Горький вкус времени

– Нет.

– А Дантон может?

– Вероятно. Но не станет рисковать. Во всяком случае, сейчас.

– Почему? – спросила Жюльетта.

– Слишком опасно. Помимо регулярной стражи, у Дюпре на каждом посту по меньшей мере один свой человек, и никогда не знаешь, где и когда он появится, чтобы лично проверить бумагу. Жоржа Жака не должны связывать с вами, иначе он потеряет все, чего добился.

– И чего же? – поинтересовался Жан-Марк.

– Поддержки жирондистов. Если Национальный конвент потеряет их, власть захватят радикалы-экстремисты вроде Марата и диктатора Робеспьера, тогда начнется массовый террор.

– Мне нет дела до этих жирондистов! – заявила Жюльетта. – Я хочу, чтобы Катрин уехала из Парижа. Что вы можете сделать?

– Ждать.

– Я не могу ждать. Медлить нельзя!

Франсуа повернулся к ней лицом.

– В таком случае незачем было убивать марсельца.

Девушка напряглась.

– Они нашли его?

– О да, нашли! И обыскивают окрестности, ищут его убийцу. Жорж-Жак говорит, что Дюпре был в высшей степени недоволен. Он любит, чтобы все было чисто и аккуратно.

– Сомневаюсь, чтобы эти слова можно было применить к резне. – Жюльетта покусывала нижнюю губку. – Он знает, кто убил эту свинью?

– Он подозревает гражданку Справедливость.

– И больше никого?

Франсуа покачал головой.

Стало быть, Дюпре не нашел медальон, с облегчением подумала Жюльетта.

– Шпага. Дюпре знает, что я забрала ее. – Лоб девушки пересекла морщинка. – Но у него нет уверенности, что Катрин была в склепе. Он видел ее всего минуту в колокольне… Может, он вспомнит, что ее не было во дворе во время суда.

– У Дюпре отличная память на мелкие подробности. Сегодня утром он назначил награду за обе ваши головы и дал полное описание вас.

– Гражданка Справедливость? – удивился Жан-Марк.

– Мадемуазель де Клеман, – объяснил Франсуа. – Под этим именем Дюпре знает ее.

Взгляд Жан-Марка с неожиданной настойчивостью устремился на Жюльетту.

– Почему гражданка Справедливость?

– Дюпре счел забавным наградить меня этим прозвищем. Но это неважно. – Жюльетта нахмурилась. – Стало быть, Дюпре не знает, что мы в Париже.

Франсуа кивнул:

– Именно поэтому безопаснее будет подождать.

– Подождать чего?

– Жорж-Жак собирается уговорить Марата выслать Дюпре из города как можно скорее. А Дюпре – единственный человек, который может узнать вас.

– Помимо целого двора мужчин, которые там в это время были. Вы же узнали.

– Марсельцы в тот момент были больше заняты, чем я.

Приступ тошноты подступил к горлу Жюльетты. Она вспомнила, чем занимались мужчины во дворе монастыря.

– Да, очень заняты.

– Они и сейчас заняты. – Франсуа сжал губы. – Уверен, что через несколько дней события в аббатстве вольются в общий красный туман.

Взгляд Жюльетты метнулся к его лицу:

– Боже правый, еще? Франсуа кивнул:

– В то утро, покинув аббатство, они отправились на Ла-Форс. Убили принцессу де Ламбей, насадили ее голову на пику и отнесли в Тампль – показать Марии-Антуанетте.

Жюльетта сглотнула горечь. Она знала эту хрупкую женщину. Ее мать всегда ненавидела нежную принцессу, дарившую королеве свою любовь и преданность еще с детства.

– Незачем было ей об этом рассказывать, – упрекнул Франсуа Филипп. – Видите, как она расстроилась?

– А королева? – спросила Жюльетта. – Они убили королеву?

– Нет, Тампль хорошо охранялся. Никому из королевской семьи не причинили вреда.

Жюльетта почувствовала некоторое облегчение. Королева и Людовик-Карл по-прежнему были живы.

– Как, должно быть, были разочарованы эти мясники! Франсуа старался не встречаться взглядом с девушкой.

– Марат не позволит услать Дюпре, пока не убедится, что тот сделал свое дело. Вы не должны и шагу ступить из дома, пока существует хоть малейшая возможность встретиться с ним.

– А подкуп возможен? – спросил Жан-Марк.

– Не сейчас. Быть может, позже.

– Значит, нам придется оставаться в Париже, пока Дюпре не отошлют? – Жюльетта пыталась хоть как-то привести мысли в порядок. – Не нравится мне это. Вокруг площади слишком много жилых домов, и наше пребывание здесь недолго останется секретом. Независимо от того, насколько осторожными мы будем.

Жан-Марк с минуту раздумывал.

– Я могу попросить Робера распустить слух о том, что Филипп приехал из Вазаро, чтобы помочь своим двум сестрам, вынужденным бежать из своего дома на севере после захвата пруссаками Вердена.

– Это возможно, – отозвался Франсуа. – При условии, если в отношении женщин не будет предпринято официального расследования. – Он повернулся к Филиппу:

– Вы останетесь здесь, чтобы придать правдоподобие этой истории?

Филипп кивнул:

– Конечно. Я пробуду здесь сколько нужно.

– Катрин не захочет, чтобы вы здесь были, – заявила Жюльетта. – Она не желает вас видеть.

– Я постараюсь не попадаться ей на глаза. – Голос Филиппа звучал твердо. – Но мое место здесь – помочь Жан-Марку и Катрин…

– Пока сойдет и эта история, – заметил Жан-Марк. – Вы дадите мне знать, Эчеле, если появится какая-то опасность?

– Заверяю вас, что ни Жорж-Жак, ни я не желаем, чтобы этих женщин арестовали. Это поставит нас в крайне неловкое положение. – Франсуа повернулся к двери:

– Я сообщу вам, когда Дюпре покинет Париж.

– Подождите, – задержала его Жюльетта. – Этого недостаточно. Филипп – чужой в Париже, и, кроме того, может стать известно, что подопечная Жан-Марка жила в аббатстве. Это вы должны придать правдоподобие нашему присутствию здесь. Раз вы работаете на Дантона, то вас должны знать. Заходите с визитом по крайней мере через день.

– У меня нет времени на…

– Заходите так часто, как будет возможно, и не задерживайтесь надолго. – Жюльетта насмешливо улыбнулась. – И наденьте свою трехцветную кокарду, чтобы все знали, как верны правительству живущие в этом доме.

Франсуа встретился взглядом с девушкой.

– Мне нет нужды носить свои убеждения на шляпе.

– Это вам не повредит. Не волнуйтесь, мы хотим видеть вас не больше, чем вы – нас. – Улыбка Жюльетты исчезла. – Да, и на досуге поразмышляйте над тем, почему вы оказались в аббатстве Де-ла-Рен.