Горькие ягодки

Потому что приходит Андрей. Он кивает нам всем в знак приветствия. Танюшка подрывается вслед за ним, как верная секретарша, но на ходу успевает громко и чётко спросить меня: «Кстати, как там твой ребёнок, Марианна?» Она очень гадко произносит слово «ребёнок». Андрей останавливается в дверях и потрясённо смотрит на меня.

Ревизор. Немая сцена. Николай Васильевич Гоголь. Комедия в пяти действиях. Николай Васильевич Гоголь – великий русский писатель. Сведения из школьной программы скоростной каруселью крутятся в моей голове всё быстрее и быстрее. Мне отчаянно хочется отмотать время назад, дать Марь Григорьевне ещё пару секунд, чтобы она успела вытурить Татьяну из нашей комнаты.

Наконец, я беру себя в руки и спокойно отвечаю Татьяне, глядя в глаза Андрея: «Да, у меня есть ребёнок, ему пять месяцев». Краем глаза замечаю, как удивлённо округлились глаза у наших женщин, а Нина Сергеевна, кажется, даже поперхнулась чаем. Но никто из них не сказал ни слова.

Да, я знаю, что я шла ва-банк. Но эти пять месяцев сами собой слетели с моего языка. Сама не знаю, почему пять. Наверное, надо было всё же сказать шесть…

Я безмерно благодарна нашим женщинам. Я готова поклониться им низко-низко. И да, какое счастье, что Татьяна у нас новенькая и понятия не имеет, какой точно возраст у Алёнки. Повезло мне. Андрей смотрит на меня ещё пару секунд, затем скрывается в дверях. Танюшка мчится за ним, но уже через миг вылетает из кабинета.

Её руки дрожат, а лицо покрыто некрасивыми бордовыми пятнами. Марь Григорьевна прячет усмешку. Я склонилась над балансом как ни в чём ни бывало, но цифры сливаются в одно серо-чёрное пятно перед моими глазами. Вот и закончилась твоя коротенькая сказка, Марианна.

– Марианна, иди, сходи домой, пообедай, – говорит мне Марь Григорьевна, – матери привет передавай.

– Передам, – послушно отвечаю я.

На негнущихся ногах я выхожу из офиса, бреду домой. На улице мне наконец-то не нужно держать лицо, и я позволяю слезинкам по очереди стекать по щекам. Но я оказываюсь не права. Лицо нужно держать всегда и везде, кроме своего дома. Запомни это на будущее, Марианна. Потому что сквозь пелену слёз прямо перед собой я вижу Андрея…

глава 46

Марианна

Андрей осторожно, даже как-то бережно, держит меня за плечи. «Не обращай внимания на эту дуру», – произносит он.

– Я мать-одиночка, – говорю ему. Лучше пусть закончится то, что не началось, сразу. Лучше я сейчас увижу, как дёрнется его лицо и изменится взгляд, чем я буду мучиться в ожидании этого.

Но Андрей не реагирует никак. Видимо, Татьяна успела его просветить и насчёт этого.

– Но если и так, это же не значит, что ты не можешь сходить со мной в кино? – спрашивает он.

– Ты хочешь сходить со мной в кино? – удивляюсь я.

– Ну да. Уже купил билеты. Ты ведь сказала, что у тебя никого нет…

Я… Я поверить не могу. Но. Но, наверное, после кино он предложит мне… то, что всегда и предлагают матерям-одиночкам… Я очень хочу сходить в кино с Андреем. Я сто лет никуда не ходила.

– Я не пойду потом к тебе. Так что…

– Не пойдёшь… Я провожу тебя потом до твоего дома…

Андрей по-прежнему держит меня за плечи. Вытирает слёзы с моих щёк тёплыми слегка шершавыми пальцами.

– Пойдём, я отвезу тебя домой, – говорит он.

