Город сожженных кораблей

Все эти дни он ее «разогревал», как последний кретин. Приглашал то пары, которые занимались любовью в ее присутствии, то проституток, с которыми вел себя перед ней, как будто по инструкции дешевого борделя или по порнографическому роману. Среди ночи она уходила спать в комнату, которая не закрывалась. Он никогда к ней не лез. То есть якобы осуществлял свою идею – ждал ее неукротимой страсти. И это становилось все менее правдоподобно.

Завтракали они всегда вдвоем. Однажды он, поставив перед ней чашку с кофе, нечаянно или сознательно коснулся ее плеча. Ее лицо осталось спокойным, но тело содрогнулось от отвращения. Они оба это остро почувствовали и оба поняли. Тем не менее все продолжалось. Только Элиза больше не сомневалась в том, что это спектакль. Что ничего он больше от нее не ждет. Просто участвует в каком-то преступлении. И она не покидала этот дом, потому что должна была узнать, в каком. Что случилось или должно случиться. Он в этом не один. Она выполняет их правила. Если они нарушат свои обещания… Если она выживет и узнает, что с Лерой что-то случилось, – тогда месть. Она сумеет найти людей.

Глава 3

Этого не могло не случиться: у Петра начался запой. Он перестал приводить гостей, устраивать свои постановочные оргии. Он заказал по телефону огромное количество спиртного и начал его поглощать. «Нервы сдали, – подумала Элиза. – Понял, что спалился с этой своей «идеей». Значит, действительно имеет отношение к какому-то преступлению».

Теперь, когда Петр был реально пьян, а не притворялся, прежде всего надо завладеть его телефоном. И если ему позвонят те люди, она может сказать, что по-прежнему здесь, а он пьян. Она осторожно подошла к нему, когда он казался задремавшим, и хотела обыскать его карманы. Он постоянно на себе носит телефон. Но стоило ей до него дотронуться, как он ее схватил. Его лицо расползлось, губы были мокрыми, подбородок тоже. Но руки оказались неожиданно сильными. Ей на мгновение стало страшно. Он ничего не соображает, может сделать с ней что угодно. Она вцепилась зубами в его руку. Сама почувствовала вкус крови. Он взвыл, вскочил в ярости, но она успела в этот момент выскользнуть из его рук и побежала на второй этаж. Он грузно и неровно топал за ней. Она выиграла, конечно, во времени. И увидела, что в замочной скважине одной гостевой комнаты торчит ключ. Она быстро открыла дверь, вынула ключ, закрылась на него же изнутри, там была еще защелка. Элиза осмотрелась, дрожа, увидела лоджию за кружевной гардиной. В крайнем случае она сможет из этой гардины скрутить канат, спуститься вниз. Петр колотил кулаками в дверь, матерился, но дверь была массивной, запоры крепкими. Элиза услышала грохот с его стоном и поняла, что он поскользнулся на мраморной плитке, уронил что-то из мебели и упал. Никогда она еще не чувствовала такого облегчения. Она очень понадеялась на то, что он ударился сильно, потому что стоны продолжались. Это было не злорадство, просто в противном случае он мог бы принести топор, лом, что угодно, и взломать дверь. Сейчас, если ему действительно больно, он должен хотеть лишь одного: продолжить пить. К врачу точно не пойдет.

Она в напряжении прислушивалась к тому, как он вставал и падал. В это время в его кармане позвонил телефон. Он не ответил, может, даже не услышал, но она чуть было не рванулась открывать дверь. Этим людям не отвечать нельзя! Они подумают, что она уехала, они убьют Валерию. И она дотронулась до ключа, как вдруг четкая, острая и больная мысль пронзила, кажется, ее всю – от головы до ног. Все случилось. Поэтому он прекратил эти ежедневные спектакли с оргиями, перестал приставать к ней с этой «идеей», ему давно не звонили или уже позвонили, когда она не слышала… И сказали, что Леры нет. Если бы Валерия была жива, она нашла бы их отца, если бы ее, к примеру, просто изнасиловали и отпустили, сюда бы уже кто-то приехал. Лера на самом деле была привязана к ней, гордилась тем, что у нее есть сестра. Элиза вспомнила тот голос по телефону, стон Леры… Господи, как она могла поверить?! Это не та ситуация, в которой девушку отпускают. И Петр напивается, потому что что-то узнал. Он так это переживает, отдыхает… «Да сдохни ты, пьяная скотина», – прошептала Элиза. Что ей делать? Ее лишили телефона. Она не может позвонить родителям. А вдруг что-то случилось и с ними? Валерия ушла в одежде Элизы. Они могли заставить ее встать на пути папы, чтобы он перепутал… Он ведь вообще не знал ничего о Валерии. Он мог выйти из машины, подумав, что это Элиза… Трудно поверить в то, что кому-то могла мешать именно Валерия, и для этого пришлось Элизу лишить возможности появиться дома. Вот так просто получается. Петр заставил их переодеться, привез к себе, потом кто-то вызвал Валерию, потом шантажом велели Элизе не выходить из этого дома. Только теперь ей стало ясно, что Валерию им нельзя было оставлять в живых: ведь она их видела. А они могли с ее помощью куда-то заманить папу. Может, мучили и требовали денег, с бизнесменами это сейчас часто случается. А Валерию просто убрали как свидетеля. То, что Петр и Валерия приехали за ней к Игорю, разумеется, не случайно. Это был сговор. Иначе зачем им еще один свидетель? Элиза с Валерией часто были у Петра вдвоем.

