«Горячие» точки. Геополитика, кризис и будущее мира
Шрифт:
Корни проблемы лежали в политике предшествующего советского руководства, которое меняло границы союзных республик, исходя из политических интересов, перемещало их население, иногда проводя массовые депортации, исходя из стратегических соображений. Во время Второй мировой войны азербайджанцев депортировали в Среднюю Азию. Вообще, в период войны состав населения кавказских республик подвергался постоянным изменениям [41] . Армянам было разрешено переселяться в азербайджанский регион, известный как Нагорный Карабах. За несколько лет территория, на которой раньше жили азербайджанцы, стала преимущественно армянской [42] .
41
Автор допускает серьезную фактическую неточность. Среди депортированных
42
Автор очень вольно трактует историю Нагорного Карабаха. Не углубляясь в демографию региона прежних веков, можно сказать, что с начала XX века армяне составляли подавляющее большинство населения Нагорного Карабаха. Поэтому преобладание там армянского населения возникло не по тем причинам, которые описывает автор, и задолго до Великой Отечественной войны. — Примеч. пер.
По мере ослабления Советского Союза и его окончательного распада отказ Горбачева санкционировать переход контроля над Нагорным Карабахом от Азербайджана к Армении стал значить все меньше и меньше. После того как Армения и Азербайджан стали независимыми государствами, трения между ними только нарастали. В столкновениях гибли и те, и те: армяне гибли в Азербайджане, азербайджанцы — в Армении. Зимой 1992 года, примерно в то же время, когда разразилась война на Балканах, Армения вторглась в Нагорный Карабах. Две вновь образованные независимые страны, напичканные советским оружием, оказались в состоянии войны друг с другом. Более 800 000 азербайджанцев и около 250 000 армян стали беженцами. Приблизительно 30 000 азербайджанцев и 6000 армян погибли. Война была остановлена в 1994 году, но проблема, ее вызвавшая, решена не была. Конфликт продолжает тлеть, раны — гноиться. По обе стороны границы работают снайперы, резолюции ООН игнорируются обеими сторонами.
Когда я впервые посетил Азербайджан через более чем десять лет после окончания войны, меня приветствовал правительственный чиновник. Он немедленно отвез меня к мемориалу памяти о тех, кто отдал свою жизнь за независимый Азербайджан, где я должен был возложить цветы. Группа телевизионных репортеров со своими камерами ожидали своей очереди, чтобы взять у меня интервью. Первый заданный мне вопрос был о моей позиции по нагорно-карабахскому конфликту. Это была моя первая поездка в страну, и я, конечно, был осведомлен об этой проблеме, но не имел представления о том, какие страсти она все еще вызывает. Очень трудно это почувствовать до тех пор, пока не побываешь на месте. Я ответил уклончиво, но согласился, что резолюцию ООН следует соблюдать. Я совершенно искренне удивился, почему там для кого-то важно мое мнение по этому вопросу.
То интервью, а также другие, последовавшие за ним, были размещены в Интернете. На меня немедленно набросились армяне, обвинив в том, что азербайджанцы мне заплатили за то, что я в первую очередь посетил Азербайджан, а также сказал теплые слова о Баку, который на самом деле является очень привлекательным городом. Все мои заявления трактовались однозначно: меня купили азербайджанцы. В общем, обе стороны требовали решения их собственных проблем от Соединенных Штатов, хотя, в конце концов, никто кроме них и за них эту проблему решить никогда не сможет.
Очень легко со стороны воспринимать различные политические страсти, охватывающие других, как нечто иррациональное и вводящее всех в заблуждение. Мы полностью проникаемся своими собственными привязанностями, своей любовью, своей ненавистью. Мы воспринимаем свои чувства абсолютно серьезно. Но зачастую, когда мы сталкиваемся с проявлением точно таких же чувств со стороны других людей и целых народов, нам кажется, что они — эти проявления — носят легковесный и даже патологический характер. На самом деле у всех нас есть своя память. Практически все народы планеты Земля, за исключением, может быть, самых-самых в данный момент мощных, чувствуют себя жертвами какой-либо несправедливости. Это верно для Балкан, это безусловно верно для Кавказа. Неумение понять и осознать глубинные чувства других народов может привести к фатальным политическим ошибкам. Человеческой натуре зачастую свойственно рассматривать нечто очень важное для другого человека как дурь и блажь. На Кавказе я научился понимать, что значит историческая память народа и его пассионарность. Кстати, замечу, что азербайджанцы мне так и не заплатили…
На Балканах и на Кавказе открыто проигнорировали благостные разговоры о новой
Европе. Войны в этих регионах, включая российско-грузинское столкновение в 2008 году, разразились как раз в то время, когда Европейский Союз оформлял свое появление и существование. Страсти, которые правили Европой до 1945 года, вырвались наружу, пусть и не в самом Евросоюзе, но в Европе, а в случае Балкан даже на Европейском полуострове.Некоторые европейцы не посчитали себя в какой-либо мере причастными к этим конфликтам, рассматривая Балканы как примитивную и отсталую часть Европы, а Кавказ — как не Европу вовсе. Тем не менее примитивна эта часть или нет, никогда не следует забывать, что именно на Балканах началась Первая мировая война, а Северный Кавказ, Чечня и Дагестан являются ареной, на которой Россия борется с исламистами. Чтобы стало возможным оградить Европу от влияния этих конфликтов, требуется постоянное переосмысление того, что же есть современная Европа. Необходимо признать, что войны в Европе не закончились с распадом Советского Союза и созданием Союза Европейского.