В машине Андрея тепло, еле уловимо пахнет чем-то хвойным. Как жаль, что наш городок столь мал и его можно проехать вдоль и поперёк всего за несколько минут.

– Это кто-то из твоего универа? – не глядя на меня, спрашивает он.

Я молчу, не зная, что ответить на этот раз. Конечно, Андрей давно посчитал все сроки, это ведь нетрудно.

А вечером мы идём в кино. Кино у нас в городе по старинке крутят в нашем доме культуры. Здесь есть большой зал, в котором проводятся концерты, показывают фильмы. А в советские времена в этом зале проводились торжественные партийные собрания.

Я плохо воспринимаю то, что происходит на экране. Андрей весь сеанс держит меня за руку, и я готова смотреть что угодно. Вечность готова сидеть в тёмном зале рядом с ним и чувствовать тепло его руки. Но фильм, к сожалению, очень быстро заканчивается. Мы выходим вместе с толпой в звёздный вечер, пахнущий свежим ветром.

«О, Прохореночка! Привет!» – ко мне подлетает Надюшка Селезнёва, моя подружка и бывшая одноклассница. После школы Надюшка никуда поступать не стала, а устроилась продавщицей в местный магазин.

Надюшка не одна, а с подругой, незнакомой мне хрупкой блондинкой с тонкими чертами лица. Обе девчонки приветливо улыбаются. У блондинки красивая улыбка, ровные белые зубы. Она смотрит прямо в глаза Андрею. Ну да, по правилам хорошего тона людям смотрят в глаза.

Меня охватывает до боли знакомое чувство. Оно всегда появляется рядом вот с такими красивыми уверенными в себе девчонками. Мне кажется, что меня здесь просто нет. Нас с Надюшкой просто нет рядом с этой незнакомкой. Но незнакомка не желает оставаться в этом статусе.

«Элеонора», – мило представляется она, протягивая свою изящную ладонь Андрею. Протягивает выше, чем нужно для рукопожатия. Она рассчитывает, что Андрей поцелует ей руку? «Это моя одноклассница Надя», – говорю я противным тонким голосом зачем-то.

Может быть, я рассчитываю, что мой жалкий голос перебьёт тонкую руку этой Элеоноры и она перестанет держать её чуть ли не перед носом Андрея? Но нет, блондинка упорна. Её ручка так и дрожит тонкой прекрасной бабочкой на ветру.

Андрей небрежно касается всё-таки руки новоявленной знакомой. Наверное, в этот момент между ними проскочила искра, как любят сейчас говорить. Наверное… «Ой, Марианнка, как здорово, что ты наконец выбралась в свет!» – щебечет Надюшка.

При слове «свет» Андрей чуть заметно усмехается. Мне кажется, Андрей вообще как-то не воспринимает всерьёз наш городок. Ну, москвич. Москвичи считают, что всё, что не Москва, то отстой. За это их и не любят.

«Как твоя доченька?» – спрашивает между тем Надюшка. Ну вот. В нашем городке про тебя незатейливо расскажут всё, что с тобой было и всё, чего с тобой не было.

«О, у вас есть ребёнок?» – разочарованно спрашивает блондинка. Элеонора. Ха-ха! Она решила, что мы женаты. Или, в крайнем случае, живём в гражданском браке. Надюшка молчит. Не вносит ясность для блондинки. Надюшка свой человечек, мы вместе прошли всю школу, от звонка до звонка.

«Нет, – спешу обрадовать блондинку я, – не у нас. У меня есть ребёнок. Пять месяцев», – добавляю возраст специально для Надюшки. Исследовательский огонёк загорается в Надюшкиных глазах. Блин. Теперь Надюшка напридумывает себе…

Но это намного лучше, чем если бы она сейчас спросила что-то вроде, продолжает ли Алёнка ставить рекорды в ползании, например. Или появилась ли у нас вторая пара зубов, например. Андрей всё же не с Луны свалился и элементарные вещи о развитии ребёнка знать должен.