Горькие плоды смерти

Как только у Барбары и Уинстона были готовы все бумажки для получения ордера – спасибо Доротее Гарриман за ее скрупулезное внимание к деталям и потрясающий канцелярский слог! – они позвонили в местное отделение, чтобы узнать, где можно найти магистрата, и, поскольку час был ранний, отправились к нему домой, но, к их досаде, в данный момент магистрат отдыхал в Хорватии. Что делать? Пришлось прозондировать почву, чтобы выйти на иное официальное лицо, наделенное правом выписать ордер. Для этого пришлось смотаться аж в Дорчестер, где напарники были вынуждены прохлаждаться без дела целый час в приемной мирового судьи, пока Сильвия Паркер-Хамфриз доделывала свои дела в другом крыле здания суда.

Рано утром Барбаре был звонок из Шафтсбери. Звонила некая Равита Хан, которая скороговоркой объявила, что любые контакты с ее новыми клиентами – мистером Маккерроном и миссис Голдейкер – отныне будут осуществляться только через нее. Сержант Хейверс поняла: начиная с этого звонка, дело переместилось на уровень выше и будет перемещаться и дальше. И все же она не собиралась отказываться от своих намерений попасть в дом к Маккеррону и в его пекарню. Пока они с Уинстоном томились в Дорчестере ожиданием перед кабинетом мирового судьи, девушка легко представляла себе, что происходит в их стенах. Вот к дому подкатывает фургон, из которого вылезают грузчики. Вот они выносят из дома вещи, после чего сам дом – от чердака до подвала – подвергается основательной чистке, призванной уничтожить следы всего, что имеет хотя бы отдаленное отношение к кончине Клэр Эббот.

Барбара шепотом поделилась своими опасениями с Нкатой, и тот посоветовал ей выйти подышать свежим воздухом.

– Покури, если хочешь. Главное, успокой нервишки, – сказал он ей.

Коллега последовала его совету, хотя лучше ей не стало. Тогда он предложил ей связаться с управлением полиции Дорсета.

Уинстон не сомневался: вскоре ордер будет у них на руках. Другое дело, что для того, чтобы как следует прошерстить дом и пекарню, их двоих не хватит. Что ж, очень даже разумно. И Барбара вышла на улицу, чтобы позвонить главному констеблю графства. В его распоряжении наверняка имеются необходимые кадры. Остается лишь упросить его поделиться ими для веселой вылазки в Шафтсбери.

К тому времени, когда этот вопрос был улажен, их, наконец, пригласили пройти в кабинет Сильвии Паркер-Хамфриз. Для магистрата у нее было слишком свежее, молодое и румяное личико; впрочем, это не помешало ей дотошно соблюсти букву процедуры выдачи ордера. Не замедлил последовать допрос с пристрастием. Хейверс обошлась бы и без него – равно как и без пристального разглядывания магистратом ее леопардовых кроссовок. Кстати, последние она надела специально по этому случаю. Впрочем, Уинстон, как обычно, был сама невозмутимость, которая, в сочетании с безукоризненными манерами, растопила лед в сердце судьи, и вожделенный ордер оказался, наконец, в их руках.

Когда они ближе к полудню вернулись в Дорсет, на парковке их уже поджидали четыре дорсетских констебля. Вскоре выяснилось, что Алистер Маккеррон исчез в неизвестном направлении, хотя Каролина Голдейкер подозревала, как доложил один из них, что его нужно искать в «грязной постели Шэрон Холси», потому что лично она его не видела. Кстати, сама миссис Голдейкер заперлась в доме вместе с миссис Хан, которая настоятельно рекомендовала ей никому не открывать дверь.

– Даже когда Стэну приспичило в уборную, – добавил второй констебль, кивнув на своего краснолицего собрата, который, похоже, был вынужден справить большую нужду чуть дальше по улице, за кустами боярышника. Разумеется, никакой вам туалетной бумаги! Видимо, стражу порядка пришлось воспользоваться подручными средствами, жалкими листиками с кустов. Бедняга, внутренне содрогнулась Барбара.

Выслушав рассказ полицейских и посочувствовав им, два сержанта шагнули к двери и громко постучали. Дверь открыла потрясающей красоты индуска – сама Равита Хан, решила Барбара – и молча протянула руку, в которую Хейверс и вложила ордер.

– На дом и пекарню, – пояснила она.

Адвокат захлопнула дверь и щелкнула замком.

