Город спасения

— Ты издеваешься надо мной, — я стоял, загипнотизированный ее задницей. — Повернись, — прорычал я, когда почувствовал, что приближаюсь.

Я едва успел высунуть свой член, а она уже повернулась, и я снова вошел.

— Обхвати меня ногами, малышка.

Затем я глубоко вошел в нее, ударяя тазом по клитору. Она царапала мою спину, расширив глаза, произнося мое имя как мольбу.

— Продолжай. Кончи для меня, малышка, — выдохнул я. Ее вагина начала пульсировать, я протянул руку и ущипнул ее за клитор. И знал, что в ту секунду, когда она кончит, то заберет меня с собой.

— Декс, блять. Вот так. Трахай вот так, — закричала она, ее пятки впивались в мою задницу, она прижимала меня к себе, покрывая своей влагой, терлась клитором.

Мой разум опустел, не зная ничего, кроме гребаной утопии, когда ее стенки сократились вокруг члена, и я извергся в собственном оргазме, наполняя ее своей спермой.

Я как одержимый толкался, продолжая трахать ее до потери сознания, пока мы взлетали и падали вместе.

— Моя. Ты моя, черт побери.

Я ни за что не смогу уйти от нее. Она покорила мое сердце, а я лишь надеялся, что она доверит мне свое.

ГЛАВА 31

ДЕКС

ИЗ-ЗА ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ТРАВМЫ НЕ БУДЕТ МИЛЫХ МОМЕНТОВ

— Это было… черт, — прошептала она мне в грудь. Мы лежали голые в моей постели, наши ноги переплелись.

Я никогда раньше не обнимался с женщиной после секса, и все же я здесь, свернулся калачиком рядом, чертовски очарованный тем, как ее светлые волосы рассыпались по моим рукам и груди.

Мурашки пробежали по ее коже, когда я рисовал ленивые круги пальцами.

Я мог бы привыкнуть к этому. Я хотел привыкнуть к этому.

— Знаешь, ты все еще должна мне три ответа за спор по танцам на шесте, — лениво протянул я, глядя на нее сверху вниз.

Никки на мгновение застыла, потом прижалась ближе.

— Кажется, да, — сказала она с застенчивой улыбкой на сияющем лице. — Но только два — мах волосами не считается отдельным движением. Что ты хочешь знать?

Я хотел поспорить, но не стал испытывать судьбу.

— Почему ты отталкиваешь людей?

Улыбка исчезла, ее взгляд метнулся в сторону. Пауза была долгой, я подумал, что она откажется отвечать, но потом она заговорила.

— Твоей мамы никогда не было рядом. Моей тоже. У меня был только папа, и он всегда вел себя… чересчур. Я никогда ни в чем не нуждалась, но не понимала, пока не стало слишком поздно… все это было сделано для того, чтобы я не замечала золотую клетку, в которой выросла.

Я провел пальцами по ее обнаженной коже, вникая в то, что она говорила, а что опять умалчивала.

— Спасибо хоть, что он отправил меня на танцы, — сказала она с улыбкой. — Я думала, что стану профессиональной балериной.

— Почему не стала? Я видел, как ты танцевала в нашей гостиной, Никки. От тебя захватывало дух, — я потер грудь, где внезапно заболело. От нее захватывало дух, когда она делала что угодно.

Она повернулась и посмотрела на меня, ее взгляд несколько раз опускался к моим губам, но я не сокращал дистанцию, желая, чтобы она продолжала говорить.

— Ты когда-нибудь говорила об этом с Райан? — спросил я, дико желая, чтобы она сказала «нет». Я хотел быть единственным, кому она, наконец, откроет свои секреты.

Последовала еще одна пауза, прежде чем она ответила.

— Нет, я никогда ни с кем об этом не говорила.

Не в силах ничего с собой поделать, я прижался к ее губам, нуждаясь попробовать вкус, нуждаясь выразить своими действиями все то, что не мог сказать словами. Она понятия не имела, что каждой улыбкой, каждым секретом и каждым проявлением доброты она вбивала гребаный таран в тщательно сконструированный гроб вокруг моего сердца.

Зачем?

Никки не специально заставляла влюбиться в нее. И все же я влюблялся и не был уверен, что смогу как-то остановить это.

И хотел ли вообще.

Она обхватила ладонями мое лицо, погладила по щеке, но в ее взгляде было то, что заставило меня напрячься.

— Но, отвечая на твой вопрос, обстоятельства изменились. Танцы не входили в планы моего отца на будущее. Он не предоставил мне шансы. И у меня не было собственных денег.

— Тогда зачем вообще позволять начинать?

Смех, который она издала, был горьким, с примесью гнева и боли.

— Так он точно знал, где я находилась каждый день. Еще одна клетка. Хотелось бы думать иначе, но все это было лишь для того, чтобы заковать меня в кандалы.

Ее пальцы снова начали двигаться по моей коже, почти подсознательно.

— Не пойми меня неправильно, я по-прежнему люблю танцевать, но на шесте есть свобода. Независимость в движениях, в нарядах… в моем теле. В первый вечер, когда я танцевала на шесте, я первый раз держала в руках деньги, заработанные самостоятельно. Знание, что я могу делать все сама, не полагаясь ни на кого, вызвало привыкание.

Я приподнял пальцами ее подбородок, нуждаясь в том, чтобы она увидела искренность в моих словах.

— Впускать людей, полагаться на них либо же отдавать им весь контроль — не одно и то же.

Позволь мне быть рядом с тобой. Положись на меня.

Эти слова я хотел сказать, но они замерли у меня на языке. Вместо этого я выпалил другое, не думая о том, как она отреагирует.

— От кого ты убегаешь? Я имею в виду, реально убегаешь, потому что дело не только в русских, да? — она напряглась, прижимаясь ко мне.

— Я уже ответила на два твоих вопроса, Декс, — прошептала она. — Я знаю, Райан сказала тебе следить за мной и все такое, но это моя проблема.

Почему она до сих пор так думает? Разве мы уже не зашли так далеко, чтобы она поняла, что может впустить меня?

— Это чушь собачья, Никки. Ты знаешь, что мы все можем помочь, — я сел, чтобы видеть ее лицо. Она сглотнула, опустила голову, играя с прядью волос.

— Это моя проблема. Только моя, — в ее тоне не было обычной злобы. На этот раз в голосе звучала печаль — смирение.