Город беглецов

– А вот и механизаторы пожаловали...

– Явились, не запылились...

Назначенный адъютантом один из местной милиции, запыхавшись, вбежал в помещение импровизированной ставки и, неумело отдав честь, стал докладывать:

– Кирк прорвал кольцо, сэр!
– такое обращение людям, не привыкшим к строевой службе, давалось с трудом, но у них язык не поворачивался обращаться к Рэмежду иначе.
– И еще... Прибыл отряд механи... Братства Стали.

Договорить новоиспеченный адъютант не успел, так как в комнату ворвался одетый в боевую броню разведчиков Братства человек и направился прямиком к майору. На ходу сорвав шлем с головы, он отбросил его в сторону и застыл потрясенный, разглядывая Рэмеджа. Дрейк, по началу заступивший дорогу незнакомцу, вгляделся в его лицо и почтительно отошел в сторону, узнав в пришедшем одного из Семи, к которым принадлежал и сам Посланник.

Рэмедж перевел взгляд на вошедшего человека и узнал его. Как тесен мир - пронеслось в сознании майора. Минуло одиннадцать лет, а его помнили, и люди Крайв разыскали его на дне мрачных шахт, где невероятный случай вновь свел его со старым врагом, и вот теперь старинный друг оказался здесь, в этой дыре посреди пустоши... Эндрюс же просто не мог поверить своим глазам. Человек, которого он, по сути, похоронил одиннадцать лет назад, стоял сейчас перед ним живой и странно улыбался. Такого просто не может быть. Это чудо! Рэмедж заметил смятение на лице Эндрюса и раскрыл объятия:

– Найджел...

Знакомый голос поставил все на свои места. Нет, не может быть никаких сомнений. Эндрюс приблизился, и майор и разведчик Братства Стали обнялись.

– Ты постарел, дружище...

– А ты нет. Как такое возможно?

– Я все проспал. Но об этом потом, - Рэмедж отодвинулся, всматриваясь в обветренное лицо воина.
– Как ты здесь оказался? Торп еще жив? Где Меджис? Как Таан?

– Со мной мобильный отряд. Шесть машин. Мы вели наблюдение за отрядом найтборгов и никак не ожидали, что город продержится так долго. Если бы я знал, что ты здесь...
– Эндрюс помотал головой, все еще находясь под впечатлением встречи.
– Торп и Меджис в Иридиевых Клыках. Таан вместе с Крайв на передовой. Я чем-то могу помочь здесь?

– Мы прорвали кольцо на юго-западе города. Самое главное сейчас - это как можно скорее эвакуировать людей. Говоришь, у тебя шесть машин? В первую очередь надо вывести женщин и детей. Мы попытаемся сдержать атаку, пока гражданские не покинут город...

Спустя несколько часов, когда колонна людей двигалась в глубь пустоши, оставив за спиной пылающий Биджулистан, напряжение спало, и беглецы стали осознавать, что были на волосок от гибели. Где-то среди них в повозке лежал израненный Густаво, которого Микки не смог оставить в горящем городе. Какое причудливое стечение обстоятельств. Они привезли в город того, кто, в конечном счете, смог спасти их всех. Если бы не решительность Джона Рэмеджа и его капитанов, никому бы не удалось выжить в страшном котле.

Найтборги не преследовали людей. Похоже, Дрейк был прав, и машины действительно стремились захватить рудник. Ну а впереди у изнуренных бойцов и натерпевшихся страха жителей была трудная дорога к форпосту Братства Стали. Остатки рейдерских шаек и городской милиции, бандиты и отчаянные одиночки, в обычное время ни за что бы не пожелавшие действовать сообща и защищать кого-то, кроме самих себя, сейчас, попав в горнило неминуемой угрозы уничтожения, не разбежались, а предпочли остаться под командованием новоявленного лидера. Они безоговорочно признали его право руководить ими.

Эндрюс, шагавший рядом с Рэмеджем, думал, что уже не раз видел, как вот также люди покидают свой город, оставляя его врагу. Но почему-то сейчас у него было совсем другое настроение. Не горечь очередного поражения, не ощущение бессилия перед неумолимо надвигающейся угрозой, а чувство возрождающейся надежды на будущее. И человек, старый друг, который олицетворял эту надежду, каким-то невероятным образом оказался здесь и сейчас, и Эндрюс едва сдержался, чтобы не протянуть руку и не коснуться плеча майора, чтобы еще раз убедиться в реальности происходящего.

Форестер уныло рассуждал о превратностях судьбы. Что же с ним такое произошло? Встреть он Рэмеджа при других обстоятельствах - он, не задумываясь, убил бы его или, по крайней мере, попытался бы это сделать. Нет, Форестер не превратился в доброго и порядочного человека. Здесь не могло быть никаких иллюзий. Но сейчас он просто не мог отмахнуться от того, что Рэмедж вытащил его и еще несколько сотен таких же, как и он, Форестер, грешников из уготованного им судьбой ада на земле. Когда-нибудь позднее он вернется к мысли о мести, но не сейчас...