– Это надо же! – буркнул один из констеблей, однако Барбара пояснила ему, что ознакомиться с ордером – в порядке вещей. Это займет всего несколько минут.

Кстати, они с Уинстоном удостоились комплимента Сильвии Паркер-Хамфриз за столь подробное, если не сказать, дотошное изложение обстоятельств, вынудивших их сделать этот запрос. Благодарная Хейверс решила, что Доротее Гарриман с нее причитается пинта пива. Если б не ее канцелярский шедевр, не видать им ордера на обыск гнездышка Каролины Голдейкер, как своих ушей.

Вскоре дверь открылась снова. Равита Хан кивнула.

– Можете смотреть везде, – сказала она. – Одна просьба: не приближайтесь к моей клиентке. Ведь, насколько я понимаю, она не под домашним арестом.

– Не буду. Да чтоб мне провалиться на этом месте! – заверила ее Барбара. – А ты, Уинни?

– Я скорее умру, – пообещал тот.

Похоже, адвокат не поняла юмора. Тем не менее она отступила от двери, пропуская их внутрь.

Они задействовали принцип разделения труда. Барбара и два дорсетских констебля взяли на себя дом, а Уинстон и двое других – пекарню. Перед тем как приступить к обыску, Хейверс просветила местных копов на предмет того, что нужно искать, предупредив о потенциальной опасности их здоровью. Все обнаруженное в фабричной упаковке ни в коем случае не вскрывать, сказала она им. Все, на чем упаковка повреждена, тоже не открывать. Кладите в пакет, делайте пометку, документируйте для лабораторного анализа. Главное, суйте нос везде, куда только можно. Хотя то, что мы ищем, вполне может стоять на виду, замаскированное под что-то еще.

– Вещество кристаллическое, поэтому проверьте соль и сахар, – добавила она. – С другой стороны, оно может быть запрятано под пол, на чердак, в какую-нибудь дырку в стене позади картины, привязано к диванным пружинам, засунуто в матрас. Одному богу известно, где именно…

Девушка не стала говорить, что ядовитого вещества вообще может не оказаться в доме. Что к этому моменту оно, как вариант, уже рассыпано темной ночью вдоль дороги и разнесено ветром по полям. Кто поручится, как там было на самом деле?

Каролины Голдейкер не было видно, за что Барбара, ныряя в дом, поблагодарила звезды. Равита Хан сообщила ей, что ее клиентка наверху, где будет оставаться, пока обыск не переместится в ту часть дома. Тогда она спустится вниз.

Сержант Хейверс сильно сомневалась, что Каролина усидит наверху и не станет вмешиваться. Так оно и оказалось.

Как только один констебль приступил к осмотру кухни, второй – гостиной, а сама Барбара взялась за прачечную, кладовку и что-то вроде рабочего кабинета, в коридоре второго этажа тут же раздались шаги Каролины, которые вскоре переместились на лестницу.

– Миссис Голдейкер! – попыталась остановить ее Хан, но Каролина пропустила ее слова мимо ушей.

– Хочу посмотреть, что они делают в моем доме, – огрызнулась она.

– Прошу вас, прислушайтесь к моему совету, – попыталась убедить ее адвокат.

– Я им даже слова не скажу. Но пусть только попробуют забрать хотя бы какую-то мелочь! Нет, я с них глаз не спущу, и вам советую сделать то же самое.

– Я здесь для того, чтобы…

– Вы здесь потому, что мой муж – болван. Чего не сказать обо мне. Поскольку его в данный момент здесь нет, вам тут практически нечего делать. Поэтому отойдите от лестницы, или же я буду вынуждена пустить в ход локти.

Последовавшая за этой фразой тишина могла означать что угодно. То ли Равита совладала с гневом, то ли последовал сеанс борьбы между клиенткой и адвокатом, сопровождаемый выкручиванием рук. Как вскоре выяснилось, пауза означала то, что Хан отступила в сторону, пропуская свою клиентку вниз. Та тотчас же направилась к проводившим обыск констеблям.

Комментарии не заставили себя ждать.

– Неужели вы думаете, что я настолько глупа, чтобы хранить такие вещи у себя дома? Эй, живо повесьте картину как следует! И попробуйте только разбить хотя бы одну тарелку! Они сделаны еще до Первой мировой, им цены нет. И не смейте переворачивать диван!.. Честное слово, неужели, по-вашему, кто-то станет прятать что-то в дымоходе? Книгу с вырванными страницами? Нет, это уму непостижимо! Что, скажите, можно спрятать в кочерге?