Город Бездны

– Выспись как следует, – посоветовал напоследок Кагуэлла, просунув голову в мою палатку. – Завтра будет драка.

* * *

Было еще темно, буря не утихала. Я проснулся и прислушался к дроби, которую отбивал дождь по натянутой ткани палатки.

Что-то встревожило меня настолько, что я проснулся. Иногда такое случается. Мозг трудится над проблемой, которая кажется очень сложной при свете дня, – трудится, пока не найдет ключ к решению. Именно таким образом я расставлял самые изощренные ловушки в Доме Рептилий – воображал себя диверсантом, затем придумывал способ обойти преграду, которая казалась абсолютно надежной. С этим ощущением я и проснулся, словно мне вдруг открылось очевидное: я по самонадеянности допустил ужасную ошибку. Но в первую минуту я не мог вспомнить подробности сна, не мог понять, что за тайну открыло мне прилежное подсознание.

Через секунду я понял: на нас напали.

– Нет… – пробормотал я.

Но было слишком поздно.

Одна из непреложных истин войны, которые мне в свое время пришлось усвоить, заключается в том, что большинство стереотипов не слишком далеки от реальности. Война состоит из скучных, бедных событиями сцен, перемежаемых пронзительными интерлюдиями, которые и принято называть военными действиями. Во время этих интерлюдий события сменяются с головокружительной быстротой. А само время при этом растягивается, как во сне, и каждый миг клеймом выжигается в памяти. Особенно в такой жестокой, острой ситуации, как засада.

Нет, никакого предупреждения не было. Возможно, что-то потревожило мой разум, точно сторожевая нить, и вырвало меня из сна – понимание того, что на нас напали, понимание собственной ошибки. Быть может, сработал датчик на периметре, хрустнула ветка под ногой или закричал напуганный зверь.

Это не имело значения.

Нас было восемь, их трое, но они положили нас с безжалостной легкостью. Все трое были с головы до пят упакованы в бронированные костюмы-хамелеоны, способные менять не только цвет, но и форму, и текстуру. Разумеется, о таких доспехах местные ополченцы могли только мечтать. Либо обратиться за помощью к ультра – больше никто не продал бы им подобную технику или технологию. Значит, я не ошибся: Рейвич тоже сносился с экипажем субсветовика. Возможно, щедро заплатил, чтобы ультра обманули Кагуэллу, предоставив ложную информацию о местонахождении отряда. Кстати, не исключено, что именно эта догадка, родившаяся в моем полуспящем сознании, стала причиной пробуждения.

Конечно, Рейвич мог разделить свои силы. Одна группа двигалась на юг в тридцати километрах к северу от нас, с меченым вооружением, под контролем Орканьи. Мы решили, что это единственный отряд. А если существовал второй, который шел впереди? Его бойцы были легко вооружены, и ультра просто не отследили их. Недостаток огневой мощи можно с лихвой компенсировать эффектом неожиданности.

Так оно и случилось.

Оружие нападавших не превосходило наше ни совершенством, ни убойной силой, но им пользовались с педантичной аккуратностью, скосив часовых за пределами лагеря, прежде чем те успели ответить.

В тот момент я не думал ни о чем подобном. Я все еще боролся со сном. Мне даже казалось, что я слышу не пульсацию и треск энергетических разрядов, а звуки агонизирующей бури, которая уползала вглубь Полуострова. Затем донеслись вопли, и до меня дошла суть происходящего.

Но к тому времени, разумеется, было уже слишком поздно.

Глава 21

В конце концов я проснулся. Лежа в золотистом утреннем свете, который струился в комнату Зебры, еще долго прокручивал в голове картины, увиденные во сне. Немного успокоившись, я переключился на свою раненую ногу.

За ночь машина-целительница сотворила настоящее чудо – медицинские технологии, которые она использовала, превосходили все, чем располагала Окраина Неба. Рана превратилась в беловатую звездочку новой плоти. Зато я испытал еще одно психологическое потрясение: мозг отказывался признать тот факт, что моя нога могла действовать абсолютно нормально. Поднявшись с кушетки, я сделал на пробу несколько неуклюжих шагов в направлении ближайшего окна, вверх по широким ступеням, образующим пол. Мебель заботливо отползала в сторонку, уступая мне дорогу.

