Беседка, пропахшая светомИ слабым, чуть мятным, дымком.Ты помнишь, встречались в ней летом,Успев за трамвайным звонком?И львы усмехались небрежно,Оскалив из мрамора пасть.А ты мне шептал нежно-нежно:«Зачем этой женщине власть?Зачем этой рыжей колдуньеНевинность дразнящих очей?»И сам отвечал: «Для безумьяДо странности белых ночей».По парку бродили зеваки,Роняя на землю пломбир,Скрипели ботинки «на лаке»,И хлопал восторженно тир.Ты гладил, как кошке, мне шею,Смеясь над длиною ногтей:«Быть
может, спросить ворожею,Как много в любимой чертей?!»«Ах, черти! Десяток – на случай,Когда вдруг наскучат слова,Иль ливень обрушится с тучи,Иль жёсткою станет трава.Тогда я оставлю беседку —Одна или, милый, с тобой!»«Какая ж ты, ведьма, кокеткаС припухшей от страсти губой…»
Канал потухший, словно серый пепел
Канал, потухший, словно серый пепел,Сквозит холодной сумрачной водой,И бродит по мостам декабрьский ветер,Как старый нищий с тощею сумой.Ах, сколько лиц, натянутых над кожей,Надетых, словно маска, напоказ:Кокетки и магистры Белой ЛожиС прищуром-знаньем опустевших глаз.И сыплет снег бумажными листками —Смешными отреченьями «в порог»,А в ресторане поит дам стихамиРаздавленный своим величьем Блок.
Чувствительный нерв
По теплу мостовой я пойду босиком.Что мне чей-то припудренный стыд?Легковесные мысли – пахучим цветком —Отделяют меня от обид.Босоножки – каблук в кутерьме ремешков —На ступеньках щенками лежат.Сколько в городе улиц, проулков, витков,Где от танцев колени дрожат!Унесла с собой кофе и веточку розИ от сакса – чувствительный нерв.С босоногой идёшь, мой привратник и босс,Тангоньеро по прозвищу Лев?Поднимаю волну через штиль и запястьеПоднимаю волну через штиль и запястье,Заливаю шторма – сине-белым – в браслет.Позолотою стынут намёки на счастье,Словно вещие сны, где неявен ответ.Кто-то мне рассказал о желанье стать ближе,Кто-то вновь промолчал – галькой лёг на песок,Кто-то парус поставил, с мечтой о престиже,Кто-то в горы ушёл – как всегда, одинок.Не борюсь с теснотой общих слов и советов,Не гонюсь за любовью, понятной толпе,Не вручаю – банкнотой фальшивой – билетовВ Зазеркалье, где нить увлекает к тропе.Кто-то айсбергом всплыл из чужого-былого,Кто-то курс изменил, чтоб сгрузиться под пресс,Кто-то в прятки сыграл под личиной благого,Кто-то цену назвал, применяя обвес.Передвину браслет от Урана к Эроту,Чтоб к себе притянуть иль навеки прогнать.Пусть безумна волна в ожидании флота,Когда сможет нести, возбуждать и орать!
У моря цвет неспелой дикой сливы
У моря цвет неспелой дикой сливы,Лиловый сквозь завесу облаков.Сижу спиной, поскольку от заливаМне слышен голос тонущих песков.А море ждёт, касаясь взглядом кожи,Кусая ветер остротой резцов.Какая мука – чувствовать до дрожи,Не отвечая на могучий зов!И не сбежать! Отброшены сомненья.Заклятие владеет мной сполна.Тону в тебе, ища благословенья,Влюблённая солёная волна.
Живые чувства
На берегу пруда не будет одиноко,Когда с собой берёшь все чувства про запас.Пока не меркнет слух и видит ярко око,Пока не меришь жизнь расценкою «на час».А осень сыплет лист, похожий рыжиноюНа локон и огонь, что падают до плеч.Пока балуешь речь красой и новизною,Не надобно того, кто может остеречь.А стылая вода от зелени прозрачнаИ камнем королев свой ублажает взор.Когда решишь, что мысль всегда неоднозначна,Сплетёшь из многих чувств таинственный узор.
Десятый день творения
Прийти шальной под дверь, чтоб мыслями чужимиСрывать с «изнанки» губ не чувства – словеса…Как это глупо всё – оставить в прошлом имяИ снова возводить на паперти «леса»!Как поручни горят от жара нетерпенья!Облить бы их водой из сонного «нигде»,Вот только сердце ждёт от страсти заговенья,Себе найдя мотив: «Всегда, во всём, везде».Как
странно и смешно – пьянеть от наслажденья,Запутавшись в стихах и скрежете дверном.Наверно, Бог мечтал в девятый день творенья,Когда меня создал рубиновым цветком.
