Горячие точки на сердце

— Времени нету.

— А у меня для тебя подарок, товарищ генерал.

Матейченков воззрился на него:

— Какой еще подарок?

— Выяснил я у наших стариков, как ты просил, почему чеченцы называют свою страну Ичкерией.

— Ну-ну, — оживился генерал. — Выкладывай.

— Тут такая история, — Завитушный уселся на стуле поудобнее. — Все вайнахи разбиты на роды, ну, родовые гнезда, понимаешь?

— Знаю, — кивнул генерал, — как жузы у казахов, и у других среднеазиатских народов.

— Вот-вот. Ну, а у чеченцев самая такая продвинутая, можно сказать, авторитетная провинция — тейп со столицей в городе Ведено. Тейп — это и есть род, — пояснил Завитушный.

— Ну, дальше.

— Вот эта провинция, самая главная, и называется Ичкерия. Она и дала название всей республике.

— А какие еще у чеченцев роды?

— Главные помню, — возвел Завитушный глаза в гостиничный потолок. — Веной, Алпеной, Гендергеной… Есть и другие, все не помню.

— Сильно раздроблены, — прокомментировал генерал.

— Имеет место быть, — кивнул Сергей Сергеевич. — В этом свои плюсы и минусы. Очень колоритна история тейпа Веной, из которого вышел Шамиль Басаев.

— Ну-ну, расскажи! — оживился генерал.

— Тейп Веной имеет в некотором роде… — Завитушный выдержал эффектную паузу и закончил: — Имеют русские корни.

— Что? — генералу показалось, что он ослышался.

— Да, русские корни, — подтвердил помощник.

— Их злейшие враги?

— Представь себе.

За гостиничным окном обозначился немощный южный рассвет: ночная темнота разбавилась синеватым снятым молоком.

— А конкретней? — спросил генерал.

— Родовым гнездом тейпа Веной является село Дышне-Ведено. Это — горный аул, его сакли разбросаны по склонам крутых гор. Но это — не простой аул, не обычный, каких в Чечне тысячи. Хотя горы там — повыше других, соседних. Один старик-чеченец, охранник библиотеки, спел мне песню об этих горах, она в вольном переводе на русский звучит примерно так… — Завитушный закрыл глаза и медленно прочитал: Уступ за уступом, и снова уступы тяжелые, скользящие склоны, крутые, открытые, голые. Здесь сам выбирай себе путь, а не прячься за спину товарища, здесь мрамора мрачные глыбы — отнюдь не товар еще…

— Да ты, брат, поэт.

— Не я, а тот старик, — поправил Завитушный. — Он ашуг!

— Слушай, познакомь меня с ним, — попросил генерал. — Хочу записать за ним сказания.

— Не вопрос. Но когда?

— Когда время свободное будет.

— Заметано.

…Увы, cвободное время у полпреда президента так и не выдалось — события завертели его и потащили с собой.

Окно приметно посветлело.

— Давай насчет русских корней, — напомнил генерал, захваченный рассказом Завитушного.

— История восходит к Х1Х веку. Дело было в 1840 году. Россия вела упорную войну на Кавказе.

— Известно любому школьнику, — не преминул вставить нетерпеливую реплику Иван Иванович.

— Силы горцев возглавлял знаменитый аварский имам Шамиль, — продолжал Завитушный, не обращая внимания на реплику. — Война была ожесточенной и шла с переменным успехом. Нынешние, да и тогдашние учебники истории, о многом умалчивают, а у российской армии наряду с блестящими успехами были и провалы. Горцы захватывали немало пленных, кроме того были и перебежчики, искавшие на чеченской стороне лучшей доли, их число пополняли и ссыльные, куда входили и те, кто проштрафился в метрополии. Вот Шамиль и повелел, чтобы эти русские основали новый аул рядом с Ведено — его назвали Дышне-Ведено.

Сергей Сергеевич хлебнул остывшего чаю и продолжал:

— Ну, эти люди, — кто добровольно, кто в силу обстоятельств, — приняли к этому времени ислам и тем самым стали вайнахами. Они, конечно, обратились в патриотов Чечни…

— Большие легитимисты, чем сам король.

— Вот-вот. Но след «русскости», несмотря на то, что они женились на местных горянках, остался: и много лет спустя жителей Дышне-Ведено окрестные вайнахи называли чеченцами с русскими хвостами. Таким чеченцем с русским хвостом был и Шамиль Басаев. Имя ему дали в честь легендарного предка. Он родился в 1965 году. Позже поступил в Московский институт инженеров землеустройства. Жизнь Советского Союза тогда еще была вполне безоблачной. Колоритный штрих: занятия и семинары по компьютерной технике, которая в ту пору бала в новинку, вел небезызвестный Константин Николаевич Боровой…

— Тот самый?

— Да, в будущем достаточно известный общественный деятель демократического толка, поднимавший в свое время много шума.

— Знаю, — кивнул генерал, — он ведь в свое время даже партию свою основал, партию экономической свободы, которая, правда, довольно быстро рассыпалась.

— Верно, но куда интересней другое обстоятельство: в институте Боровой тесно сблизился с пытливым студентом из Чеченской республики Шамилем Басаевым, и эта привязанность осталась и после того, как Басаев успешно закончил институт, получив диплом инженера-землеустроителя…

Генерал слушал своего помощника с некоторым удивлением: он считал Завитушного этаким рубаха-парнем и краеведом, не очень далеким, любителем выпить и закусить, теперь же, во время долгого ночного разговора Сергей Сергеевич предстал перед ним тонким и знающим политиком, держащим в голове не только Карачаево-Черкесию, но и Чечню, куда ему вскоре предстояло переехать, и весь Кавказский регион, в котором обстановка все более дестабилизировалась.

К этому времени вполне рассвело. Сергеич отодвинул пустой стакан и продолжал:

— Как это сегодня ни парадоксально звучит, молодой Шамиль оказался способным учеником демократа.

— Интересно, в чем же это.

— Во многом. Вот пример: юный Басаев с оружием в руках и с риском для жизни защищал Белый дом в суровую годину; а вернувшись домой, в Грозный, активно выступал против Дудаева, который рвался к власти.

— А что еще ты знаешь о Шамиле Басаеве?

— Потом появилась еще одна горячая точка — Карабах.

— Да, это была одна из первых горячих точек в новой России… — задумчиво произнес генерал.

— Можно сказать — это была точка кипения, — кивнул Завитушный. — Там схлестнулись в смертельном клинче интересы Армении и Азербайджана. Каждый докатывал, что исторически Карабах принадлежит ему; и самое смешное, что убедительные аргументы находились и у тех, и других.

— И что Басаев?

— Он принял участие в этой войне.

— На азербайджанской стороне?

Завитушный кивнул:

— Разумеется! — воскликнул он. — Шамиль ведь мусульманин. Но главное не это! Сохранились свидетельства очевидцев и даже видеоматериалы, показывающие, что он проявил на этой войне поистине звериную жестокость. У него руки были по локоть в крови. Он убивал всех подряд — женщин, детей, стариков… А однажды он… — Завитушный махнул рукой и произнес: — даже пересказывать страшно!..