Город, в котором...

Сева был в таком состоянии, что время стало нуль.

Посреди этого нуля, не имеющего протяженности, как точка, вдруг разом — если это возможно — а, наверное, это возможно, раз произошло, — Сева испытал натиск всех мыслей, какие он по очереди содержал в голове, постигая ли прочитанное или соображая самостоятельно. Разом все, что читал, знал и думал, или многое из того, сошлось в одной точке. Все мысли, не доросшие до утверждения, все неотвеченные вопросы и недоумения, раньше терпимо распределявшиеся в сознании во времени, объединились вместе, образовав несметную силу, хаос мира, в котором ум не может выжить.

Почему в «Книге перемен» шестьдесят четыре гексаграммы — столько же, сколько шахматных клеток; почему бесчисленные переставления фигур еще не исчерпались, и какая, магия исполняется в этих перестановках?

Почему языки — разные, и кто дал закон, по которому они изменяются? И почему не приживаются искусственные, столь разумно и экономно устроенные языки? Почему китайцы не откажутся от своей чудовищной письменности, и что они черпают в ней?

И зачем на земле разные расы?

Почему повторяются сны и сбываются, и почему бесконечность и циклические построения нестерпимы уму и он спешит отвязаться от них?

Где набираются отваги толкователи истории?

Почему держится вера в предание, что мир был сотворен произнесением слова, и до сих пор поэты боятся сказать ужасное, и политики боятся сказать ужасное, ибо каждое слово становится пророчеством, обреченным исполниться? И почему иные слова — грех? ЧТО создается ими?

Как перелетные птицы находят дорогу?

Почему самцы животных становятся друг против друга в позе вражды, и вдруг один из них, не дождавшись борьбы, сдается и отходит? Как он понимает, что ему не победить?

Земля вращается в поле космических сил, обретая по закону Ленца в этом вращении магнитное поле, — для чего оно ей?

Зачем все народы весной устраивают похожие праздники с хороводами, что дает им это неистовое вращение, сцепившись руками в замкнутый контур?

Почему из года в год стоит на обочине дороги девушка и блестит ее глянцевое плечо, она жмурится от солнца, и знойное марево зыблется над шоссе, делая его похожим на реку…

И может, человек — лишь клеточка какого-то органа природы — печени? мозга? А то и вовсе, он есть лишь некий адреналин, выделенный печенью природы в кровь в испуге ее. Бисеринка пота, выступившая наружу в усталости ее трудов. А вовсе не источник энергии, питающий силой праматерию света.

Почему человек труслив так, что боится перемены взглядов хуже, чем измены жены? Почему он предпочитает привычные заблуждения новым мыслям?

И как человек изобрел музыку? Она не имеет в природе аналога и повода.

Почему неопровержимо даже такое представление, что мы живем в полой каверне посреди бесконечного гранита, а небо и звезды — лишь оптические эффекты?

И для чего животному игра?

И как зарождается живое в недрах живого?

И почему в цепи войн, насилия, притеснений и репрессий нет правых и виноватых, а можно лишь рассказать, что однажды в дом к некоему икс ворвались вооруженные игрек — и правота дело лишь точки, с какой ты наблюдаешь это: или будучи в доме рядом с икс, или рядом с ворвавшимися игрек.

А может, не свет, а пространство — то самое вещество, из которого скатывается полотно мира? Атом — это сгущенное пространство?

Для чего каждый год природа создает новый, доселе небывший организм, хоть бы и самый маленький, — мошку или вирус гриппа? Чего она ищет? Чего хочет и ждет? Кого?

И зачем человеку карусели, качели и приспособления для ритмичного вращения?

И почему, когда истощалось имя бога и больше не имело силы, то нарождался новый бог, и неизменно его появлению чинились препятствия, преследования и убиение младенцев?

И все это налетело на сознание ураганом, нарушив ход времени, и Сева не мог этого выдержать.

И гибель Угарита.

И плечо, которое блестит, загорелое, и, накопив тепла солнца, мерзнет теперь меньше, чем до загара.

И помертвение вещей его комнаты.

И что подопытные крысы, которым давали много еды, но помещали помногу в одну клетку, начинали гибнуть от инфарктов.

И египетские пирамиды, воздвигнутые исключительно из страха, чтобы дать понять богам: раз человек построил их, то он им равен и не так уж беззащитен. И вечен, как они.

И таинственные появления внезапных народов на теле земли, и последующее их затухание. Превращение великих римлян и воинственных монголов.

И ужас, внушаемый миру собственным его народом — Гогом и Магогом.

И человеческие жертвоприношения фашизма, когда, истребляя разом толпу людей, они высвобождали сумму энергий их жизней — в пищу своему божеству.

И плечо.

И то, что в бесконечности времени все, что есть, не могло уже не быть и не может не быть снова, ибо бесконечное число сочетаний все-таки найдет свой конец в бесконечности времени.

И то, что свобода воли — привилегия живого.

И опять: трусость людей, которые боятся нового и, как дети, любят слушать только старые сказки, известные наизусть.

И интеллектуальное бесстрашие тех, кто проклят девяносто девятью из ста.

И то, что рабовладение среди его народа кончилось всего лишь сто двадцать лет назад. И человек еще не привык и его отсутствию. И если бы не чувствовал вину своей жизни, рабства бы не было никогда. А так — он все принимает, что бы с ним ни сделали, потому что знает о себе: он лишний, он без спросу живет. Без очереди. И бьют — правильно делают.

И то, что древние китайцы три тысячи лет назад придумали себе последовательную историю, расписанную по династиям и годам еще на три тысячелетия в прошлое, и эта сочиненная история служит им не хуже реальной.

И то, что Путилина не беспокоит непознаваемость мира.

И то, что мир этот чудовищен.

И то, что он прекрасен.

И что стоит у дороги вечная девушка, блестит ее плечо.

И то, что столько, народу погибло в Трое из-за бабы — Елены.

И что все остальные погибшие всех времен погибли не из-за большего, чем она. Но и не из-за меньшего.

И что труд людей — углубление в недра, истребление леса, охота, рыболовство и огонь — привел к нарушению равновесия земных сил и к волнению стихий — холода, ветра, воды и жары, — и это и было утратой рая.

И что плоть земных недр пронизана капиллярами с подвижной жидкостью, похожей на плазму живой крови.

И что у кочевников-монголов считалось преступным ковырять тело земля, и не потому ли Земля однажды судорожно породила их в несметном количестве — чтоб они покрыли собой, защитили ее тело.