При свете дня – или времени суток, которое заменяло в Городе Бездны день, – огромная дыра в сердце Города казалась еще более мрачной, до головокружения глубокой. Нетрудно представить, как она манила первых исследователей, тех, кто, подобно новорожденным, появился из чрева роботов или прилетел на Йеллоустон следом на хрупких звездолетах. Пятно теплых газов, изливающихся из Бездны, при благоприятных атмосферных условиях можно было увидеть из космоса.

Пересекали вновь прибывшие территорию на гусеничных вездеходах или скользили среди многослойных облаков облачности, от первой встречи с Бездной не могло не захватить дух. Тысячи веков назад некая сила нанесла планете рану, и та все еще не залечена. Говорят, нашлись смельчаки, они спустились в недра, облаченные лишь в легкие скафандры, и добыли там сокровища, на которые можно построить целую империю. Если это правда, значит они предпочли оставить сокровища себе. Что не остановило других авантюристов и любителей приключений. Они-то и основали поселение, со временем превратившееся в Город Бездны.

Общепринятой теории, объясняющей возникновение Бездны, пока не создано. Правда, наличие кальдеры, в которой лежал Город, защищенный от ураганов, коварных наводнений и вторжения аммиачно-метановых ледников, наводило на мысль о катаклизме, случившемся достаточно недавно по геологическим меркам, чтобы тектоника и эрозия не успели стереть его следы. По-видимому, Йеллоустон подошел на опасно короткую дистанцию к своему соседу, газовому гиганту, и получил нечто вроде впрыска энергии в литосферу. Бездна была одной из точек, откуда эта энергия медленно, капля за каплей, уходила обратно в космос. Но благодаря чему такое стало возможным? Кто-то говорил о крошечных черных дырах, которые каким-то образом попали в поверхностный слой коры планеты, о вкраплениях кварковой материи… но подлинная причина не была известна никому. Ходили слухи и легенды об инопланетных артефактах, погребенных под верхним слоем горных пород. В таком случае Бездна имеет искусственное происхождение – по крайней мере, в ее нынешнем виде. Возможно, пришельцы прибыли сюда по той же причине, что и люди, – чтобы добывать из Бездны энергию и химические вещества. Я представил себе щупальца труб, цепкие пальцы, которыми Город тянулся в зияющую пропасть, стремясь достать до самого дна.

– Не пытайся изображать равнодушие, – сказала Зебра. – Многие согласились бы совершить убийство, чтобы увидеть подобную картину. Да что там, я знаю людей, которые действительно убивали ради этого!

– Почему-то не слишком удивляет.

Зебра вошла в комнату совершенно беззвучно. В первый момент показалось, что на ней ничего нет, – длинное платье было прозрачным, словно сотканным из дыма.

В руках она держала мою одежду, подарок нищенствующих, – выстиранную и аккуратно сложенную.

Только теперь я заметил необычайную худобу Зебры. Черные полосы, оттененные серовато-голубой дымкой платья, покрывали все тело, следуя изгибам фигуры и сгущаясь на груди и в паху. Жесткий гребень волос сбегал по позвоночнику до поясницы и исчезал между полосатыми полушариями ягодиц. Ее шаг был скользящим, точно у балерины, а крошечные ступни, похожие на копытца, скорее не позволяли ей оторваться от пола, нежели служили опорой. Похоже, она вполне может участвовать в «Игре» – из нее бы получился первоклассный охотник. А разве она не поучаствовала, хотя бы с целью испортить развлечение своим врагам?

– На планете, с которой я прибыл, такой наряд сочли бы провокационным, – заметил я.

– Но это не Окраина Неба, – ответила она, кладя мою одежду на кушетку. – И даже не Йеллоустон. Это Полог, и здесь мы ведем себя так, как нам вздумается. – Ее ладони скользнули вниз по бедрам.

– Прости за нескромный вопрос: ты такой родилась?

– Ничего страшного. Я даже не всегда была женщиной и сомневаюсь, что останусь ею до конца жизни. И уж точно не всегда буду зваться Зеброй. Кому охота быть прикованным к одному телу, к одной личности?