Город темной магии
Шрифт:
Поллина зашлась в приступе кашля. Борис заскулил, положил морду ей на колени и принялся лизать руку хозяйки.
– Ты обращалась к доктору? – спросила Сара, когда Полс перестала кашлять и перевела дыхание.
– Но большая часть коллекции хранилась в Чехословакии, – проговорила та, игнорируя вопрос. – Коллекцией распоряжался Национальный музей, находившийся в том самом здании, где ты сейчас живешь. А директором Национального музея с шестьдесят пятого по восьмидесятый год был Юрий Беспалов, который работал на КГБ.
Сара нахмурилась.
– Полс, – вымолвила она. – Я справлялась о Беспалове после того, как нашла письмо в библиотеке в Нела. Да, он был директором музея. Но нигде не говорилось, что он работал на КГБ.
– В определенных
– И ты вхожа в эти круги?
Поллина вздохнула.
– Сара, ты вообще слышала о такой вещи, как интернет?
– Ладно! – Сара улыбнулась. – Продолжай, пожалуйста.
– Я пыталась выяснить все, что касалось возврата Лобковицам их имущества, и вдруг наткнулась на статью о «Совете по американско-чешским культурным связям». там упоминалось, что в Совет входит Шарлотта Йейтс – а она ведь сенатор, – и мне стало любопытно. Потому что, понимаешь, возникает вопрос: зачем? С какой стати ей вдруг интересоваться чешской культурой? Было бы понятно, если бы она вдруг обнаружила, что у нее предки чехи, как у Мадлен Олбрайт [51] , но это не так. А еще Мэтт откопал фотографию, где она снята вместе с маркизой Элизой Лобковиц де Бенедетти. А это как раз венецианская ветвь фамилии, и они считают себя законными наследниками.
51
Мадлен Олбрайт – американский политик, с 1992 г. советник Билла Клинтона, после его избрания президентом – постоянный представитель США при ООН, в 1997–2001 гг. – госсекретарь США. Ее упоминание здесь не случайно: очевидно, что именно она послужила прообразом Шарлотты Йейтс, с которой ее роднит не только характерный для нее жесткий стиль руководства, но и пристрастие к ювелирным изделиям и безделушкам.
– Да, я в курсе, кто такая Элиза, – кивнула Сара, не желая рассказывать Поллине о намеках Николаса. В особенности после того, что случилось под статуей святого Георгия.
– Самое странное другое, – выпалила Полс. – Когда мы с Мэттом вернулись на сайт два дня спустя, фотографии уже не было.
– Может, вы не смогли найти нужную страничку?
– Ох, Сара! Ведь в сети обычно ничто не пропадает насовсем! А сайт взял и пропал! Это важно, Сара, я чувствую! Точно тебе говорю.
Сара посмотрела на странную маленькую девочку, одетую в старомодное вечернее платье, со слегка спутавшимися волосами и съехавшей набок лентой. У ее ног лежал гигантский пес, в голубом небе светило солнце, мимо брели туристы, восхищаясь тем, как здесь все «волшебно», и щелкая фотоаппаратами. Ренессансный дворец стоял на том самом месте, где его поставили в начале семнадцатого века. Однако с тех пор мир не единожды перевернулся с ног на голову.
Но Сара с сомнением относилась к теориям заговора. Даже если сенатор Шарлотта Йейтс была знакома с Максовой кузиной, что из того? Они обе вращались в высшем обществе и много путешествовали.
– Похоже, что маркиза Элиза пытается чего-то добиться, – начала Полс. – Возможно, она не оставила попыток вернуть себе имущество. Какое впечатление она на тебя произвела?
– Мы не встречались, – буркнула Сара.
– Мне каждую ночь снятся странные сны, – сообщила Поллина. – Сны про огонь. Я чувствую – скоро что-то случится.
– Согласна, – объявила Сара. – Ты победишь в завтрашнем конкурсе. А после этого я хочу, чтобы Хосе сводил тебя к доктору по поводу кашля. Где твои родители?
– Они на раскопках храма в Непале… Сара, ты действительно считаешь, что Максу можно доверять, или ты влюблена в него?
Сара воззрилась на Поллину: лицо девочки стало непроницаемым.
– Что? Почему ты так решила?