Шум за дверью стал другим. Кажется, Петр спускается по лестнице, но, похоже, просто скатывается. Скорее бы он добрался до своих бутылок.

Она могла бы убежать из этого дома. Но ее сумка, документы, деньги внизу. Ей нужен какой-то телефон. Конечно, проще всего дойти до дома Игоря, но она почти уверена, что делать этого нельзя. Если Петр напился до полной отключки, она бы просмотрела его телефон: входящие звонки, контакты, сообщения. Она могла бы войти в его электронную почту: он живет один, наверняка вход без пароля. Просто надо набрать почты разных ресурсов, и все откроется там, где есть. Кроме того, что она не доверяет Игорю и не собирается его ни во что посвящать, из этого дома ей нужно уйти с информацией. В противном случае у этой компании – а это компания – все получилось. Она даже не сумеет доказать, что ее здесь столько времени держали. Шантажом? Вот уж Петр поерничает всласть! Двери и ворота не были заперты, ее никто не насиловал, она даже факт этих оргий не докажет. Ей в общих чертах понятно все, кроме одного: что и кому давало ее заточение. Но как только она выберется, она узнает, случилось что-то или нет, – вот тогда все прояснится. Сейчас у нее одна идея: добраться до аптечки в холле. Возможно, там есть снотворное, успокоительное. Ей нужно это как-то подсыпать ему в спиртное. Он не из тех мужчин, которые засыпают именно от алкоголя. Это уже понятно. Скорее, наоборот. Он может дойти до очень опасного для нее состояния. А может вообще протрезветь. И она ничего не узнает.

Глава 4

Виталий услышал звонок своего телефона на тумбочке у кровати и сразу почувствовал: это очередная беда. И подумал, как всегда в последнее время, когда случалось только плохое: «Только бы не про Элизу. Что угодно, но только бы не про нее. Лучше ничего не знать, чем узнать что-то окончательно страшное».

Трубку он взял не сразу. Говорил охранник одного из его предприятий. Точнее, почти кричал, голос был хриплым и срывался:

– Мы горим, Виталий Анатольевич! Уже все три этажа! Пожарных и МЧС до сих пор нет.

– Еду, – сказал Виталий и почувствовал страшную пустоту в голове и душе. Опять пожалел, что тогда не получилось.

Жизнь его последовательно уничтожает. А он всегда считал себя везучим. Особенно в делах и семье. Как легко оказаться жертвой со всех сторон! За что, господи? Он не был вором, негодяем, преступником. У него были обычные человеческие недостатки. Сколько подонков вокруг процветает, и ни один не чихнет за долгие годы абсолютной подлости. Он сам обвинил себя в том, что случилось с Валерией, но если отодвинуть в сторону собственные страдания, то таких историй миллионы. И он поступил далеко не хуже всех. Он обеспечил будущее нежеланному ребенку, прекратил контакты с нечестной женщиной, думал лишь о том, чтобы это все не повредило семье. Лида и Валерия жили нормально, ни в чем себе не отказывая. Конечно, раз она не продала квартиру, работать и не подумала, ей пришлось искать мужчин, которые бы ее содержали. И она их находила не в силу своей сексапильности, его жена Галя, пожалуй, более привлекательна, – а в силу того, что Лида такая. На лбу написано: «Я – содержанка». Ей нужны папики, спонсоры – как это еще называется, а Галя – настоящая жена.

Виталий подумал, что, если сгорит все, – это, конечно, катастрофа. Строение застраховано, разумеется. Но оно заполнено дорогущей аппаратурой, там много наличных денег, важные договоры, а страховки по нынешним ценам не хватит даже на самое скромное строительство. Это катастрофа, но если найдется Элиза, – не такая уж и катастрофа. Многим дельцам приходится выходить из подобных ситуаций. Просто так случилось. К сожалению, его инициатива парализована. Сергей Кольцов сказал, что Элиза не выезжала из России и Москвы. По крайней мере, на самолете или поезде. Да и по поводу машин нет никакой информации. А на дорогах тоже часто проверяют документы.

