Город Бездны

И на этот раз, прежде чем Клоун заговорил, фантазия Небесного уже работала вовсю. Он вознаграждал себя за терпение, проигрывая в уме мрачные сцены гибели недругов, – сцены, которые воображение насыщало множеством подробностей. Однако Клоун прав: что толку создавать план здания, если не собираешься приступить к строительству, как только придет благоприятный момент?

Хаусманн снова посмотрел на Бальказара. Спит как ребенок, сказал Клоун.

Так же спокоен.

И беззащитен.

Глава 23

Похоже, я легко отделался.

Я мог упасть прямо на землю, миновав Мульчу, – два яруса построек, похожих на разлагающиеся трупы, и торговых палаток. При падении фуникулер перевернулся. Было темно, я различал тусклые пятна фонарей и пламя очагов. Откуда-то доносились громкие голоса, но в них звучали скорее тревога и недоумение, чем гнев. Будем надеяться, мой визит не привел к жертвам среди населения. Выждав несколько секунд, я поднялся с сиденья и попытался оценить свое состояние. Судя по первому впечатлению, я ничего себе не сломал, правда все места потенциальных переломов наверняка отмечены роскошными синяками. По мере того как я пробирался в тыльную часть фуникулера, голоса снаружи приближались.

Я услышал суетливое поскребывание – может быть, местная мелюзга, которой не терпится покопаться в покореженной машине, а может быть, крысы. Схватив оружие, я проверил, не вывалились ли из карманов похищенные у Зебры купюры, и, покинув вагончик, шагнул на хрупкую бамбуковую платформу, которую аккуратно протаранил нос моего фуникулера.

– Эй! – крикнул я в темноту – кто-нибудь да услышит. – Я вам не враг, я не из Полога. На мне одежда нищенствующих, я нездешний. Срочно нужна ваша помощь. Меня пытаются убить.

Это было произнесено на норте. Речь получилась бы куда более убедительной, перейди я на каназиан, язык аристократии Города Бездны.

– Тогда положи оружие и расскажи, где его взял, – отозвался мужской голос.

Судя по акценту, говоривший был не из Полога. Я с трудом разбирал слова – у парня явно проблемы с дикцией. Как и я, он говорил на норте, но при этом то глотал слоги, то произносил слова излишне четко, без обычных для носителя языка элизий.

– К тому же ты прибыл на фуникулере. Это тоже придется объяснить.

Теперь я разглядел человека, стоящего на краю бамбуковой платформы. Только он не был человеком.

Он был свиньей.

Маленького роста, с бледной кожей, он стоял на задних ногах с характерной неуклюжей грацией, которую я успел подметить у его собратьев. Глаза скрывались за темными очками, причем дужки заменяла пара кожаных тесемок, связанных на затылке. Рука, торчащая из-под красного пончо, оканчивалась чем-то средним между копытцем и человеческой кистью и сжимала секач с небрежностью, выдающей профессионала, которому не впервой работать клинком.

Пожалуй, не стоит разоружаться – по крайней мере, пока.

– Меня зовут Таннер Мирабель. Я только вчера прилетел с Окраины Неба. Разыскивал в Мульче одного человека и по ошибке забрел в чужой район. Меня захватил некто Уэверли и заставил участвовать в «Игре».

– И тебе удалось сбежать, да еще прихватить пушку и фуникулер? Неплохо для чужака, Таннер Мирабель. – Он произнес мое имя, словно ругательство.

– На мне одежда ледяных нищенствующих, – повторил я. – И по моему акценту можно понять, что я с Окраины Неба. Я немного говорю на каназиане, если угодно.

– Сойдет и норт. Мы, свиньи, не так глупы, как ваш брат предпочитает думать. – Помолчав, он спросил: – А винтовку тебе дали за акцент? Вот бы и мне такой!

– Нашлись добрые люди. – Я собирался упомянуть Зебру, но передумал. – Не всем в Пологе нравится «Игра».

– Это верно, – проговорил человек-свинья. – Но они все равно живут в Пологе. И гадят на нас.

– Ему и правда могли прийти на выручку, – произнес другой голос, явно женский.

Всмотревшись в полумрак, я увидел, что к нам направляется еще одна свинья. Она ступала по обломкам осторожно, но с таким равнодушием, словно ей приходилось наблюдать подобные перестрелки и крушения каждый день. Поравнявшись с нами, она взяла моего собеседника под локоть:

– Я слышала о таких людях. Они называют себя сабами. Саботажниками то есть. Лоран, может, он из них?

Лоран сдернул очки и протянул их женщине – иначе я не мог ее назвать. Кукольное личико этой хрюшки, украшенное рыльцем, обрамляли вполне человеческие локоны, правда изрядно засаленные. Она на секунду поднесла очки к глазам, а потом кивнула:

– Он не похож на жителя Полога. Для начала, это человек. У него все соответствует замыслу бога Полога, разве что глаза… хотя это может быть игрой света.

– Это не игра света, – возразил Лоран. – Он способен видеть нас без очков. Я это понял, когда он уставился на тебя. – Лоран забрал у спутницы свои очки. – Возможно, кое-что из сказанного тобой, Таннер Мирабель, соответствует истине. Но готов поспорить, что не все.

Поспоришь – и не проиграешь, подумал я.

– В мои намерения не входит причинить вам даже малейший вред. – Я с подчеркнутой неспешностью положил ружье на бамбуковый настил. Дотянусь без труда, если этот хряк вздумает помахать своим ножиком. – У меня серьезные проблемы. Люди из Полога скоро вернутся, чтобы покончить со мной. Возможно, я нажил себе врагов и среди этих ваших сабов. Ружье я украл у них.

Будем надеяться, что это рискованное признание не только не повредит мне, но даже пойдет на пользу.

– И еще, мне ничего не известно о вас – ни хорошего, ни плохого.

– Но тебе известно, что мы свиньи.

– Однажды я уже столкнулся с такими, как вы.

– Столкнулся… как с нашей кухней?

– За кухню заплачу, деньги у меня есть. – Порывшись в бездонных карманах Вадимова сюртука, я выудил пачку купюр. Правда, здесь немного – надеюсь, хоть на частичное покрытие убытков хватит?

– Имей в виду, что это не наша собственность, – проговорил Лоран, разглядывая мою протянутую руку. Пожелай он принять деньги, ему бы пришлось сделать шаг вперед – шаг, на который в ту минуту никто из нас не был готов. – Владелец этой кухни сейчас в Монументе Восьмидесяти, у могилы брата; он вернется лишь к вечеру. Этого человека трудно назвать снисходительным и способным легко прощать. Когда я доложу о нанесенном тобой ущербе, он, естественно, обрушит свой гнев на меня.

Я достал пачку купюр – тех, что позаимствовал у Зебры, – отделил примерно половину и протянул Лорану: