Горькие плоды смерти

– То есть она вцепилась в тебя? – спросил Дэн В. у Эла С. как можно более небрежным тоном, хотя по его лицу было видно, что его это волнует.

Волосы на затылке у Хейверс зашевелились. Уинстон тоже оторвал глаза от блокнота. Интересно, как ответит Эл? Тот пару секунд молчал – поерзав на стуле, он сначала посмотрел в окно, и лишь затем перевел взгляд на Дэна и кивнул.

– Это вы о чем? – спросила их Барбара.

Ей ответил Боб Т.

– Она на вас давила, ведь так? – спросил он у товарищей по несчастью. – Она пробовала этот номер со мной. Типа «ты ведь не хочешь, чтобы жена и дети узнали о твоих похождениях?». Пришло по электронной почте. Через пару недель, как я встречался с этой телкой.

Сержанты переглянулась.

– Так вот, значит, что ей от вас требовалось. Деньги? – спросил Нката.

– Они самые, – ответил Дэн В., а Эл С. сначала кивнул в знак согласия, а затем покачал головой, не иначе как выражая отвращение к самому себе, той женщине и встречам ради анонимного секса, якобы без каких-либо последствий. Впрочем, кто знает, о чем он думал.

– Значит, шантаж, – сказала Барбара. – И как вы выкрутились?

– Лично я сказал ей, что мне наплевать, если моя жена узнает, что я давал интервью гребаной феминистке, – заявил Боб. – Более того, ей это даже понравится. Я так и сказал этой дурище. Что касается детишек, то мои близнецы еще даже не ходят сами на горшок, так что им все равно, чем занимается их папочка.

– А вы? – спросила Барбара у Дэна и Эла.

Как оказалось, Дэн В. раскошелился. Когда он в этом признался, двое других мужчин простонали; сам же он пояснил, что в случае развода ему есть что терять, если его жена вдруг узнает, какую бурную деятельность он вел на стороне с доступными женщинами.

– В восемьсот фунтов обошлось мне это удовольствие, – сказал он.

– Эх, ты! – сочувственно простонал Эл С.

– Да ты рехнулся! – прокомментировал Боб Т.

– Как это было? Куда и кому вы перевели деньги? – спросила Хейверс, надеясь в душе, что это был банковский перевод, хотя и понимала, что это крайне маловероятно.

– Я отдал наличными, – ответил Дэн В.

– Отправили почтой или оставили в условленном месте?

– Почтой, на адрес в Шафтсбери.

– Вы его запомнили?

– Только улицу. Бимпорт-стрит. Я потом как-то раз нарочно мимо проехал на машине. Чтобы взглянуть. Такой шикарный каменный дом. Перед окнами цветник. Она явно не умирала с голоду.

– А вы как? – спросила Барбара у Эла С. – Тоже платили наличкой?

– Я не платил, – ответил тот. – Это ее письмо, что, мол, жене и детишкам это вряд ли понравится… Если хотите знать мое мнение, то не похоже, что его писала она. Видите ли, я тут преподаю английский в одной школе, учу писать сочинения. Даже не спрашивайте, в какой именно, все равно не скажу. Дети… вы сами знаете, как они поступают, когда от них требуется написать хотя бы пару абзацев. Нагло сдувают, все как один. Есть даже специальный сайт, помогающий определить, сам ли ученик писал или «позаимствовал» чужие мысли. Я пропустил через него все электронные письма, поступившие с адреса Caro24K. Программа ответила, что последнее письмо, с требованием восьмисот фунтов, написано кем-то другим. Если хотите знать мое мнение, то кто-то явно следил за этой вашей женщиной. – Эл кивком указал на фото Клэр, лежавшее лицом вверх на столе. – Этот некто знал, чем она занималась на том сайте. Или знал ее пароли…

– Или имел доступ к ее компьютеру, в памяти которого те хранились, – закончила за него Барбара. – Вы сообщили об этом ей самой?

– Позвонил ей на мобильный и оставил сообщение.

– Она вам перезвонила? Задала вопросы? Как-то связалась с вами?

Дэн отрицательно покачал головой. Они посидели еще с полминуты, в течение которых в паб вошла пожилая пара в сопровождении трио шотландских терьеров. Вслед за терьерами появилась семья из четырех человек, которая присоединилась к этой паре у стойки. Последовало шумное обсуждение меню, сопровождаемое возгласами: «Бабуль, мне пирог с мясом!» (голос одного из детей), «Для тебя рыбные пальчики, и даже не думай спорить!» (голос отца) и «Пусть ребенок берет, все, что хочет, я заплачу» (голос деда).

И вот так всегда, кисло подумала сержант Хейверс, пока семейство громко обсуждало, кому какое блюдо взять. «Пусть ребенок берет все, что хочет». Что тут скажешь? Классика жанра.

