Город праха

Вопрос замер у Клэри на языке, потому что она уже сама догадалась, как королева узнала, что им нужна помощь, — перед боем Джейс бросил в реку клочок белой бумаги.

— Лодки нефилимов идут к берегу, — сообщил Саймон. — Похоже, всех подобрали.

— Ну пора и нам, — произнес Люк, расправив плечи, и направился к кабине.

Клэри заметила, что он слегка прихрамывает, но в остальном вроде цел и невредим. Люк завел мотор, и пикап заскользил по воде, рассыпая брызги из-под колес, серебристые в предрассветных сумерках.

— Невероятно… — сказал Саймон. — Постоянно жду, что машина вот-вот потонет.

— После всего, что случилось, ты по-прежнему считаешь водоплавающий пикап чем-то невероятным? — В голосе Джейса не было ни сарказма, ни раздражения, только безграничная усталость.

— Что теперь будет с Лайтвудами? — спросила Клэри. — Что с ними сделает Конклав?

Джейс пожал плечами:

— Пути Конклава неисповедимы. Я не знаю, что теперь будет. Могу только сказать, что тобой они точно заинтересуются… и тем, что ты способна сделать.

Саймон фыркнул. Сначала Клэри подумала, что он выражает свое несогласие, но, обернувшись, увидела, что он совсем позеленел.

— Саймон? Ты себя нормально чувствуешь?

— Не очень. Вампиры не переносят проточной воды. Такая вода чиста, а мы — нечистые создания.

— Я бы не рискнула назвать Ист-Ривер чистой. — Клэри погладила друга по руке, получив в награду слабую улыбку. — А ты не упал в воду, когда корабль развалился?

— Нет. На поверхности плавал кусок обшивки, Джейс закинул меня на него.

Клэри посмотрела через плечо на Джейса. Тьма уже отступала, и его лицо было хорошо видно.

— Спасибо. Как думаешь…

— Что? — Джейс вскинул брови.

— Как думаешь, Валентин мог утонуть?

— Очень опрометчиво считать злодея мертвым, если не видели труп собственными глазами, — изрек Саймон. — Это ведет к жестоким разочарованиям и неприятным сюрпризам.

— Ты прав, — кивнул Джейс. — Вряд ли он погиб. Мы бы уже нашли Орудия смерти.

— Разве Конклав не может продолжать существование без них? — спросила Клэри. — Вне зависимости от того, жив ли Валентин?

— Конклав всегда будет продолжать существование. Это единственное, что он умеет делать… — Джейс посмотрел на восток: — Солнце встает.

Саймон окаменел. Клэри даже не сразу поняла, отчего, но потом осознание накрыло ее ужасом. На восточной стороне горизонта разрасталось кроваво-красное пятно. Первые лучи солнца окрасили воду в фантастические оттенки зеленого, алого и золотого.

— Нет! — прошептала Клэри.

Джейс удивленно посмотрел на нее, на Саймона, замершего, как мышь перед котом, — и все понял. Он вскочил на ноги, подбежал к кабине и что-то сказал Люку. Тот резко обернулся и покачал головой. Пикап рванул вперед — видимо, Люк утопил педаль газа. Клэри схватилась за борт кузова, пытаясь удержать равновесие. Джейс кричал Люку, что надо любым способом заставить колымагу ехать быстрее, но Клэри понимала, что рассвет им уже не обогнать.

— Должен же быть какой-то выход! — воскликнула она, не веря, что за какие-то пять минут бездна радости может смениться бездной отчаяния. — Если мы попробуем закрыть тебя одеждой…

— Ничего не выйдет. — Саймон не сводил глаз с золотого диска, выползающего из-за горизонта. — Никакие тряпки не помогут. Рафаэль объяснял, укрыться можно только за стенами.

— Нет! Должен быть выход!

— Клэри, — перебил ее Саймон и протянул руки. — Иди сюда.

Глаза у него стали огромными и совсем темными. Клэри упала ему на грудь, отчаянно пытаясь собой заслонить его от неумолимого солнца, зная, что это бесполезно. Как только солнечные лучи коснутся Саймона, он рассыплется пеплом.

Какое-то время они сидели без движения, крепко обнявшись. Клэри чувствовала, как вздымается и опускается его грудь. Дыхание осталось просто привычкой — вампиры не испытывали в нем необходимости.

— Не умирай! Я тебя не отпущу!

— Боюсь, у тебя нет выбора, — сказал Саймон, и Клэри почувствовала, что он улыбается. — А я-то думал, что больше никогда не увижу солнца. Надо же, ошибался…

Джейс что-то крикнул. Клэри подняла глаза. По небу расплывались розовые пятна, словно в чистую воду плеснули краской.

— Я люблю тебя, — промолвил Саймон. — Я никого, кроме тебя, не любил.

Нежно-розовое небо озарили золотые лучи, как прожилки в благородном мраморе. Река вокруг заблестела под солнцем. Саймон, откинув голову, посмотрел прямо на сияющий шар, и в его глазах отразилось жидкое золото, как будто он сам уже начал плавиться.

— Саймон! — закричала Клэри, вцепившись в его плечи.

Джейс схватил ее и потянул назад. Девушка пыталась вырваться, но он держал крепко и что-то настойчиво повторял, снова и снова, пока она не опомнилась и не начала понимать его слова.

— Клэри, посмотри, посмотри!

— Нет! — Она закрыла лицо руками, чувствуя на них солоноватый вкус воды, так похожий на вкус слез. — Я не хочу! Я не могу!

— Клэри! — Джейс силой отнял ее ладони от лица, и в глаза ей ударил яркий свет. — Посмотри!

Она наконец послушалась, и воздух со свистом вырвался из легких. Саймон сидел на самом солнце и с изумлением рассматривал свои руки. Волосы у него золотились в утренних лучах, а на воде плясали яркие блики. Саймон вовсе не рассыпался пеплом — солнце ласково гладило его кожу, не оставляя на ней ни пятнышка.

Вещей оказалось даже меньше, чем Джейс предполагал. Он прожил в Институте целых семь лет жизни, а уносил полрюкзака одежды, небольшую стопку книг и кое-какое оружие. За окном темнело, тусклый алый свет падал на нехитрые пожитки, сложенные на кровати.

Сначала Джейс раздумывал, забирать ли с собой то немногое, что осталось от его прошлой жизни в Идрисе. Магнус вернул ему отцовское кольцо, вот только Джейсу больше не хотелось его носить. В конце концов он повесил кольцо на шею на цепочке, а вещи решил забрать. Незачем оставлять память о себе в Институте.

Когда он уже заканчивал паковать рюкзак, в дверь постучали. Джейс ожидал увидеть Изабель или Алека, но на пороге стояла Мариза в строгом черном платье. Она как будто резко постарела, в углах рта залегли глубокие морщины. Голубые глаза остались единственным пятном цвета на лице, лишившемся всех красок.

— Я могу войти?

— Вы можете делать все что угодно, — ответил Джейс, возвращаясь к рюкзаку. — Это ваш дом.

Он начал утрамбовывать одежду в рюкзаке с несколько большим усилием, чем для этого требовалось.