Город Драконов

– Это были просто разговоры. Моя душа всегда лежала к корабельному делу. На самом деле я даже боялся, что меня оставят работать с диводревом! Интересно, что бы сейчас со мной было, если бы все сложилось именно так? А вас, как я припоминаю, всегда завораживали необработанные бревна. Вы вечно ускользали, чтобы отправиться на разведку.

– Это точно. И у меня из-за этого вечно были неприятности.

– Были опасения, что у вас образовалась слишком прочная связь с городом. И что вы можете в нем утонуть…

– Как это случилось с моим отцом, – негромко договорил Рэйн.

Молчание на камбузе стало напряженным. Женщина взяла со стола чайник, чтобы долить в него воды. Она замерла на месте, сжимая его в руках и наблюдая за Рэйном. Тут что-то скрывалось, и ему следовало как можно скорее с этим разобраться. Если он будет откровенен, это может вызвать других на открытый разговор. Рэйн кивнул, словно в ответ на собственные мысли.

– Но я не утонул. Потому что для меня это был не просто камень и заключенные в нем воспоминания. Это была драконица Тинталья, которая оказалась в ловушке, пребывая в сознании в своем бревне диводрева. Она притянула меня, удержала – и, в конце концов, я стал ей служить. Я и по-прежнему ей служу во многом. Сегодня я здесь именно из-за драконов. Мне необходимо знать, капитан. Что стало с драконами и их хранителями?

Лефтрин сел поближе к печке. Взяв кружку, он сделал осторожный глоток. Поверх ее края он внимательно рассматривал Рэйна. Рэйну было любопытно, каков он в глазах капитана. Считает ли его Лефтрин уродом, человеком, которого слишком сильно отметили и изменили Дождевые чащобы? Или он видит в нем Старшего – одного из тех легендарных и почитаемых существ, которые когда-то построили скрытые древние города Дождевых чащоб? Или дальнего родственника, которого он смутно помнит по кажущимся таким далеким детству? Рэйн сел прямее, позволяя Лефтрину разглядывать его покрытое чешуей лицо и думать, что пожелает. Он выжидал.

Поджарый рыжий кот с белыми носочками внезапно взлетел с палубы и приземлился на столешницу. Он прошелся вдоль стола, не обращая внимания на взмахи руки Хеннесси, и устремил на Рэйна сверкающие зеленые глаза. Он ткнулся головой в сцепленные на крышке стола руки Рэйна, требуя свидетельств уважения. Рэйн поднял руку, чтобы погладить тварюшку, и обнаружил, что она удивительно мягкая.

Казалось, дружелюбие, с которым посетитель принял кошачье внимание, помогло Лефтрину прийти к какому-то выводу, и он сказал:

– А где Малта? Я не сомневаюсь, что Элис хотела бы, чтобы Малта все узнала. Именно поэтому она ей написала и послала ей ту кафельную плитку.

– Сейчас беременность очень ее утомляет. Я отправил ее домой, отдыхать. Она согласилась пойти, только взяла с меня слово, что, придя сюда, я уговорю вас отправиться со мной в наш дом. Она не даст мне покоя, пока не получит ответы на свои вопросы. – Рэйн достал из кармана рулончик, с вопросами, накорябанными убористым, но витиеватым почерком Малты. Он удрученно вчитался в него, щуря глаза. – На все вопросы, – добавил он, обращаясь не столько к Лефтрину, сколько к самому себе, и был изумлен, когда тот вдруг расхохотался.

– Уж эти женщины с их каракулями! – посочувствовал он. – Неужели им никогда не надоедает все разузнавать и записывать? Разве письма Элис ей не хватило?

Рэйн улыбнулся и неожиданно почувствовал себя совершенно непринужденно. Взяв кружку с горячим чаем, он обхватил ее ладонями, согревая руки.

– Малта всегда отличалась ненасытным любопытством. Она попыталась прочитать переданную вами записку, но буквы были такие мелкие, а освещение за стенами здания Совета оказалось очень тусклым. Те вопросы, которые она здесь записала, – это только те, которые пришли ей в голову, пока вы разговаривали с Советом. Что до меня, то я даже не успел взглянуть на послание Элис прежде, чем Малта отправила меня сюда умолять вас прийти и с ней поговорить.

