Город ящеров

Вира поднялась со ступеней и пересела на второй диван. Две женщины оказались лицом к лицу.

— Потом произошло нападение. Армия, собранная из двух мощных городов — Бирмы и, конечно же, Гнезда, — напала на нас. Не было предупреждений. Не было осторожных слухов. Я проснулась рано утром от пугающих звуков… Паника! Судьи пытались в спешке активизировать наше войско, но все коды были взломаны. Да если бы нас хоть за час предупредили, мы могли бы надеяться! А так… До сих пор не понимаю, как они обошли все системы защиты. Уверена, всех судей Мыслите они бы не подкупили и не запугали — некоторым было нечего терять, кроме города. А потом… в какой-то момент появился экран, который просто завис над городом. Он был большой, и дублировался несколько раз в главных точках Мыслите. Это была проекция и, конечно же, прямая трансляция. На экране — мужчина.

Вира горько усмехнулась.

— Именно тогда, выйдя на улицу и унизительно задрав голову вверх, я впервые увидела человека, виновного во всех наших бедах.

Её ноздри раздулись, дыхание участилось, тело покрылось мурашками. В тот миг Вира была не в маленькой комнате с двумя оранжевыми диванами. Она стояла посреди улицы и смотрела на большой экран. Смотрела на человека, который разрушил её мир.

Лин, ещё не до конца понимая почему, испытала самый настоящий страх.

— Этим человеком был судья Руанн.

Один…

Два…

Три…

Неверие. Непонимание. Длинная густая пауза, похожая на пережёванную резину с приторным синтетическим запахом.

Лин отшатнулась от Виры как от прокажённой. Спиной ощутила мутную боль — под мягкой обивкой дивана, очевидно, прятался крепенький каркас.

— Вира… — девушка всхлипнула, — Вира, ты что?..

Всхлип повторился. Сначала он был замаскирован под смех, но тот быстро истощился, остался только горький след.

— Лин…

Вира, преодолевая сопротивление рук, обняла Лин за голову, пряча её слезы в складках широкой одежды.

— Врёшь! — закричала Лин.

— Не вру, — Вира всё сильнее обнимала девушку, перебарывая протест и отчаяние.

— Врёшь! Не может такого быть! Он ведь… Вира, он меня любит! Любит, ты понимаешь?! Ты понимаешь, что это такое?!

Лин наконец-то удалось отстраниться и посмотреть Вире в глаза.

— Я знаю, — ответила Вира. — Я никогда не говорила, что не любит. Но очень странною, ящерриною любовью. Такой, которая давит. Ты можешь мне не верить, за последние полгода твоя жизнь слишком изменилась. Мы очень долго не виделись… Всё это не способствует… мы ведь только-только приехали… Я хотела дать тебе время, но…

Вира начинала путаться в словах. Если до этого каждая фраза звучала выверенно и чётко, хоть и с отступлениями, то теперь заготовленная речь закончилась.

— Да, я была вынуждена скрывать от тебя правду. Но я это делала, потому что хотела защитить … Я не могу предоставить подтверждение. Если в мире и есть доказательства бесчестного порабощения Мыслите, то они у Руанна.

— Как это произошло?

Вира поняла вопрос.

— Однажды твой отец пригласил меня в свой кабинет. Не тот, что под землёй, на «Станции 17». В обычный, в вашем доме. Мне запомнилось, что тогда была очень солнечная погода. Такая солнечная, что мне захотелось в ту же секунду спуститься на станцию и никогда оттуда не выползать. Твой отец сидел за столом посреди всего этого света.

— Какой он был?

— Высокий. Светловолосый. Ты, скорее, русая, на мать похожа, а он светлый, с крючковатым носом. Постоянно носил стёкла — сводки читал, статьи, при этом внешне это никак не отражалось. Он мог участвовать в беседе, быть вежливым и обходительным, а потом оказывалось, что за время разговора Лакон успел прочитать новую статью.

Вира тепло усмехнулась.