Фулхэм, Лондон

Виктория Стэтем знала, что уже почти встала на ноги, однако выражение лица матери вызвало у нее улыбку. Мать – настоящая героиня, привезла из ее квартиры запись музыкального произведения, которое Рори в свободное от работы время сочиняла вот уже несколько месяцев. Работая редактором феминистских текстов, она почти не имела возможности применить свои знания по геополитике, полученные в Кембридже. А вот знаниям в области теории музыки применение нашлось, пусть даже ограниченное. Причем сразу после окончания университета.

Увлекшись Фионой, она забросила сочинение музыки на многие годы, однако, в конце концов, вновь вернулась к нему для собственного удовольствия. И подумаешь, что она так ничего и не опубликовала, ничего не записала, ничего не предложила ни одному из лондонских оркестров! Разве это главное? Главное – сам процесс.

– Ну и ну, – сказала мать с типичной для нее теплой улыбкой, когда Рори уже после первого такта, пощадив ее уши, выключила звук. – Это… это что-то совершенно новое.

Пациентка знала, что она хотела сказать: ее произведение, скорее, напоминало гудение клаксонов и скрежет тормозов в час пик, когда бесчисленные такси на всей скорости летят через Хаммерсмит в Хитроу, чтобы их пассажиры успели на свой рейс. А впереди уже кто-то в кого-то врезался. Туда уже прибыли пожарные и две кареты «Скорой помощи». Грузовики спорили за полосу с автобусами и внедорожниками. Нервы были как натянутая струна. То тут, то там вспыхивали перепалки…

Рори хотела сказать матери, что та совершенно правильно поняла ее творение. Однако сказала совсем другое:

– Нам не обязательно это слушать. Спасибо, что ты мне это привезла, но… над этим еще нужно работать.

– Чепуха, моя дорогая, – улыбнулась миссис Стэтем. – Лично мне понравилось. Очень мило.

– Готова спорить, что тебе это напоминает «Лебединое озеро»! – рассмеялась Виктория. Пожилая женщина тоже усмехнулась.

– Ну, хорошо, соглашусь, я никогда не понимала такие вещи. Кстати, я тебе сказала, что Эдди и Дэвид звонили в течение дня дважды, чтобы узнать, как ты? Они собрались сами приехать в Лондон. Но я подумала, что раз уж ты пошла на поправку, зачем тебе весь шум и гам, которые наверняка устроит эта сладкая парочка? Пусть подождут до праздников, сказала я им. Надеюсь, я поступила правильно.

Миссис Стэтем имела в виду ее брата, его жену и их детей, четырех и семи лет. Рори тотчас почувствовала, как на миг изменилась в лице. Ей мгновенно вспомнилась Фиона. Она подумала о том, как все могло быть, согласись она на ребенка. Нет, только не это! Будь с ними тогда ребенок – а ему на момент смерти Фионы исполнилось бы уже лет десять, – все было бы гораздо страшнее.

– Ты поступила абсолютно правильно, – сказала больная матери. – Лучше увидимся на Рождество.

Дверь в палату открылась. Стоило Рори увидеть, что это пришел инспектор Линли, как настроение ее сразу же улучшилось. Еще бы, ведь на этот раз с ним был Арло! Пес был в жилетке, указывающей на то, что это собака-помощник. Как только он увидел лежащую на больничной койке хозяйку, как хвост его от радости заходил ходуном.

– Я убедил всех внизу, что Арло и впрямь помощник, – сказал Томас. – Плюс, конечно, мое полицейское удостоверение, его умильная морда и мои ограниченные способности располагать к себе людей. В общем, нам с ним дали пятнадцать минут.

– Посадите его ко мне на кровать, инспектор, – попросила пациентка, и Линли выполнил ее просьбу. От восторга Арло сначала покрутился на одеяле, после чего расположился в ногах у Рори, положив морду ей на живот и устремив на нее умильный взгляд.

– Как же он влюбленно на меня смотрит! – сказала редактор. – Привет, дорогуша! А у вас, инспектор, есть собака?

– Нет, – ответил полицейский, – но зато у моей матери их целых три, причем основную часть времени они проводят, составляя живые композиции перед камином. Они просто обожают ярко пылающий камин.

– Где же она живет, если в ее доме пылает камин? – спросила Рори.

– В Корнуолле.

– Но я не слышу у вас корнуольского акцента, – сказала мать Виктории. – Вы росли где-то в другом месте?

– Нет, я вырос там, – возразил Линли, – но моя школа – и мой отец – приложили известные усилия к тому, чтобы местный акцент ко мне не пристал, – пояснил он, после чего повернулся к больной. – Мне позвонили наши судмедэксперты. Поначалу у них возникла путаница с отпечатками пальцев, но теперь все прояснилось. Причем обнаружили они довольно странную вещь. На вашем тюбике зубной пасты остались не только ваши отпечатки пальцев, но и еще двух человек.