Горняк. Венок Майклу Удомо

О черт! Ну что на это ответишь?

Удомо бросил на них быстрый взгляд, улыбнулся, кивнул и снова повернулся к вождю. Мэби почудилась в его взгляде ирония.

Женщины принесли еще еды и вина. Юноши подбросили сучьев в огромный костер. Били барабаны, смеялись и пели люди. Ярко горели звезды — казалось, здесь они были ближе к земле, чем на равнине. Дул холодный ветер.

— Я даже Мхенди завидую, — хрипло сказал Лэн-вуд. — Он опять среди людей, которые нуждаются в нем.

— А как с книгой, о которой вы говорили?

— Кому она здесь нужна? Только белые и будут читать ее.

Утешить его было невозможно.

— Вы говорили с Удомо?

— Он старается найти для меня что-нибудь поспокойнее.

— Ну тогда…

— Он все утешает меня, говорит, что книга моя совершенно необходима.

— Она и правда нужна, вы сами знаете.

— Нужна? Вы так думаете?

— Конечно. Что с вами, Том?

— Ну а что случится, если я ее не напишу? Ровным счетом ничего! Все будет идти по-прежнему… Вот если бы вы не приехали сюда и не сплотили горцев вокруг Майка, то мог бы разразиться правительственный кризис. Мог бы! Значит, вы нужны для единства страны, для ее будущего. Так же, как Майк, как Эдибхой, как Мхенди у себя в Плюралии.

— А идеологическая работа, Том? Вопросы философии? То, чем вы занимались в Лондоне. Ведь в конечном счете это гораздо важнее, чем все остальное. Честное слово.

— Вы ошибаетесь, Пол. Две недели я езжу с Майком по стране. И убедился, что настоящая Африка совсем не похожа на ту, о которой я писал в своих книгах. Мне сейчас очень тяжело, Пол, и не надо меня утешать. Вы нужны. А я нет. Я ничего не понимаю в племенном укладе. И не хочу понимать. Майк прав. Слишком долго я жил в Европе… Я очень устал, Пол.

Как вы думаете, я не нарушу этикета, если уйду сейчас?

— Конечно, нет, Том, — мягко сказал Мэби.

Он подозвал одного из юношей.

— Отведи гостя к моей матери. Скажи ей, что он будет спать на моей постели. А мне пусть постелют на полу…

Они встали. К ним подошел Удомо.

— Том устал, — сказал ему Мэби.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Лэнвуд.

— Конечно, — кивнул Удомо. — Мне очень жаль, Том, что поездка получилась такой утомительной. Новы сами понимаете, я должен объяснить людям принципы государственного управления. А времени у меня так мало. Где вы будете ночевать?

— У меня, — сказал Мэби.

— Очень хорошо. Вам надо поспать перед дорогой. Не уверен, что мне это удастся: я ведь ночую у вождя. Мы вылетаем завтра рано утром. Надеюсь, наш летчик будет не слишком пьян.

— Спокойной ночи, — сказал Лэнвуд, уходя вслед за юношей.

Они проводили его взглядом. Молодая женщина предложила им фрукты. Удомо взял апельсин и поцеловал ее в лоб.

«Все продумано — каждый поступок, каждый жест», — подумал Мэби. Он увидел веселый огонек в глазах Удомо.

— Ты тоже от этого никуда не денешься… Том жаловался тебе?

— Да.

— Я так и думал. Поездка доконала его. Что с ним было, когда мне омыли кровью ноги в одном селении! Его чуть не стошнило. Он никак не может с этим примириться.

— Что же мы будем делать с племенным укладом?

— Пока ничего. Если сегодня я выступлю против него, завтра я уже не буду премьером. Вот так! Оставим пока все как есть, а сами поведем наступление с тыла. Это единственно возможный для нас путь. Вот почему я так нажимаю на тяжелую промышленность. Вот почему мне до зарезу нужны белые специалисты из Плюралии. Мхенди меня понимает, а Том и Эди нет. Том — потому что он вообще в панике от всего увиденного, Эди — потому что в душе все еще верен племенному строю! А на стороне Эди и Селина, и весь исполнительный комитет партии.

— Понимаю.

— Очень рад. Все не так просто, как кажется. Мне необходимы сейчас образованные люди — люди, которые сбросили с себя путы племени и в то же время хорошо представляют себе силу племенных законов, люди, которые могли бы очень тонко и осторожно подойти к этому вопросу. Могу сказать тебе прямо — между мной и Эди идет из-за этого борьба. Не открытая, нет, но тем не менее нешуточная. Между прочим, именно поэтому я и предоставил им с Селиной думать, что только благодаря их настоянию я вызвал тебя и предложил тебе пост в правительстве. Очень важно, чтобы меня поддержал человек, которого они считают своим.

— А ты уверен, что я стану поддерживать тебя?

Удомо добродушно усмехнулся:

— Ты скоро поймешь, что для людей, правящих страной, давать волю чувствам, подобно тому, как ты только что поступил, непозволительная роскошь. Конечно, ты поддержишь меня. Разве что воспылаешь любовью к племенному укладу или твоя ненависть ко мне так велика, что ты пожертвуешь ради нее будущим своей страны. У меня перед тобой одно преимущество, Мэби. Я несу этот груз уже несколько лет. И с радостью переложу часть его на твои плечи. Ты ведь знаешь, что тебе достаются министерства, наиболее важные с точки зрения будущего. Ты увидишь, что Джонс и Росли сделают все, чтобы помочь тебе. Когда вернешься, обязательно поговори с Джонсом. Не знаю, что бы я без него делал. Только не забывай наше дурацкое постановление о контактах. Вот еще с чем пора кончать, господин министр образования и национального руководства. — Удомо опять усмехнулся. — Надеюсь, теперь тебе не так уж неприятно будет войти в мой кабинет.

— Нет, не так.

— Ты останешься здесь до выборов?

— Да. Хочу поездить по деревням.

— Хорошо. Только постарайся особенно не задерживаться. Работы у тебя непочатый край. Эди посвятил тебя в наш план? Несколько недель ты будешь заместителем министра, а затем я устрою смену министерских постов. Теперь хоть есть кем заменить. Вначале у нас совсем не было людей. Я уж подумывал, не предложить ли министерский портфель Эндьюре.

— А как насчет Тома?

— Ты ведь сам догадываешься.

— Что он собирается уезжать? Да, об этом я догадался. Но по доброй ли воле? Он в совершенном отчаянии.

— Знаю. Мы же с ним были вместе последние недели. Я пытался уговорить его остаться.

— Но сам ты не очень этого жаждешь?

— Он меня довольно часто ставил в неловкое положение. Тем не менее попробуй убедить его. Задержи его здесь, если тебе хочется.

— Неужели нельзя подыскать ему ничего подходящего?

— Я подумывал о руководящем посте в партии, но очень уж он бестактен. Не успел приехать, как сразу выложил перед всеми свои взгляды и убеждения. Теперь те, кто стоит за племенной уклад, и слышать о нем не хотят. А на них все держится. Все очень сложно, Мэби.

— Я начинаю понимать, — сказал Мэби и прибавил про себя — И ты снова начинаешь мне нравиться.

— Я рад, что ты приехал, Мэби, — сказал Удомо. — У нас впереди адова работа… Пойду-ка я назад к вождю. Надеюсь, что проклятое пиршество скоро кончится. У меня слипаются глаза. За последние трое суток я спал не больше шести часов.

— Я попробую намекнуть ему, — сказал Мэби.

Удомо улыбнулся — печально, виновато.

— Мэби, если бы только я мог взять назад то, что случилось в Хэмстеде…