— Он пригласил меня сесть. Несколько минут рассказывал, как меня ценит. Это было так не похоже на Лакона, сдержанного и немногословного человека. Я смотрела на его губы, как они шевелятся, извергая ненужные слова, на свет из окна, переливающийся в его волосах, — Вира запнулась. — Мне хотелось стереть этот верхний слой и перейти наконец-то к сути.

Пауза.

— И когда он, в конце концов, рассказал — у меня волосы дыбом стали. Лакон заявил, что скоро ты умрёшь.

— Я не понимаю…

— Поверь, Лин, мне тоже потребовалось немало времени, чтобы понять.

— Как такое возможно? Если Лакон был публичным человеком, то нельзя вот так просто убить собственного ребёнка.

Вира засмеялась. Искренне и ласково одновременно. Будто пожилая респектабельная матрона, которая услышала нечто смешное и донельзя неприличное, и ей это понравилось.

— Для тех, кто обладает властью, всё возможно. В тот день Лакон рассказал, что ставленник Гнезда угрожает ему, поэтому ему придётся инсценировать твою смерть. Я не знаю, какого рода были угрозы и почему твой отец воспринял их так серьёзно, ведь и Лакон, и Руанн были сильны, могли бы повоевать в открытую. Лакон предпочёл другой путь. Согласно плану, маленькая Венилакриме должна умереть в результате несчастного случая, а ко мне приехать моя дочь. На самом деле — ты. Мы не использовали код балаклавы, мы влияли на геном. Ты изменилась внешне и внутренне, так что подозрений не возникло.

Пауза.

Лин поднялась.

— Ты загоняешь себя в ловушку, говоря подобное. Как могли меня принимать за твою дочь, если ты не была ящеррицей? Откуда бы мне появиться в городе? С неба? Зачем бы Лакону позволять ребёнку прислуги жить в его доме? Не ври мне, Вира. Если я пойму, что ты врёшь…

— Сядь.

Голос Виры, властный и громкий, заставил Лин немедленно повиноваться.

— Лакон подозревал, что его могут убить. Он инсценировал твою смерть незадолго до разрушения Мыслите. Он планировал вывезти тебя из города и переправить на прародину. Там бы тебя защитили от произвола ставленника Руанна. Как моя дочь, ты имела право пребывать в доме Лакона, просто в других помещениях. Всем сказали, что таким образом я пытаюсь смириться с потерей своей воспитанницы. Сомневающиеся не могли проверить наличие у меня настоящей дочери, — допуск к моим архивам был только у твоего отца.

Вира подошла к двери. Проверила, надёжно ли та заперта. Постучала по стене и, удовлетворённая произведённым звуком, вернулась к Лин.

— Тело мёртвой девочки сбросили с обрыва. Судьи подтвердили, что этот ребёнок — дочь Лакона и вои Китсы. Ну а тебя спрятали. Ненадолго, твой отлёт на прародину планировался на семнадцатый день лета. Напали же на город на шестнадцатый день, за день до отбытия. Башни были разрушены, я бы тебя уже никак не переправила домой, ведь тогда бы пришлось обращаться в аппарат управления соседних городов, которые, как ты уже поняла, были в сговоре с Руанном. В памяти информации о родителях у тебя не было…

— Что? Как это?

— Понимаешь, отправка на прародину — очень деликатное дело. Если человек заходит в капсулу, и его мысли и действия не соответствуют заявленному в файлах, — выход блокируется. Мы же тебя хотели отправить не как дочь Лакона, а как мою дочь.

— Вот оно как… — вздохнула Лин отстранённо. Сказала, лишь бы сказать, ведь на самом деле не понимала, что это значит.

— Да… Именно поэтому в твоих детских воспоминаниях так много пробелов. Блок накладывал твой отец, а Китса стояла рядом и плакала. Защита не только стёрла детские воспоминания, она действовала таким образом, что как только ты сталкивалась с чем-то, не соответствующим легенде, — твоя память это блокировала. Помнишь, после смерти Рамм-Дасса ты на месяц пропала? Это был худший месяц в моей жизни. Я не знаю, что с тобой тогда произошло, но уверена: ты должна была встретить нечто… другое…