Город на берегу неба

Силы у неё снова внезапно иссякли. Она почувствовала, что просто не в состоянии сейчас спорить — смежила веки и моментально уснула, точно в яму провалилась.

Проснувшись в очередной раз, она увидела, что в палате царит полумрак, а рядом с её кроватью, привалившись затылком к стене, сидя дремлет Рус. Оля едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от радости — так сильно она его ждала, так сильно соскучилась! Ей хотелось буквально задушить Руса в объятиях, но она пожалела его и не стала будить — он выглядел таким измождённым…

Тихонько, стараясь не потревожить, кончиками пальцев она невесомо коснулась его волос, мысленно погладила по щеке, затем так же — лишь в своём воображении — обняла и прижалась к его широкой надёжной груди…

— Я люблю тебя, — шепнула она еле слышно.

Когда на следующее утро Оля открыла глаза, то решила поначалу, что всё ещё продолжает спать — либо вообще бредит.

Потому что увидела в своей палате не только Руса, но и Брэндона.

___________________________

* Ambulance (англ.) — машина скорой помощи

41

Рус

Сан-Франциско, наше время

Он думал, что хуже быть уже не может.

Больший шок, чем тот, который он испытал, пока бежал к распластанной на трассе Оле и молился, чтобы она была жива, не покалечилась и серьёзно не пострадала, сложно было себе даже вообразить.

Когда Рус понял, что она в сознании, то чуть не разрыдался от счастья. Но его тут же затопило новой волной страха, хотя он старался держать себя в руках и действовать спокойно, чтобы не испугать её. А если у Оли перелом позвоночника? Внутренние кровотечения? Ещё какая-нибудь жуть?

Она цеплялась за него, пытаясь встать, лепетала что-то, а Рус чувствовал себя последним дерьмом из-за того, что всё происходящее — дело его рук. Пусть его вина в аварии была косвенной, а не прямой, но две недели назад Рус взял на себя ответственность за эту девушку. Он обещал ей, что будет защищать и никогда не причинит вреда… и в итоге сам же едва её не угробил.

Так вот, ему казалось, что хуже чувства, чем эта разъедающая душу вина, быть просто не может. Однако когда Оля, упрямо пытаясь подняться, вдруг начала стремительно бледнеть и отключилась прямо у него на руках — вот тогда он понял, что такое настоящий панический ужас.

Рус не помнил, как трясущимися пальцами забивал в поисковую строку гугла ближайшие больницы, как звонил по указанным телефонам и сбивчиво пытался объяснить, где они находятся и что случилось…

Пока не приехала скорая, он не отрывал взгляда от Оли. Боялся трясти её, лишний раз трогать или тормошить, чтобы не сделать хуже, но просто жадно ловил её дыхание, касался пальцами щёк, растирал её ладони, заодно проверяя, тёплые ли они…

В третий раз он почти впал в отчаяние, когда ему запретили ехать в больницу в одной машине с Олей и бригадой врачей.

— Мы уже начинаем оказывать первую помощь, ваше присутствие здесь нежелательно, да и мест для посторонних нет, — сказали ему. — Вы же не ранены, мистер?

— Я в полном порядке.

Он действительно был в порядке, даже байк не пострадал. Чёрт, да лучше бы разбился этот грёбаный мотоцикл, чем Оля… Плевать на то, что Русу пришлось бы возмещать ущерб конторе, в которой он брал напрокат железного коня. На всё плевать. Только бы с Олей не случилось ничего непоправимого!

— Тогда вы вполне можете добраться до клиники своим ходом, — посоветовали ему.

Но самая главная подстава ждала Руса уже в больнице…

Один из врачей, который должен был ассистировать во время Олиной операции, показался Русу смутно знакомым, но (видимо, от растерянности и шока) он не сразу сообразил, где мог его раньше видеть. И только когда тот, расспрашивая Руса о том, как это всё случилось, вдруг обронил: “Мы с Ольгой старые знакомые” — его как будто громом ударило. Господи ты боже мой, да ведь это тот самый блондинчик с рождественской фотки!

Рус начал безудержно хохотать и никак не мог остановиться: всё происходящее казалось ему дико забавным, словно в мексиканском сериале, которые обожала его бабушка… В итоге ему вкатили что-то успокоительное.

— Возьмите себя в руки, — сказал блондин, на бейдже которого можно было прочесть “доктор Брэндон Сандерс”. — Мы предпринимаем всё, от нас зависящее.

— У неё нет страховки, — счёл своим долгом предупредить Рус.

Лоб доктора Сандерса пересекла озабоченная морщинка.

— Но я всё оплачу, — заверил Рус поспешно. — Пожалуйста, сделайте всё возможное и… невозможное тоже.

— Всё сделаем, — коротко пообещал доктор. — Не волнуйтесь.

Затем — часы ожидания, когда он мерил шагами больничный холл — туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда…

Рус видел, как Олю привезли из операционной на каталке в реанимационную палату. Он буквально прилип к застеклённой двери, жадно вглядываясь в Олино бескровное лицо.

— Живи, только живи, моя девочка, — бессознательно шептал он.

Он не знал, сколько прошло времени. Просто стоял и смотрел на неё, боясь разорвать этот зрительный контакт. Опомнился лишь тогда, когда доктор Сандерс похлопал его по плечу.

— С ней всё будет в порядке, — уверенно сказал он. — Она проспит ещё несколько часов. Вам самому сейчас следует расслабиться и отдохнуть. Не хотите выпить кофе в кафетерии и съесть что-нибудь? У меня как раз обеденный перерыв.

Сама мысль о еде вызывала тошноту, но торчать здесь и сходить с ума тоже не было больше сил.

— Кофе можно, — согласился он нехотя.

Доктор Сандерс окинул его внимательным взором, затем кивнул:

— Пойдёмте.

Они сидели за столом в кафетерии и исподтишка рассматривали друг друга.

Мужчины всегда чувствуют такие вещи — Рус понимал, что этот самый обаятельный-доктор-мать-его-Сандерс спал с Олей, а доктор Сандерс понимал, что Рус это понимает.

Бывший смотрел на нынешнего, нынешний — на бывшего: изучающе, настороженно, ревниво, недоверчиво… но, впрочем, без явной агрессии или враждебности. Делить им сейчас было нечего. Ведь нечего же? Если окажется, что докторишка до сих пор испытывает к Оле какие-то чувства, то это будет как минимум… смешно.

— Доктор Сандерс… — начал было Рус, но тот очаровательно улыбнулся типичной американской белозубой улыбкой:

— Можно просто Брэндон. Я пока здесь небольшая шишка, всего лишь младший ординатор.

Ну, Брэндон так Брэндон.

— Тогда и ты зови меня… Руслан, — к обращению “мистер” Рус тоже как-то не особо привык.

— Хорошо, Руслан, — произнёс тот с явным ударением на “у”. — Давай сразу проясним всё, что осталось недоговорённым. Мы познакомились с Ольгой, когда она училась по обмену в местной школе и жила в доме моих родителей. Ты же в курсе этой детали её биографии?