Ключи на помятом блокноте
Оставляю ключи на помятом блокноте,Среди них не нашла для себя «золотой».А душа, откричав на бессмысленной ноте,В уголке всё же пишет: «Привет, мой родной!»Повторяю – пластинкой, заезженной туго:«За окном машет вербою серый апрель.Карусель – суррогат подвенечного круга.Я пишу. Хоть какая-то в сумерках цель».Повторяю: «Привет. В Зазеркалье туманно.Белый кролик грызёт пару стойких галет.Говорят, что коньяк можно лить прямо в ванну.Я пишу, пока в свечке есть божеский свет».Повторяю опять: «Кофе с перцем варила.Обожглась, позабыв твой лимонный рецепт.Сколько в женщине может быть страсти и силы?Я пишу. Я молчу. Обнимаю. Привет».
Спрессован воздух в глотке микрофона
Спрессован воздух в глотке микрофона,И голос вязко уплывает вниз,Где темнота, смятенье, нежить, кома,Где душу рвёт на клочья «Вокализ».Сминают губы облик сигареты,Пятная красным несгоревший дым,Где падают надежды и кометы,Где самый близкий видится чужим.И ярится на коже тонкость платья,Крича о жизни сорванным цветком,Который был зачат, как тень заклятья,И был надет – с ромашками – венком.Пьянеют ноздри мускусно, оленье,От мрака сцены отделяя миг.Взлетает голос в пламени влеченья,Меняя откровенье, вечность, лик.
Фонари на Дворцовой
Фонари на Дворцовой торжественно-смуглы,А хотелось, чтоб вдруг показали языкИли спели для осени нежно и кругло,Не срываясь при этом на менторский крик.Чтобы ангел глядел одобрительно сверху,И дождинки ловил бело-мраморным ртом,И желал походить на свободного стерхаИли стать облетевшим предзимним листом.Чтоб по площади цокали в лужах подковыИ гнедые сминали вприкус рафинад…Фонари зажигают вдоль сумерек снова,Чтобы кто-то им был предсказуемо рад.Нанизывает дождь – кулоном – свет фонарныйНанизывает дождь – кулоном – свет фонарныйНа серебро цепей, летящих из-за звёзд.А город шелестит, как в сумке чек товарный,С которым не взойдёшь на Поцелуйный мост.Урчат – котом – авто на «слепоту» прохожих,Бегущих под зонтом к парадности витрин.Звенит пустой трамвай, «царапая» по коже,Творя из проводов осенне-мятый сплин.За окнами темно. Хозяев носит ветер.Хрустальность чистых люстр молчит до суеты.А дождь смакует жизнь, приплясывая в свете,С которым так легко настраивать мосты.
Вокзалы и белая роща
Мы – вокзалы – с тобой, где кричат тепловозы,Где в вагонах дымят сигаретой мечты,Где любовь так узка, словно в пальце заноза,Где теряются в прошлом раскраски-листы.Мы – вокзалы – с тобой, с ожидающим людом,Поглощающим с кофе лимонный пирог,Обновляющим пластик дешёвой посудыИ считающим сумки – багажно – у ног.Мы – вокзалы – с тобой и глядим аркой оконНа хлопочущих в дымке рябых голубей,И дурим иногда в проводах быстрым током,Не дождавшись потерянных кем-то вестей.Мы – вокзалы – с тобой! А ведь можно быть прощеИ не мерить себя длинносложьем путей,Чтобы встретить рассвет в тишине белой рощи,Обретя откровенное «званье» людей.
Слушая апрель
За окном всё теплее, как будто балконыВ треугольном плюще «раствориться» смогли.Я сижу и кручу между пальцами кроны,Тополиные листья, стихи и нули.Раскачаюсь на стуле до громкого треска,Чтобы ахнуть и падать «обложкою» вверх!А на двери балконной шуршит занавеска,На которой танцует с присловьями стерх.Упираюсь ногами в гудящие стены,Чтобы слышать вопящий апрельский трамвай.Видно, вырвался он из статистов со сценыИ творит себе жизнь – через ток, через край.За окном всё теплее. Черёмуха жмётсяОстрокрыльем соцветий к балконному «дну».Я качаюсь на стуле и жду, что прорвётсяБелый стих площадей, распознавших весну.