– Это очевидно.
Сара ничего не ответила. Она была, наверное, единственной девчонкой в своем бостонском квартале,
которая никогда не мечтала о том, что однажды повстречает принца – и вот пожалуйста, столкнулась с… князем. Что за нелепый расклад, подумала Сара и почувствовала себя неловко. Но если бы ей начали втыкать бамбуковые щепки под ногти, чтобы заставить сказать правду, как бы она себя повела?– Разве тебя не поразило, что я видела Бетховена? – спросила она, меняя тему.
Поллина пожала плечами:
– Я вижу его каждый день.
– Ты имеешь в виду, что ты играешь его музыку. Но я-то видела его по-настоящему! Или, точнее, его энергетический след.
– Сара, я, может, и слепая, но, когда я беру в руки скрипку или сажусь за фортепиано и исполняю произведения Бетховена, он сидит рядом со мной. Я ощущаю его присутствие. Вообще-то, я думала, что так у всех бывает.
Сара поняла, что Поллина не разыгрывает ее.
– Ты в буквальном смысле осязаешь его энергию? Как если бы он находился возле тебя?
– Да. И с Моцартом то же самое, и с остальными композиторами. Вот что главное в музыке. Музыка дарует бессмертие.
Сара откинулась на спинку скамейки и заморгала. В который раз ей приходилось напомнить себе, что Полс воспринимает мир совершенно по-другому, нежели она. Пусть они обе выросли в Бостоне (хоть Полс и родилась на пятнадцать лет позже), их восприятие вселенной разнилось между собой приблизительно так же, как у примитивного жителя африканской деревни и астронавта двадцать четвертого столетия.
– А здесь, в Праге? – спросила Сара.
– В Праге слишком много всего намешано, – проговорила Полс, поднимая руки ладонями кверху. – Не пойму, где тут Бетховен.
Внезапно Сара ощутила острое желание увидеть Макса. Она опять написала ему сообщение: «Где ты?»
В следующий миг зазвонил ее мобильник.
– Макс? – спросила она.
Последовала пауза.
– Сара, это Майлз. Вы не могли бы через пять минут зайти ко мне в кабинет? – приказным тоном произнес он.
– Вызывают к начальству, – сообщила Сара, дав отбой. – У меня проблемы.
– Если они попытаются от тебя избавиться, сопротивляйся, – беспечно ответствовала Полс. – А я проголодалась! В Праге вкусное мороженое?
Глава 25
Сара вызвала Хосе, и тот прибыл, дабы отвезти Полс, Бориса и пинту «Молочных грез» обратно в отель. Глядя на удаляющееся такси, Сара ощутила укол беспокойства. Она вернулась во дворец и направилась к кабинету Майлза, чувствуя, как в животе собирается тяжелый комок.
Она вошла, и Майлз закрыл за ней дверь.
– Сегодня утром мне позвонил приятель из полицейского управления.
Начинается, подумала Сара.
– Я не могу держать в своем штате наркоманку, – продолжал Майлз.
От неожиданности Сара раскрыла рот.
– Я не наркоманка! – запротестовала она. – Это была случайность! Я даже не поняла, что принимаю.
– Экстази, могу предположить, судя по вашему нападению на князя.
– Нападению?
– Так Макс сообщил полиции, которая своевременно связалась со мной сегодня утром. Насколько мне известно, князь захотел прогуляться и увидел, что вы шатаетесь по территории Пражского Града. Он попытался уговорить вас вернуться во дворец, но вы практически изнасиловали его. По его словам, вы признались, что приняли экстази.
От ярости Сара едва могла говорить.
– Где Макс? Мне надо посмотреть в глаза своему обвинителю!
– Он уехал. Ему необходимо отдохнуть. Он попросил меня уволить вас и отослать в Бостон. Вот его записка.
И в самом деле. Коротко и по существу. «Представляет угрозу для безопасности и доброго имени» – это про нее.
В голове у Сары царил хаос.
– Позовите Сюзи! Она была там, она расскажет вам правду! Я ни в чем не виновата!
– Я уже с ней поговорил. Она утверждает, что вы выказали чрезвычайную агрессивность и неуравновешенность. Сюдзико показалось, что вы были одержимы князем Максом.