Городская Ромашка

Однажды на пороге дома тетушки Званы появился Мирослав. Ромашка в это время вышивала, сидя под окном. Теперь у нее получалось совсем неплохо, и последние два дня девушка уже не распускала вышивку, а продолжала начатый узор. Мирослав посмотрел на пяльцы в ее руках с легким удивлением и улыбнулся.

–  Рукодельничаешь?

Девушка кивнула. Мирослав подошел ближе и, наклонившись, принялся рассматривать вышитый алой нитью узор.

–  Красиво получается, - сказал он.
– Кому это, Туру?

–  Димке, - сказала девушка.
– Если получится, конечно. Я уже который раз распускаю.

Мирослав еще некоторое время смотрел на вышивку, затем поднял голову.

–  Меня сюда по делу прислали.

Он вынул из сумки что-то в квадратном черном чехле с ремнем, и девушка несказанно удивилось, когда внутри чехла обнаружилась небольшая видеокамера для любительской съемки.

–  Что это?
– удивленно спросила Ромашка, не веря своим глазам.

–  Я думал, ты знаешь, - в свою очередь удивился Мирослав.

–  Нет, я знаю, конечно, но… откуда?

Мирослав улыбнулся и неожиданно подмигнул:

–  Попробуем бить врага его же оружием, - сказал он, пряча камеру обратно в чехол и в сумку.
– Пойдем! Только знаешь, Ромашка, переоденься лучше в свою городскую одежду. Мне кажется, тебе скорее поверят, если ты будешь выглядеть более привычно для них.

–  Так ты меня снимать будешь?
– опешила Ромашка.

Мирослав кивнул.

Пока они шли по дорожке, Мирослав рассказывал, как идет подготовка диверсантов, кто поедет в Ромашкин город, а также объяснил, для чего ему понадобилось снимать Ромашку в городской одежде на камеру.

–  Понимаешь, Ромашка, мы решили, что люди в ваших городах оттого не стремятся менять свою жизнь, что не видят никакой альтернативы. Для них мир заканчивается у городской стены. Поэтому необходимо показать им, что на самом деле именно за стеной их ждет целый мир, огромный и прекрасный, которого они никогда не видели, и который могут уничтожить, даже не подозревая об этом. Мы уже подготовили несколько записей, и я подумал, что хорошо бы показать людям тебя. Ведь в городе есть люди, которые тебя знают, а к тому же тебя объявляли в розыск и теперь, Ромашка, твое лицо должно быть известно большинству горожан. Представляешь, что будет, когда они увидят, что с тобой все хорошо, услышат от тебя правду обо всем, что произошло. Помнишь Алека? Он, мне кажется, хорошо разбирается и в технике, и в электронике. Если нашим ребятам с его помощью удастся вклиниться в трансляцию и показать запись…

–  Люди не поверят, - сказала Ромашка.

Мирослав уставился на нее удивленно.

–  Почему?

–  Потому что эта информация, если принять ее на веру, ломает все их представление о жизни. Понимаешь?

–  Так и должно быть.

–  Тогда людям придется поверить, что они живут в тюрьме, - сказала Ромашка.
– А так как у нас не доверяют друг другу, то и объединиться для того, чтобы изменить ситуацию, у людей не получится. Следовательно, им проще не верить.

Мирослав замолчал надолго. Тем временем они поднимались по тропинке к вершине горы, с которой открывался потрясающий вид на долину, реку и лес. Вскоре они выбрались на небольшую каменистую площадку, и Мирослав обернулся к девушке.

–  Ты говоришь страшные вещи, Ромашка, - произнес он, - но я помню, что ты слишком часто оказываешься права. Странно ведь… Наставник называл меня способным учеником, а я видимо так и не научился разбираться в людях.

–  Вы с Сивером не дружите?
– вдруг спросила Ромашка.

–  Нет, не дружим. А что?

–  Да я вот подумала… Если б вы с ним сели да поговорили как следует, обсудили все, что видели, что знаете, это было бы очень даже неплохо.