Дрейку были чужды сентиментальные мысли. За свой век он и его люди навидались столько! Они видели весь ужас великого Катаклизма, и череда сожженных городов была лишь незначительным эпизодом в их долгой жизни. Дрейк научился ценить лишь храбрость и преданность. Он выполнил поставленную перед ним задачу. А иначе не стоило бы возвращаться к Крайв. Для него редкостью было восхищение каким-то конкретным человеком. Когда-то он поверил татуированной женщине, и та не обманула его. Он был предан ей, а она все это время была предана Посланнику. Теперь он понимал, почему. Сначала Дрейк воспринимал веру, как слабость людей, не могущих отыскать силу внутри себя. Вместо того, чтобы трезво смотреть на вещи и бороться, надеясь только на себя, они питали призрачные надежды. Теперь он в полной мере оценил силу Легенды, ее воплощение в конкретном человеке и, вероятно, наконец-то окончательно превратился в настоящего пустынника - носителя веры в Посланника - человека, сила которого заключалась в воле связать всех в единый всепобеждающий клинок.

ЧАСТЬ 6. ИРИДИЕВЫЕ КЛЫКИ.

На фоне пламенеющего заката, охватившего пожаром изломанный скалами горизонт, возвышался темный силуэт форпоста Братства Стали. До великого Катаклизма здесь располагалась огромная радиолокационная станция раннего оповещения о ракетной атаке. Никто точно не знал, сыграло ли свою роль это чудо человеческой мысли в произошедшей битве титанов, но сейчас, много десятилетий спустя, от станции остались лишь вплавленные в скалы гигантские башни железобетонных конструкций. Воины Братства превратили их в неприступный форпост, призванный сдерживать варваров северных земель от вторжения на южные территории. Они назвали свою цитадель Иридиевыми Клыками. На восток и запад от ущелья, которое перекрывал форпост, простиралась горная гряда, превращая Иридиевые Клыки в неприступную крепость. Но наступили времена, когда казалось, что форпост потерял свое стратегическое значение. Пустынники, контролировавшие северные земли, и Братство покончили с конфликтами, и экспансия нарождающейся цивилизации шагнула дальше на север, оставляя Иридиевые Клыки далеко позади. Наплыв предприимчивых людей с юга и потоки товаров по новым караванным дорогам позволили расцвести многим северным городам. Казалось, ничто не сможет остановить медленную, но уверенную поступь человечества, вновь возвращающего под свой контроль некогда потерянные земли...

Нескончаемые вереницы бегущих людей, остатки разбитых войск и тревожные вести с севера за несколько последних месяцев красноречиво доказали, что люди столкнулись с серьезным противником. Врагу было по силам не только остановить продвижение человека дальше на север, но и поставить под угрозу само существование человеческой цивилизации. Границы обжитых территорий неумолимо съеживались, отодвигаясь все дальше на юг, и вот наступил момент, когда Иридиевые Клыки вновь оказались на рубеже миров. Сейчас значение этого форпоста было трудно переоценить. Механизированные подразделения Братства Стали, прайды Когтей, боевые лэнсы пустынников и летучие отряды наддакских наездников, позабыв о распрях, сконцентрировались в Иридиевых Клыках, готовясь отразить натиск наступающих стальных клиньев. Крепость замерла в ожидании атаки, а на вершинах башен мощные прожекторы ощупывали лучами света простирающуюся перед позициями защитников бескрайнюю пустошь.

Несмотря на позднее время часовому вовсе не хотелось спать. Там, в нескольких сотнях метрах от того места, где он дежурил, на передовых позициях множество глаз напряженно всматривались в бинокли и визиры сканеров, ожидая появления вражеских сил. Сам вечерний воздух был будто пропитан тягостным ожиданием. Часовой посмотрел на полоску света, которая пробивалась через щель в неплотно закрытой походной палатке командующего офицера - капитан Эстевес бодрствовал.

Очередное дуновение ветра колыхнуло край клапана входа палатки, на мгновение позволив желтому клину света пробиться изнутри и высветить перед входом кусочек утрамбованного песка. Часовой инстинктивно скосил взгляд на это теплое и яркое на фоне холодных тонов грядущей ночи пятно и заметил нечто странное. На глазах у изумленного человека на поверхности песка явственно проступил глубокий след рубчатой подошвы, и это притом, что перед палаткой никто не стоял. В сознании часового зародилась тревога. Он понимал, что подобное явление означает нечто очень важное. Наконец невнятный звоночек опасности вылился в лавину всепоглощающего страха, и часовой что есть мочи завопил: