Город-крепость

Сложно представить, что подобное место может стать парком — все зеленое, много солнца и растений. Что здесь цветут ярко-красные гибискусы и пурпурные бугенвиллеи.

Но так будет. Когда-нибудь.

И Дей. Он остался в доме отца и занимается с репетиторами, чтобы наверстать упущенные годы. В его руках целый неизведанный мир — университеты и путешествия. Он очень любит об этом разглагольствовать. А еще он любит использовать местоимение "мы".

Наш мир меняется, но кое-что остается неизменным. Постоянным, как прилив.

Каждое воскресенье мы берем машину и едем на юг Сенг-Нгои, подальше от дымных городских труб и многолюдных набережных. Едем туда, где берег покрыт камнями и ракушками. Джин Линь сворачивается на покрывале со своей вездесущей стопкой книг, перелистывая страницу за страницей и читая вслух, облекая косые чернила в слова. Я порой завидую тому, насколько быстро она все схватывает. Мы учимся в одном классе (вместе с Нуо, Вень Ки и несколькими мальчишками-беспризорниками). Но это ненадолго. Джин Линь уже прикончила три книги, которые дал ей учитель, но по-прежнему голодна до знаний. Мне кажется, это все потому, что ей разрешили приводить в школу Кма. Этот кот, словно часть её гардероба. Она даже иногда берет его с собой на берег, где он терпеливо сидит на покрывале, гоняясь за мелкими крабами, когда те высовываются из своих норок.

За одним, ощетинившись, он сейчас наблюдает. Если бы у него был хвост, он бы сейчас дергался.

— Эй, Мей Юи! — Лицо Джин Линь расплывается в широкой улыбке, когда она выглядывает из-за книги. Одной из стопки книг, что лежат в прежней комнате Хиро. Дей притащил ей целую кучу. — А ты знаешь, что в океане под водой есть целые горы?

Прикрываю глаза и поворачиваюсь обратно к воде. Пытаюсь представить высокие горы под ней. Помню, как мы веселились, когда Синь сказала нам то же самое. Каким невозможным нам казалось то, что такая высота способна оказаться в подобной глубине.

Оглядываюсь на сестру, и меня поражает то, насколько она похожа на мою подругу, — когда она устроилась на покрывале с книгой в руках, а на лицо падает свет. Она даже пытается заплетать волосы в косу, как это делала Синь. Она просит меня заплетать её каждое утро, я выполняю пожелание. Но они еще слишком коротки. Однако мне удается разделить их на три пряди, и я создаю из них единое целое. Нечто сильное, как и она сама.

Некоторые шрамы остаются с тобой навсегда. Например, круглый медальон блестящей кожи на плече Дея. Или изгибающийся рубец на боку младшей сестры. Если вы посмотрите на меня сейчас, вы ничего не увидите — ни синяков, ни порезов, ни шишек. Все потертости и мозоли, которые я заработала, убегая от охранника Лонгвея, давно исчезли. Мои шрамы вы не увидите, но они все равно есть. Синь — её смерть — всего лишь верхушка. Чем больше я разговариваю с консультантами, тем больше их становится. Раны, количество которых появляется быстрее, чем они исцеляются.

Но они проходят. Шаг за шагом. День за днем. Выбор за выбором. Я разрываю решетку и кирпичи.

Я обновляюсь.

— Это написано прямо здесь! — Джин Линь тычет пальцем в блестящую страницу. Именно в этот момент Кма прыгает, зарываясь носом в песок. Судя по всему, он ничего не поймал. Он растолстел и обленился, сейчас ему не нужно охотиться на крыс размером с него самого. — Видишь?

— Может, вместо того чтобы читать про океан, ты испробуешь его на себе?

Я всего лишь её дразню, но моя младшая сестра вскакивает и несется вниз к воде.

— Куда это Джин?

Я оглядываюсь и вижу, как босой Дей идет по песку. Его джинсы завернуты почти до колен, а белый V-образный вырез футболки сияет на полуденном солнце. Так ярко, что мне приходится закрыть глаза.

— Прогуляться.

— Я принес нам обед.

Он ковыряет пальцами песок, оседая на покрывало рядом со мной. Его коричневый пакет лежит на коленях, и я улавливаю знакомый запах фаршированных булочек.

Кма не единственный, кто набрал вес.

— Позвать её обратно? — Я смотрю в направлении сестры. Отлив сегодня случился рано, он оставил за собой ковер из ракушек. Джин Линь шагает промеж них как балерина, наклоняясь и поднимая некоторые. Когда она наконец добирается до воды, то начинает выбрасывать их обратно, наблюдая за тем, как они исчезают в синеве. Никогда не видела, чтобы сестра вела себя как ребенок. Даже когда им была.

— Не надо. Пусть. Ей хорошо, — качает головой Дей и улыбается мне. — К тому же я пока не голоден.

Его улыбка похожа на море. Не уверена, что она мне когда-нибудь надоест. Я закрываю глаза и впитываю летнее тепло все кожей, всем лицом. Промозглая сырость воспоминаний о Синь медленно испаряется, вместе с другими вещами. Возникают горы, скрытые где-то в глубине.

Дей обнимает меня за плечи, и я прислоняюсь к нему. Открываю глаза и смотрю вперед. Туда, где моя сестра стоит на ковре из ракушек, бросая одну за одной в море.

— Забавно, — рядом со мной бормочет Дей.

— Что?

— Ничего... Просто такое ощущение, что я уже здесь бывал. — Уголки его губ изгибаются. — Дежавю.

Слово иностранное, но не похоже на английский, который я учу.

— Это плохо?

— Нет, — говорит он и переводит взгляд на меня. — Не плохо. Замечательно. Это просто замечательно.

Наши губы так близко, всего на расстоянии вздоха.

Мой мальчик из-за окна всегда очень аккуратен и нежен. Он всегда ждет, пока я сделаю выбор, пока протяну руку, пока впущу его. Я наклоняюсь ближе, и мягкость его губ касается моих. У меня в груди появляется вспышка, полная жизни, жизни, жизни. Пальцы Дея порхают по моим щекам, щекоча и дразня, словно феникс в полете. Мы вместе, в этом пространстве без решеток и стекла. Там, где мы и хотим быть.

Это никогда не кончается. Я вижу отражение в его карих глазах: моя сестра и море. Высота и глубина. Горизонты и возможности. Полеты в огне. Я все это вижу и чувствую необъятный призыв, возникающий в глубине моей груди.

В такие времена, как эти, я знаю (в самой глубине моей сущности, в её сердцевине), что мама-сан ошибалась.

Это мой мир. Просторный, открытый, зовущий.

Джин Линь

Я бегу. В этот раз босиком. Нет ни покрытых слизью луж, ни окурков. Лишь песок, вельветом обволакивающий мои пальцы. Брызги, соль и море.

Такие разные ощущения, когда бежишь без причины. А за спиной нет лавочников, в руках нет ножа. Оборачиваюсь и вижу Дея с сестрой, сидящих на покрывале. Они так близко друг к другу, что кажутся одним человеком. Кма все еще пытается разрыть одну из крабьих нор, его бесхвостый зад высоко поднят. Охота ради удовольствия.

Под ногами нет острых осколков разбитого стекла. Только то, что выносит на берег море: ламинария, крабовые клешни и ракушки. Многие я опознаю по книге Хиро. Мидии, морские улитки, Арабская каури. Наклоняюсь. Поднимаю их. Проверяю, нет ли внутри жизни. В книге Хиро написано, что иногда море выбрасывает еще живые ракушки и они высыхают. До того, как их может спасти следующий прилив. Всякий раз, когда я вижу желтую улитку внутри, я выбрасываю ракушку обратно в море. Шлеп! Белая пена и раковина.

Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Такая мелочь. Жребий.

Моя жизнь полна подобных мелочей. Одежда без дыр. Ботинки по размеру. Моя первая настоящая циновка. Кма, развалившийся на солнце. Новые, не разорванные книги. Миски рисовой каши по утрам. Занятия с грифельными досками. Дей, треплющий меня по волосам всякий раз, когда видит, и рассказывающий, как продвигаются дела. Моя сестра, которая снова улыбается.

Мелочи.

Однажды я найду способ рассчитаться. Я учусь — книги, книги, полные слов. Миссис Сан говорит, что я "исключительно одарена". Могу стать, кем захочу. Доктором, дипломатом, юристом. Пока не знаю наверняка, кем хочу стать, но понимаю, что хочу помогать. Хочу найти способ вернуться к маме. Встретиться лицом к лицу с отцом без оружия в руке или синяков. Показать ей, что она в нем не нуждается.