Лефтрин сел удобнее и заглянул в свой горячий чай.

– А завтра нельзя? – неохотно спросил он. – Я на ногах с рассвета, промок до костей и замерз. И мне нужно выслушать доклады тех членов команды, которых я посылал с разными поручениями.

Рэйн застыл на месте, пытаясь лучше понять собеседника. Ему необходимо сегодня же привести его к Малте: если он этого не сделает, она моментально начнет прикидывать, когда сможет спуститься к причалу, чтобы самой с ним поговорить. С тех пор, как экспедиция «Смоляного» отправилась из Кассарика, чтобы переселить драконов выше по течению, Малта беспокоилась о ней. Ей всегда хорошо удавалось анализировать слухи, выясняя, что должно или может произойти. В Трехоге она могла сообщать ему, прибытие каких кораблей ожидается и с какими именно грузами, задолго до того, как эти суда появлялись в городе. И когда кассарикский Совет торговцев буквально выдворил драконов и их хранителей из города, она была совершенно уверена, что за этим стоит что-то еще.

– Эта экспедиция была задумана не для того, чтобы найти им убежище, – говорила она ему не раз. – И это было не просто изгнание, хотя, по-моему, некоторые члены Совета были рады обречь их именно на изгнание. От драконов было много расходов, неприятностей и опасности. Они мешали проведению раскопок. Однако за всем этим было что-то еще, Рэйн, нечто угрожающее. Что-то гадкое, связанное с очень-очень большими деньгами и, возможно, с нашими дорогими друзьями калсидийцами.

– Что из услышанного заставило тебя так думать? – спросил он у нее тогда.

– Просто разрозненные вещи. Слух, что один из охотников экспедиции ради денег готов на все, и что, возможно, несколько лет назад он кого-то убил ради наследства. И что, наверное, кто-то из нынешних членов Совета об этом знал и либо добровольно пристроил того охотника на корабль, либо охотник получил эту работу, использовав что-то, что он знал об этом члене Совета. Ох, просто сплетни, Рэйн, обрывки и кусочки. И общее ощущение беспокойства. Сельдена слишком давно нет, и никаких вестей мы от него не получали. Конечно, было то последнее письмо, но мне оно показалось подозрительным. Ах, ну почему, почему Тинталья не вернулась посмотреть, что стало с другими драконами? Неужели она могла настолько равнодушно отнестись к своим родичам? Неужели, найдя себе пару и получив возможность самой иметь потомство, она решила бросить остальных? Или же с ней случилось что-то ужасное? Может, герцог отправил охотников и за ней и ее парой?

«Не надо думать о самом плохом, милая. Сельден уже взрослый и вполне может сам о себе позаботиться. Мы ведь не знаем – может, он сейчас как раз с Тинтальей. А почему не вернулась сама Тинталья… Ну, может, она решила, что не нужна юным драконам. Может, она ожидала, что мы лучше сдержим свое обещание заботиться о них».

Он хотел ее успокоить, но, еще не успев договорить эти слова, понял, насколько печально они звучат. Он не мог понять, почему Малта так прикипела душой к драконам. Конечно, Тинталья спасла жизнь им обоим и свела их вместе, однако до этого драконица неоднократно подвергала их опасности и мучила. Разве они должны чувствовать себя чем-то обязанными этой синей драконице? Порой ему хотелось просто устроить свою жизнь рядом с Малтой, оставить в прошлом все восторги и величие их принадлежности к Старшим и стать обычной супружеской парой, живущей в Дождевых чащобах и ожидающей первенца.

Лефтрин кашлянул, заставив Рэйна вздрогнуть. Он увидел усталое лицо капитана и устыдился своей просьбы. Однако он делал это ради Малты, которой он обещал, что постарается.

– Прошу вас, – проговорил он, и на секунду его слова повисли в тишине.

Кто-то демонстративно закашлялся. Рэйн повернул голову и обнаружил, что на капитана выразительно смотрит какая-то молодая женщина. Судя по ее грубой одежде, она была палубным матросом, а судя по чертам лица, состояла в родстве с Лефтрином. И, следовательно, вполне вероятно, была какой-то дальней родственницей и самого Рэйна. Взгляд капитана она встретила, не дрогнув.