Город праха

Он стоял меж двумя подсвечниками, кожу и волосы окутывало золотистое сияние свечей, и в этот момент Джейс был так похож на ангела, что у Клэри сжалось сердце.

— Ты идешь или нет? — поинтересовался он далеко не ангельским тоном.

— Да-да, иду, — спохватилась Клэри и поспешила за ним.

Стоял чудный нью-йоркский осенний день, на голубом небе не было ни облачка. Они перешли Первую авеню; вдоль улицы дул свежий прохладный ветер. По дороге к «Таки» Клэри старалась вести разговор на отвлеченные темы. Она спросила, как дела у Изабель, Макса и Алека. Джейс отчего-то помедлил с ответом.

— Прости! — воскликнула Клэри, проклиная собственную глупость. — Они, наверно, сейчас очень горюют. Столько их товарищей погибло…

— У нефилимов все по-другому, — сказал Джейс. — Мы воины. Мы смотрим на смерть иначе, чем вы…

— Чем вы, примитивные? — со вздохом закончила Клэри. — Ты ведь это хотел сказать?

— Ну да, — признался Джейс. — Иногда даже мне сложно понять, кто ты на самом деле.

Они подошли к дверям «Таки», развалюхи с просевшей крышей и пустыми окнами. Ифрит у входа смерил посетителей подозрительными красными глазками.

— Я — Клэри.

Джейс посмотрел на нее сверху вниз и рассеянным жестом отвел волосы с ее лица:

— Знаю.

Они выбрали столик в самом углу. В закусочной было почти пусто. Официантка-пикси по имени Кайли скучала у стойки, лениво помахивая нежно-голубыми крылышками. Одно время она встречалась с Джейсом. За соседним столиком два оборотня грызли сырые бараньи голяшки и увлеченно спорили о том, кто кого поборет: Дамблдор из «Гарри Поттера» или Магнус Бейн?

— Конечно же Дамблдор победит! У него есть «авада кедавра». Бац — и все!

Однако второй оборотень имел наготове железный аргумент:

— Дамблдор не победит, потому что его не существует.

— А Магнус Бейн, по-твоему, существует? — ухмыльнулся первый. — Ты его хоть раз видел?

— Слышишь, о чем они? — спросила Клэри, усаживаясь. — Так странно…

— Подслушивать некрасиво. — Джейс стал читать меню.

Клэри воспользовалась возможностью украдкой полюбоваться им. Однажды она сказала, что никогда не смотрит на него. Это правда — она никогда не позволяла себе смотреть на Джейса глазами художника. Было очень легко потерять нить разговора, увлекшись разглядыванием какой-нибудь детали — изгиба скулы, тени от ресниц, формы губ.

— Ты на меня уставилась, — констатировал Джейс, не отрываясь от меню. — Почему ты на меня уставилась? Что-то не так?

Подошедшая к столику Кайли избавила Клэри от необходимости отвечать. Клэри заметила, что вместо карандаша у официантки в руках серебристая березовая веточка. Пикси окинула Клэри любопытным взглядом голубых глаз, без белков и зрачков:

— Определились с выбором?

Растерявшись, Клэри ткнула в меню наугад. Джейс заказал картошку фри для себя и целый список блюд с собой, чтобы отнести остальному семейству. Кайли удалилась, оставив за собой аромат цветов.

— Пожалуйста, передай Алеку с Изабель, что мне очень жаль, что все так получилось, — сказала Клэри, едва Кайли ушла. — А Максу — что я готова пойти с ним за комиксами в «Запретную планету» в любой день.

— Только примитивные говорят «мне очень жаль» вместо «я разделяю вашу скорбь», — заметил Джейс. — Ты ни в чем не виновата, Клэри. — Глаза его вдруг сверкнули ненавистью. — Виноват Валентин.

— Как я понимаю, с тех пор он не…

— Не появлялся. Наверняка залег на дно и намерен без лишнего шума завершить обращение Меча. А потом…

— Что потом?

— Не знаю. Он псих. Психи непредсказуемы.

Однако в глаза Клэри Джейс при этом не смотрел, и было понятно, о чем он думает: будет война. Именно этого хочет Валентин. Войны с Сумеречными охотниками. И он своего добьется. Вопрос только в том, где именно он нанесет первый удар.

— Ну ладно, ты ведь не об этом хотела со мной поговорить? — произнес Джейс.

— Не об этом.

Клэри никак не могла подобрать слова. Взгляд упал на отражение в серебристой салфетнице — белая кофта, белое лицо, лихорадочный румянец на щеках. Ей и правда казалось, что у нее жар.

— Я уже несколько дней собиралась поговорить с тобой.

— Надо же, ты почти меня одурачила, — бросил Джейс с неожиданной резкостью. — Я звонил тебе неоднократно, и Люк каждый раз говорил, что ты больна и подойти не можешь. Я подумал, что ты избегаешь меня. Опять.

— Это не так. — Стол между ними был довольно узким, но Клэри чувствовала, что Джейс от нее бесконечно далеко. — Я действительно хотела с тобой поговорить. Я думала о тебе все это время.

Удивленно хмыкнув, Джейс протянул ей руку через стол, и Клэри с облегчением сжала ее.

— Я тоже о тебе думал.

Прикосновение его ладони, такое теплое, такое успокаивающее, напомнило Клэри, как она обнимала Джейса в приюте Ренвика, а он раскачивался вперед-назад в глубоком отчаянии и сжимал в руках окровавленный осколок портала — все, что осталось от его прежней жизни.

— Я правда болела, честное слово! Я ведь чуть не умерла на корабле.

Джейс выпустил ее руку, но не сводил с лица Клэри пристального взгляда, будто хотел запомнить каждую черточку.

— Я знаю. Каждый раз, когда ты чуть не умираешь, я чуть не умираю сам.

От этих слов сердце Клэри затрепетало, как после ударной дозы кофе.

— Джейс, я пришла сказать тебе…

— Подожди, — перебил он. — Сначала я. Я хочу извиниться.

— За что?

— За то, что отказывался тебя слушать. — Он рассеянно запустил в волосы обе руки, и Клэри заметила у него на шее тонкую серебристую линию, маленький шрам, которого там раньше не было. — Ты пыталась объяснить мне, что я требую от тебя невозможного, но я продолжал и продолжал давить и совсем тебя не слушал. Я хотел быть с тобой и плевал на мнение окружающих. Даже на твое.

У Клэри внезапно пересохло во рту. Ответить она ничего не успела, потому что вновь появилась Кайли: принесла картошку фри и то, что заказала Клэри, — зеленый молочный коктейль, что-то вроде сырой котлеты и полную тарелку сверчков в шоколаде. Клэри не испытала по этому поводу никаких эмоций — внутри все сжалось в такой тугой узел, что было не до еды.

— Джейс, — заговорила она, едва официантка скрылась из виду. — Это уже неважно. Ты все делал правильно…

— Нет, дай мне закончить, — снова перебил Джейс, разглядывая свою картошку, будто в ней скрывались все тайны мироздания. — Я должен сказать это сейчас, иначе не скажу никогда. Я думал, что потерял свою семью. Не Валентина — Лайтвудов. Думал, что больше не нужен им. Думал, что у меня не осталось никого на свете, кроме тебя. Я был совершенно раздавлен и срывал злость на тебе. Мне очень жаль. Ты права.