Горячие моторы. Воспоминания ефрейтора-мотоциклиста. 1940–1941
Шрифт:
Промежуточной цели мы достигли. Мы были в деревне, и это означало, что мы вплотную подошли к Березине. Излишне говорить, что мы с Вилли все же спрыгнули со своих мотоциклов. Между тем бойцы мотоциклетного батальона отчаянно сражались в качестве пехотинцев, атакуя дома, в которых засели русские. Надо признать, что иваны оказывали жесточайшее сопротивление. Мне пришлось снова отправиться в тыл за подкреплением – дополнительными моторизованными подразделениями батальона. Скорость была моим главным козырем! На заднем сиденье я вез легкораненого бойца. Русские по-прежнему обстреливали нас с противоположного берега реки. Нет, так просто они не сдадутся!
Я нашел 3-ю роту гауптштурмфюрера Тиксена как раз в процессе сосредоточения в районе Топоя (не определен. – Ред.)
Спускалась ночь, принося с собой и желанную передышку. Это была ночь с 3 на 4 июля 1941 года. Я кое-как завернулся в свою шинель мотоциклиста и улегся между двумя невысокими холмиками, которые я обнаружил на ощупь. Я здорово устал – только что вернулся от наших обозников, передав им приказ также двигаться в Топой. С наступлением темноты на противоположный берег Березины на резиновых лодках саперного взвода направилось несколько бойцов-мотоциклистов для создания там небольшого плацдарма. Русские явно не ожидали нас в том месте. Они не понимали, насколько мобильное подразделение мотоциклетный батальон, который может вести наступление вне зависимости от дорожных условий. Что касается дорог, то в этой стране их, похоже, вообще не существовало. Во всяком случае, в этом районе. Уже потом, на юге России, мы временами перемещались по сносным дорогам, по крайней мере проезжим.
К утру заметно похолодало. Заснуть я уже не мог и только стучал зубами. Когда рассвело, я решил установить, что же за место я выбрал для ночлега – оказалось деревенское кладбище, и я там примостился между двумя могилками, которые принял просто за холмики.
– Собирайтесь и поезжайте на другой берег реки. Доложите о прибытии гауптштурмфюреру Клингенбергу!
Что же там затевалось? Что значит «поезжайте»? Насколько помнится, вчера моста через Березину не существовало.
– Так точно, унтерштурмфюрер!
Механически повторив приказ, я стал готовиться к отъезду. Вилли нигде не было видно. Наверное, уже погнали куда-нибудь. Вагнер с Гансом вовсю храпели у своих мотоциклов. Видно, вернулись поздно ночью, поэтому унтерштурмфюрер их и не тронул.
Не спеша, на второй передаче я подъехал к реке. Никакого моста, разумеется, не было, зато была переправа, на скорую руку сделанная из надувных резиновых лодок. Ее за ночь организовали бойцы 5-й роты. Завидев меня на мотоцикле, саперы положили на лодку узкий деревянный настил.
– Думаете, я совсем того? Поплыву на этой дощечке? – от души возмутился я.
– А ты считаешь, что для тебя и твоей тачки мы наведем здесь целую переправу, господин связной?
Я вынужден был согласиться с ними. Пока я медленно как мог втаскивал машину на настил, несколько саперов удерживали его. Наконец я сумел взобраться на настил, но переднее колесо соскользнуло с мокрого дерева. Мотоцикл стал заваливаться на правый бок. Я тут же шлепнулся в воду. Но саперы все же удержали машину наверху и даже уложили ее на бок поперек настила. Я, отплевываясь, вылез из воды. Им ничего не стоило удержать меня от падения, но к чему? Должны же и они хоть чем-то развлечься. Я тогда поклялся когда-нибудь отомстить этим мастерам переправ.
Меня довольно быстро переправили на другой берег. Вскоре я, промокший до нитки, уже стоял перед Клингенбергом.
– Что это с вами? Вас хоть выжимай!
В двух словах я передал, что произошло на переправе. Гауптштурмфюрер Клингенберг едва заметно улыбнулся. Или мне это только показалось?
– Приведите в порядок обмундирование.