Мирослав внимательно посмотрел на Ромашку и нахмурил брови, задумавшись над ее словами.

–  К мудрейшей бы тебя отправить в обучение. К Любомире, - неожиданно сказал он, и Ромашка так и не поняла - к чему это было сказано.

Через пару дней Тур с Мирославом вернулись домой уже насовсем. Тем же вечером друзья вчетвером собрались на берегу реки. Димка с Туром прихватили удочки, Ромашка тоже взяла свою, но рыбачить сегодня не стала. Мирослав сидел на траве рядом с нею, задумчиво глядя на воду, и молчал. Лишь названные братья разговаривали: негромко, чтобы рыбу не спугнуть.

–  Ты знаешь, Ромашка, - услышала вдруг девушка и приготовилась слушать, - я сделал так, как ты сказала.

Девушка удивленно обернулась к Мирославу - она-то уже и вспомнить не могла, о чем речь.

–  Я поговорил с Сивером, - пояснил Мирослав.
– Сначала мы едва не поругались - мы с Сивером вообще редко находим общий язык. Так получилось, что наставник наш услышал обрывки разговора и сказал тогда, чтобы мы обменялись воспоминаниями, - он нахмурился, посмотрел девушке в глаза.
– Мы не можем пока полностью контролировать этот обмен, и поэтому каждый видит все воспоминания другого человека. Все, что с ним происходило, начиная с определенного момента. В данном случае - с моего прибытия в город. Ты прости, Ромашка, теперь Сивер знает все, что знаю я, в том числе и о тебе.

Мирослав пристально вглядывался в ее лицо, опасаясь заметить и не находя следов недовольства или испуга.

–  Ты не сердишься на меня?

Ромашка отрицательно покачала головой:

–  Нет. Ты только скажи, что было дальше.

–  Дальше… Дальше я, Ромашка, увидел такое, что теперь полностью понимаю Сивера, понимаю, почему он переменил свое мнение.

–  Понимаешь?

–  Не поддерживаю, Ромашка. Но понимаю. И… и можно сказать, что увиденное избавило меня от излишнего оптимизма. Я не перескажу тебе всего, Ромашка, не проси. Это слишком… Даже для тебя, наверное, слишком страшно. Но после всего, сопоставив свой опыт и Сивера, я начинаю видеть, как из кусков разноцветной мозаики складывается цельная картина. Не очень приятная, но, по крайней мере, теперь мне понятно, что к чему… Так что разговор наш с Сивером действительно оказался полезен.

Он помолчал немного и добавил:

–  Какая же ты умница, Ромашка!

От неожиданной похвалы на лице Ромашки появилась смущенная и вместе с тем довольная улыбка.

Они разошлись лишь когда совсем стемнело. Перед тем, как свернуть к своему дому, Мирослав вдруг протянул Ромашке небольшой полотняный мешочек, который целый вечер сегодня пролежал на траве рядом с ним.

–  Это тебе.

Внутри оказались разноцветные нитки для вышивания.

Вода в реке стыла, и дни постепенно холодали. Сперва начали желтеть листья, и стена леса за опустевшими огородами постепенно перекрашивалась, теряя темно-зеленую окраску. Потом появился ветерок, что вместо летней прохлады принес пробирающий холод, и как-то вдруг стало понятно, что на дворе уже осень.

Ромашка закончила вышивать рубашку для Димки. Мальчику обновка понравилась, и вдохновленная успехом, девушка решила взяться еще за что-нибудь. Тетушка Злата принесла новой ткани и принялась учить Ромашку шить.

–  Себе шить будешь, - сказала мать Тура.
– А-то вон и надеть-то нечего - одно платье только.

И Ромашка шила, да только для себя оказалось совсем не так приятно и интересно, как для кого другого, кому потом свою работу подарить можно. Если бы она могла что-нибудь сделать для Мирослава - но нет: вышивать ему рубашки может либо мать, либо жена.