Надо одновременно видеть и признать, что никаких войн на территории Евросоюза не было. Это может быть достаточно серьезным аргументом за то, что ЕС способен успешно управлять внутриевропейскими конфликтами и не допускать их перехода в неприемлемую фазу. Но это ведет к следующему вопросу: а что будет, если по какой-то причине проект Европейского Союза окажется неудачным, сам Союз фрагментируется или просто перестанет эффективно справляться с вызовами времени? Если ЕС является структурой, которая обеспечивает мирное существование Европы, то что может случиться при разрушении этой структуры? Что будет сдерживать Европу?
Я попытался доказать, что Евросоюз стоит перед лицом кризиса, справиться с которым нелегко. ЕС продемонстрировал уже достаточно много провалов, вопрос заключается в том, сможет ли он найти новый баланс внутри себя. Я утверждаю, что не сможет, потому что его проблемы носят структурный характер, ведущий к постоянным сбоям, а может быть, и к провалу. Если правдой является то, что европейская интеграция привела к «отмене» всех конфликтов и без нее конфликты наподобие балканских и кавказских вернутся, тогда Европу ждет такое будущее, которое серьезно отличается от того, что большинство европейцев видит в настоящий момент.
Так как это является моим утверждением, то следующим делом будет дан анализ всевозможных «горячих» точек. У Европы много старых традиций. Одна из них — постоянное возрождение конфликтов в ее некоторых географических точках.
Глава 9
И снова германский вопрос
Основным европейским вопросом на сегодня снова является вопрос германский: чего эта страна хочет, чего боится, что будет и чего не будет делать. Германскому вопросу уже очень много лет, и он, как правило, идет рука об руку с самым древним вопросом: когда в Европе начнется следующая война и где будут поля ее основных сражений? После объединения всех мелких германских государств в единую империю случился пресловутый период длиной в 31 год. Потом на протяжении 45 лет Германия была разделена и в Европе царил мир. В настоящее время Германия вновь едина и является, без сомнения, самым сильным европейским государством. Если проект Европейского Союза окончится неудачей, общеевропейские структуры развалятся, то тогда во весь рост встанет вопрос, вернется ли Европа, которая уже несколько раз в прошлом губила сама себя, к своей «доевросоюзной» структуре.
В 1945 году существовало всеобщее убеждение, что с Германией как великой глобальной силой покончено раз и навсегда. Страна, однако, возродилась как лидер на Европейском полуострове. В некоторых отношениях можно сказать, что Германия занимает доминирующие позиции. Что это означает для Европы и всего мира? Разумеется, сегодняшняя Германия никоим образом не походит на Германию Адольфа Гитлера. У страны весьма небольшая армия, в обществе преобладает уверенность в незыблемости конституционных и демократических принципов. Эти принципы господствуют и в умах современных немцев. Но это все не должно заслонять объективный факт того, что Германия является наиболее могущественной страной Европы, решения и действия которой оказывают колоссальное влияние на жизнь Европейского полуострова и даже за его пределами; влияние, не сравнимое по масштабу с влиянием любой другой европейской страны.
Подобное положение для Германии не является чем-то абсолютно новым. Объединение германских государств в 1871 году в единую («вторую») империю изменило всю европейскую жизнь, создав в центре старого континента мощную, креативную и необузданную силу. И это было абсолютно естественно с точки зрения исторической ретроспективы: возвращаясь к древним истокам Европы, можно говорить о том, что расселение германских племен к востоку от Рейна и к северу от Альп во многом определяло границы Римской империи, которая была сердцем Древнего мира; поэтому все, что влияло на Рим, автоматически влияло на весь мир — на Европу уж точно.