На том меня и отпустили. На мое счастье, припекало июльское солнце, и обмундирование высохло довольно скоро. Я же, обернутый в полотенце, здорово веселил шлявшихся поблизости связистов. За минувший день последние очаги сопротивления русских были подавлены бойцами мотоциклетного батальона, и все подразделения постепенно перебрались на восточный берег Березины. Благодаря стараниям наших умелых саперов удалось переправить даже транспортные средства и потяжелее наших мотоциклов. Потом мы узнали, что
пехотный полк СС «Дойчланд» в ходе ожесточенных боев сумел захватить в исправном состоянии один из мостов через Березину; таким образом, наше наступление могло продолжаться.«Наступление наших войск в России развивается успешно» – так было сказано в очередной ежедневной сводке ОКВ. Слово «успешно» означало для нас весь день-деньской на колесах! Это означало возню с мотором, устранение неполадок в самых диких условиях, заправки, подавление очагов сопротивления противника, езду, езду и еще раз езду. Иногда приходилось бывать в 10-й танковой дивизии, наступавшей на том же участке. Наши пути разошлись только у самой Москвы. Именно там эта блестящая дивизия практически полностью была уничтожена. Тогда в распоряжении соединения оставалось всего 10 (десять!) танков, да и те годились разве что на переплавку. Как правило, наш батальон сменял разведбатальон, или же мы обеспечивали фланговую оборону дивизии в ходе наступления. 9 июля мы дошли до реки Друть, а 10 июля батальон вышел к Днепру в районе Шклова.
Прибыл солдат на замену нашего погибшего Хубера. Новичка звали Лойсль. Он был тоже родом из Швабии и, как выяснилось, отличным парнем и вдобавок «специалистом широкого профиля». На его мотоцикле вечно болтались котелки и сковороды, и Лойсль иногда баловал нас разной вкуснятиной, приготовленной им самим. У него всегда находилось то, из чего можно было соорудить отличное жаркое. И что самое интересное – во время долгих поездок по пустынным дорогам России под его колеса вечно попадали незадачливые утки, куры и прочая домашняя птица. И в отварном или жареном виде птица эта была отменной едой. Мы и до прибытия в России были сплоченным коллективом, а уж в России узы дружбы еще больше упрочились. Мы всегда выручали друг друга, и фронтовая жизнь становилась легче. По характеру службы мы редко собирались все вместе, а уж во время наступлений и подавно. И если верить показаниям спидометра, за наступательную операцию мы успевали накрутить вдвое больший километраж, чем наступавшие войска.
Ельня
На Днепре русские снова вынудили нас остановиться. Яростный артобстрел не позволял саперам навести мосты. Мотопехотинцы снова и снова пытались закрепиться на другом берегу, используя штурмовые лодки. Сначала в бой бросали отделения, потому уже роты. В конце концов им все же удалось создать плацдармы в ходе боев с применением ручных гранат и штыков. Саперы в принципе могли приступать к возведению мостов, но русские обстрелов не прекращали. Мало-помалу у реки собралась почти вся дивизия. И каждый день задержки с форсированием реки был на руку врагу.
Усевшись под деревьями, мы с любопытством наблюдали слаженную работу саперов. Каждое движение рассчитано, каждый элемент оказывался на своем месте.
– Желаете отведать? – осведомился Лойсль, держа в руках жареную курицу. Я обратил внимание, что руки его давно не видели мыла. Но разве это уже имело значение? Мы уже успели отвыкнуть от многих вещей.
– Разжиревшие, ленивые ублюдки! – бросил кто-то из саперов, проносивших мимо тяжеленные бревна для сооружения моста.
– Кому какая служба досталась! – отпарировал Бела.
Ближе вечеру батальон перебрался через наведенный мост на другой берег и продолжил наступление.
Надо сказать, что все шло неплохо до самой Ельни – но там такое началось! Русские перевели дух и снова пытались контратаковать нас. Мы сумели пробиться через этот город, и наконец наступила желанная пауза. Роты окапывались. Командный пункт батальона расположился близ дороги южнее Ушаково. Нам тоже было приказано окапываться. Мы удивленно взирали на гауптштурмфюрера Бахмайера. Что-что? Нам нужно было окапываться? Он нас, случаем, не разыгрывает? Нет, Бахмайер нас разыгрывать не собирался. Недовольно бурча, мы приступили к работе. Куда ни посмотри, было тихо и безмятежно. Солнышко пригревало, а колыхаемые ветром неубранные поля наводили на раздумья. Но как же мы ошибались! Едва мы успели воткнуть лопатки в землю, как иваны обрушили на нас первый залп. Даже связисты лихорадочно вырыли огромный окоп, чтобы укрыть передвижную радиостанцию. Тут уж и мы заработали как надо.