Город Бездны
Шрифт:
И он закричал.
Глава 40
– Ты мог подвести меня в самый последний момент, – беззвучно обратился я к Норкинко. Впрочем, он все равно не услышал бы. – Но не стану отрицать: ты поработал на славу.
Меня услышал Клоун. И улыбнулся.
– Арместо, Омдурман? Надеюсь, вы следите за происходящим. Сейчас я вам кое-что покажу. Хочу, чтобы все было ясно. Предельно ясно. Вы меня понимаете?
Ответ Арместо пришел с небольшим запозданием, словно с полпути до ближайшего квазара. Голос был еле слышен, поскольку корабли сбросили всю второстепенную аппаратуру связи – сотни и сотни тонн.
– Ты
Арместо решил вспомнить классику… Я улыбнулся:
– Уж не думаете ли вы всерьез, что я прикончил кое-кого из момио?
– Я об этом думаю не более серьезно, чем о смерти Бальказара. – Арместо выдержал паузу. Тишину нарушал лишь треск статических разрядов – неразборчивая морзянка космоса. – Понимай это как хочешь, Хаусманн.
Когда Арместо упомянул Старика Бальказара, мои офицеры на мостике смущенно переглянулись, но этим дело и ограничилось. Думаю, у большинства уже зародились определенные подозрения. Сейчас эти люди, все как один, преданы мне. Я заплатил им за верность, продвигая их на крупные посты в командной иерархии. По сути, они получили то, чего шантажом добивался мой приятель Норкинко. Половина из них ни на что не годилась, но меня это не беспокоило. Норкинко взломал почти все уровни защиты, так что я мог управлять «Сантьяго» практически в одиночку.
Возможно, в скором времени мне это пригодится.
– Вы кое о чем забыли, – произнес я, наслаждаясь моментом.
Похоже, Арместо так уверен в своей прозорливости, что рассчитывает на победу в гонке.
Как же он заблуждается!
– Не уверен, что я о чем-то забыл.
– Арместо прав. – Голос Омдурмана с «Багдада» тоже был еле слышен. – Вы, Хаусманн, использовали все свои козыри. У вас ничего не осталось.
– Кое-что осталось, – возразил я.
Я ввел команды со своего пульта, чуть ли не физически ощущая, как потайные слои корабельных систем подчиняются моей воле. На главном экране, который показывал панораму корабля вдоль «хребта», появилось новое изображение. Я уже видел эту картину, когда от «хребта» отделилось шестнадцать колец с мертвыми момио.
Но теперь она выглядела иначе.
Кольца покидали свои места по всему «хребту», улетали с каждой из шести его граней. Все происходило так же размеренно и четко, как и в прошлый раз, – я слишком люблю совершенство во всем, – но теперь это была гармония иного рода. На борту оставалось восемьдесят модулей, и каждый второй отсоединялся.
Сорок колец плавно отплывали от «хребта» «Сантьяго»…
– Боже милостивый, – пробормотал Арместо – он уже увидел это. – Боже милостивый, Хаусманн… Нет! Не смейте!
– Слишком поздно, – отозвался я.
– Ведь это живые люди!
Я улыбнулся:
– Уже нет.
Я вновь сосредоточился на экране, наслаждаясь последними мгновениями своего триумфа. Воистину это было прекрасное зрелище. И жестокое, не скрою. Однако что значит красота без капли жестокости в сердцевине?
Теперь я знал, что победа будет за мной.
До терминала, с которого стартовали «бегемоты», мы добрались на «зефире». Вагоны тянул все тот же огромный дракон-локомотив, который несколько дней назад доставил в Город нас с Квирренбахом.
На жалкие остатки карманных денег я приобрел у лоточника фальшивое удостоверение личности с именем и сносной кредитной историей, которая позволяла мне покинуть планету, а если повезет, то и попасть в «Убежище». Я прибыл сюда как Таннер Мирабель, но не хватало смелости
снова использовать это имя.Обычно для меня не составляло труда выудить из воздуха новое имя вместе с новой ролью – я проделывал это не задумываясь. Но на этот раз что-то заставило не торопиться с выбором личины.
Наконец, когда торговец уже готов был потерять терпение, я попросил записать меня Шуйлером Хаусманном.
Имя «Шуйлер» ему ни о чем не говорило, равно как и фамилия. Я несколько раз повторил то и другое про себя. Надо отреагировать естественно в том гипотетическом случае, когда ко мне обратятся по громкой связи или окликнут в переполненной комнате.
Затем мы взяли билеты на ближайший «бегемот», отбывающий с Йеллоустона.
– Само собой, я лечу с вами, – сказал Квирренбах. – Если вы действительно намерены спасти Рейвича, то без меня до него не добраться.
– А если не намерен?
– То есть… вы по-прежнему хотите его убить?
Я кивнул:
– Вы ведь не станете отрицать, что такое возможно.
Квирренбах пожал плечами:
– Тогда я сделаю то, что должен был сделать уже давно. Ликвидирую вас при первой возможности. Конечно, по моим прогнозам, до этого дело не дойдет, однако не воображайте, что я на такое не способен.
– Я об этом даже не мечтаю.
– И я полечу с тобой, – вмешалась Зебра. – Я тоже смогу проводить тебя к Рейвичу, хотя Квирренбах знаком с ним ближе.
– Ты рискуешь, Зебра.
– А в гостях у Гидеона я не рисковала?
– Согласен. Скажу откровенно: буду благодарен за любую помощь.
– В таком случае я тоже с вами, – вызвалась Шантерель. – Никто из вас не умеет выслеживать добычу.
– В «Игре» – да, – ответил я. – Но это будет мало похоже на «Игру». Насколько я знаю Таннера – боюсь, я знаю его не хуже, чем он меня, – он не будет придерживаться правил.
– В таком случае нам придется нарушить правила раньше него. – Впервые за целую вечность в моем смехе появились искренние нотки. – Можно не сомневаться: мы не ударим лицом в грязь.
Через час мы покинули планету – Квирренбах, Зебра, Шантерель и я. «Бегемот» обогнул Город Бездны, описав широкую дугу, затем вошел в слой низких облаков. Они походили на призраков, танцующих над полем битвы, где свирепые ветры Йеллоустона сталкивались со спазматическими выбросами из Бездны. Я смотрел вниз, на Город – хрупкий, словно игрушечный. Мульча и Полог уже казались неразделимым целым, втиснутым в великое архитектурное хитросплетение.
– С тобой все в порядке? – спросила Зебра, возвращаясь к нашему столику с бокалами в руках.
Я отвернулся от окна:
– Ты о чем?
– Кажется, ты не рад, что покидаешь это место.
Путешествие подходило к концу. Успех моих замыслов становился все более очевидным, и обо мне открыто заговорили как о герое. Тогда я решил навестить своих пленников.
За все эти годы никто так и не нашел потайную комнату в недрах «Сантьяго», хотя кое-кто – например, Констанца – почти догадался о ее существовании. Но камера столь экономно забирала энергию из корабельной системы жизнеобеспечения, что даже Констанца, при всем своем опыте и настойчивости, не смогла бы выяснить, где находится мой тайник. В каком-то смысле мне просто повезло. Сейчас ситуацию трудно было назвать критической, но несколько лет назад подобное открытие погубило бы меня. Однако теперь я был в безопасности. Во-первых, у меня появилось достаточно союзников и никакое мелкое недоразумение не могло мне повредить, а во-вторых, я поставил на место всех, кто выступал против меня.