Город Ночи

И потом, Сэмюэль Джонсон (кем бы он ни был) однажды сказал: «Любопытство — одна из неизменных и извечных характеристик здорового разума».

Судя по массивности двери и размерам засовов, за нею Виктор держал что-то очень важное. От Эрики, если она хотела стать идеальной женой (и последней Эрикой, вышедшей из резервуара сотворения), требовалось понимать все намерения мужа и предугадывать все его желания, и для этого, конечно же, следовало знать его секреты. А самый важный секрет, похоже, находился за этой стальной дверью.

Сначала она опустила верхний штырь-засов, потом подняла нижний, отодвинула три боковых.

Стальная дверь бесшумно подалась вперед, в помещение, где тут же загорелись лампы. Переступив порог, Эрика увидела, что толщина двери, повернувшейся на шаровых петлях, составляет добрых восемь дюймов.

Она оказалась еще в одном коридоре, совсем коротком, примерно в двенадцать футов длиной, который упирался в точно такую же дверь.

По всей длине коридора из стен торчали стальные стержни. По ее левую руку — из меди, по правую — из другого металла, может, из стали, может — нет.

Коридор наполняло мягкое жужжание. Вроде бы его источником были стержни.

Информация, которую она получила методом прямой загрузки мозга, содержала в основном сведения по музыке, танцам, литературным аллюзиям и другим темам, позволяющим ей поддерживать разговор с важными представителями Старой расы, которых Виктору приходилось приглашать в дом, пока не пришло время всех их уничтожить. О науке она знала очень мало.

Тем не менее она догадалась, что при необходимости между концами стержней могли вспыхнуть электрические дуги, которые сожгли бы и испарили любое попавшее в них инородное тело.

Нового человека эти дуги могли сжечь с той же легкостью, что и Старого.

Она застыла в двух шагах от порога, раздумывая над сложившейся ситуацией, когда из какого-то устройства на потолке ударил синий лазерный луч, который прошелся по ней с головы до ног и обратно, как бы выяснял, кто пришел.

Потом луч погас. Мгновением позже прекратилось и гудение. В коридоре повисла тяжелая тишина.

У Эрики сложилось ощущение, что проверку она прошла, а потому могла не опасаться, что превратится в обугленный труп, если двинется дальше.

И она решительно шагнула вперед, оставив позади открытую дверь.

Ее первый день в особняке начался с неистовства Виктора в спальне. Потом последовал эпизод с отгрызающим собственные пальцы Уильямом, затем встревоживший ее разговор с Кристиной на кухне. Она-то рассчитывала, что реальный мир встретит ее более радушно. Но, возможно, с этого момента все могло обернуться к лучшему. Ее не убило электрическим током. И что это, как не добрый знак?

Глава 36

— Вся слава Ибо, — повторила Синди, — и пусть он одобрит вкус моей крови!

Только что Бенни думал только о том, как сейчас они вырубят, а потом убьют детективов, но внезапно это желание полностью пропало.

Синди сбила его с толку этими странными разговорами о вуду, о которых он не слышал раньше. Вывела его из равновесия.

Теперь он уже и не знал, можно ли полагаться на нее. Раньше они были командой, действовали как единое целое. Так и только так могли добиться максимального результата.

А теперь…

С приближением к седану Синди начала притормаживать, но Бенни приказал:

— Не останавливайся.

— Оставь мужчину мне, — попросила Синди. — Он не подумает, что я представляю для него угрозу, и я уложу его так быстро, что он не успеет и глазом моргнуть.

— Нет, не останавливайся, проезжай мимо, проезжай, — гнул свое Бенни.

— Почему?

— Слышала, что я сказал? Если ты хочешь когда-нибудь сделать со мной ребенка, проезжай мимо!

Внедорожник, подкатив к седану, сбросил скорость практически до нуля.

Детективы в упор смотрели на них. Бенни улыбнулся и помахал им рукой. Вроде бы получилось естественно, но на самом деле он только привлек к себе внимание, а потому быстро отвернулся, сообразив, что вызвал у них подозрения.

Синди, не доводя дело до полной остановки, придавила педаль газа, и они поехали дальше, в глубь парка.

Посмотрев на припаркованный на обочине седан в зеркало заднего обзора, Синди повернулась к Бенни.

— И что все это значило?

— Спроси у Ибо.

— Я не понимаю.

— Ты не понимаешь? Ты не понимаешь? Я не понимаю. Je suis rouge, боги зла, жертвоприношения крови, вуду?

— Ты никогда не слышал о вуду? В восемнадцатом веке культы вуду играли важную роль в жизни Нового Орлеана. Да и теперь, если на то пошло…

— Ты это узнала в резервуаре сотворения? — спросил он. — Нет другого мира, кроме этого. Такова основа нашего существования. Мы — абсолютные рационалисты, материалисты. Мы отрицаем суеверия.

— Я знаю. Ты думаешь, я не знаю? Суеверия — главный недостаток Старой расы. Их разум слаб, подвержен глупостям и страхам.

Бенни процитировал слова, которые она произнесла на подъезде к седану:

— «Восхвалим Ибо. Вся слава Ибо». Не похоже, чтобы так говорил материалист. По мне, не похоже.

— Может, расслабишься? — спросила Синди. — Будь ты Старым мужчиной, в голове у тебя точно лопнул бы какой-нибудь кровяной сосуд.

— Так вот где ты бывала, когда иногда уходила одна? — спросил он. — В кафедральных соборах вуду?

— Кафедральных соборов вуду нет. Это ты говоришь от невежества. У последователей гаитянского вуду храм называется умфором.

— Значит, ты ходила в умфор, — уточнил Бенни.

— Нет, потому что здесь мало кто исповедует гаитянское вуду.

Седан уже скрылся из виду, и Синди свернула со служебной дороги на траву. Остановила внедорожник, но двигатель глушить не стала, продолжал работать и кондиционер.

— Зозо Дислисл продает грис-грис в своем маленьком домике в Треме, а также заклинания и много чего еще. Она — бокор культа Ибо.