Он встал, сразу наткнулся на невыносимо драматичный взгляд Гали, которая, кажется, совсем перестала спать, а сейчас уверена, что ему позвонили насчет дочери.

– Фирма моя горит. Уже все три этажа, – почти спокойно сказал он. – А пожарники всё не едут.

– Ужас! – сказала Галя и облегченно вздохнула.

До чего они дожили! Их добивает страх настолько, что они уже боятся что-то услышать о дочери. Но что это за профессионалы?! Он написал столько заявлений, подключил нужных людей, и все они не могут найти одну девушку?.. Бредовые, нездоровые мысли. В стране столько народу, все перемещаются, одна девушка – это иголка в стогу сена.

Виталий приехал к зданию, когда там уже работали пожарные. Уже даже можно было заглянуть в черные окна. Похоже, внутри выгорело все. Осталась надежда только на металлические сейфы и тайники, которые Виталий посмотрит после того, как уедут пожарные. Еще два часа до начала рабочего дня. Как раз приедут сотрудники.

Когда стало возможным войти внутрь, сомнений не осталось. Поджигали именно изнутри. Снаружи облицованное кирпичом здание так бы не горело. Сгорели вся мебель, паркет, деревянная обшивка стен, расплавился весь пластик. Компьютерам, телефонам, всей технике – конец. Пламя было настолько сильным, что изуродовало даже несгораемые, сделанные на заказ сейфы. Просто так их не откроешь. Придется вызывать рабочих с инструментами. Плохо быть погорельцем. Здесь стоял его стол, а на нем в массивной серебряной рамке фотография Элизы. На этом фото она подросток. Но у этой девочки, обожаемой, избалованной с первого дня, с младенчества, недетский взгляд. Их с Галей это иногда пугало: может, что-то болит, может, что-то не нравится. Потом они поняли: это такой человек у них родился – серьезный, полагающийся только на себя, изучающий других. Возможно, чтобы подчинить. Почему нет? На том сгоревшем снимке Элиза стояла на террасе их дачи, нежная и красивая, с прямым, твердым, неподкупным, что ли, взглядом. Такому ребенку не скажешь: «Смотри, что я принес». Она не радовалась подаркам, как зависимое существо. Она их просто принимала как должное. Виталий любил эту фотографию за то, что в ней, как ни на одной другой, было отражено это странное сочетание. Нежная красота и сильная воля. Элиза смотрела в объектив, но и не подумала улыбнуться. Ее полные губы не были жестко сжаты, как на некоторых снимках. Они были полуоткрыты. Она пила воздух, она вдыхала жизнь… Деточка моя. Какая боль! Сейчас ему хуже всего от того, что сгорел этот снимок. Он найдет его дома в компьютере… Просто… Что за знак? Ведь у всего происходящего есть какой-то смысл.

Глава 5

Через несколько часов после того, как Виталий уехал, Галина продолжала бессильно лежать без сна в постели. А зачем вставать? Когда была семья, когда надо было вести дом, кормить и поддерживать дочь и мужа, находились время и силы, чтобы по утрам делать серьезную гимнастику, принимать душ, готовить для каждого члена семьи особую еду. Все разные – взрослый мужчина, взрослеющая девочка, она сама, женщина, как говорится, среднего возраста, но сейчас все это было какой-то ерундой. Дочери нет, найти ее не могут, все говорит о какой-то беде. Муж просто попал под каток обстоятельств. Галина, которая считала себя сильным человеком, сломалась. Она – человек порядка. А порядок покинул их дом и ее душу.

Вдруг раздался звонок, она взяла телефон, посмотрела… Странно: скрытый номер. Она даже не понимала, что это такое. Ответила, на другом конце помолчали и оборвали связь. Но звонок, конечно, ее встревожил. Она еще не впала в окончательную и неподвижную депрессию, потому что надежда осталась. Бесчисленное множество ситуаций с благоприятным исходом возможно, когда человек на время пропадает. Постоянно передают о проблемах туристов. Не исключен даже какой-то пеший поход в лес, в деревню, где роуминг не работает. Элиза в школе даже ходила пару раз. Из любопытства. Ей не понравился тогда «пленэр» без удобств, с ночевкой в палатке. Но сейчас может быть другое дело – мужчина, с которым ей хорошо, а связи там просто нет.