Горячо

Обсудив ситуацию на семейном совете, было решено узнать, кто точно не ходит под Жиренко, и попробовать его сдать. Повезло - такие люди в органах нашлись.

И, оказывается, он уже давно был в разработке.

Вот только доказательства нужны были железобетонные - со свидетелями и реальными деньгами на руках. Я избегал роли подставной утки как мог - я не идиот без инстинкта самосохранения. Но других вариантов просто не было - не Дамира же или отца отправлять.

Согласился в конце концов.

Так и оказался в этой точке своей жизни, в которой невольно замедляю шаг, а потом и вовсе торможу, делая глубокий вдох, прежде чем толкнуть дверь в кабинет Жиренко на цокольном этаже, за бассейном.

Здесь уже все - только меня ждали.

Мещерюк, начальник охраны Захара Ильича, стоит в дальнем углу, скрестив руки и цепко бегая глазами по присутствующим. Жиренко восседает во главе большого письменного стола, непривычно хмурый - большие деньги не любят улыбок. Кальтин нервно раскуривает сигару, сидя в одном из кресел напротив, а во втором - неизвестный мне мужчина с чисто прибалтийской внешностью неопределённого возраста. Видимо, Крамер. Пожимаю всем руки. Бормочем приветствия.

Обстановка крайне напряжённо - рабочая витает в воздухе. От былой развратной расслабленности нет и следа.

Озираюсь по сторонам в поисках места, куда бы сесть. На диванчик? Я вообще не против, но как-то далековато. Мои мучения прерывает Мещерюк, поднося стул. Усаживаюсь к столу со всеми между Кальтиным и Крамером.

Тянусь за сигарой с раскрытой коробке. Нервы звенят так, что я бы сейчас и бревно скурил.

Окон тут нет. За дверью- охрана. Как ребята Кириллова собираются мгновенно всех брать без потерь - я без понятия. Конечно, скорее всего, сопротивление не окажут, но...

Кошусь на кобуру Мещерюка - точно утверждать нельзя.

– Ну что, - Жиренко хлопает одутловатыми ладонями по блестящей столешнице, - Давайте по -быстрому подпишем, что надо подписать. Разберёмся с задатками и можно выдохнуть, да?

– Без проблем, - киваю.

Кальтин тоже.

Крамер щурится, чмокая белесыми ногами.

– Хочу ещё раз ознакомиться, - тянет с акцентом.

Жиренко молча пододвигает к нему стопку бумаг. Ну и мне заодно. Быстро листаю. Ставлю подпись, где от меня требуется. Курю.

В тишине, нарушаемой лишь шелестом листов и тиканьем антикварных напольных курантов, проходит несколько бесконечных минут. Чтобы занять себя, беру вторую сигару, хотя тут итак уже дымовал.

Жиренко чешет лоб, косясь на Крамера и плохо скрывая раздражение.

– Что ж, Тимур Тигранович, вы мне пока, куда вам биткоины кинуть - дайте.

У нас уговор - задаток делим на три части. Нал, цифра и официальный перевод фирме для прикрытия сделки. Оформляем металлопрокатом. Всё просто и нагло, как часто в таких делах. Кальтин из таможни - обеспечивает слепоту своих подчинённых.

Пододвигаю к себе лежащие на столе листочки для заметок и пишу на верхнем, отрываю - протягиваю Жиренко. А затем и листочки пододвигаю ему.

Он тоже, пожевав полными губами, пишет.

Это отлично. Будет ещё одна улика, что сам, всё сам. А не какие-то его непонятные подчинённые.

Затем Кальтин тоже царапает на себя компромат. Крамер наконец подписывает официальные бумаги. Делает знак Мещерюку, и тот идёт открывать дверь. В комнату входит парнишка какой-то щуплый и заносит три чемодана. С деньгами.

Раздает нам. Открываем. Проверяем.

Делаю вид, что тоже считаю на глаз свою долю, а у самого уже в ушах гул. Ещё чуть-чуть и надо давать знак Кириллову, чтобы брали.

Крамер достаёт телефон, побледневший от напряжения и хмурый. Мы тоже все достаём. У всех по очереди пиликают гаджеты уведомлениями. У меня тоже. Вижу, что сумма упала. Длинно выдыхаю. Жиренко мгновенно веселеет, крякнув и погладим живот. Кальтин бормочет под нос «на старость...». Крамер пока все так же до предела сосредоточен. Даёт команды, чтобы переводили нам счёт деньги по липовому контракту.

Всё, пора. Отправляю Кириллову сообщение и сразу убираю телефон в карман. Растекаюсь на своём стуле, ухмыляясь.

– Захар Ильич, может коньячку, а?
– предлагаю.

– Да, надо отметить. Закрепить так сказать. Вить, будь добр, во-он ту, да.

Мещерюк достаёт с шкафа коллекционную бутылку, пузатые бокалы. Все оживляются, вытирая испарину, у многих выступившую на лбу. Даже Крамер чуть оседает на своём стуле, вожделенно поглядывая то в свой телефон, то на коньяк.

Я про себя считаю секунды, лениво улыбаясь. Весь обращаюсь вслух, пытаясь уловить малейший шорох за дверью, хотя смотрю только на Жиренко, сидящего напротив. Только на него.

– Ну, чтобы гладко всё прошло, - пыхтит Захар Ильич, поднимая бокал.

Чокаемся.

И тут за дверью гремит.

Так оглушительно гремит, будто весь дом там под землю разом ушёл, и остались только мы каким-то чудом.

– Лежать!...Мордой в пол!...Кому сказал!

Отрывистые хриплые крики как лай. В комнате в миг суматоха. А за пределами дикий шум и, кажется, драка. Глухой, бьющий по перепонкам звук как выстрел через глушитель. Ор. Мат.

Долго не думая, падаю сразу на пол, убирая руки за голову. Пока разберутся кто есть кто - лучше так. Мои же «коллеги по несчастью» наоборот начинают метаться в панике по кабинету, пуча глаза, и хватая друг друга. Мещерюк достаёт пистолет из кобуры. Меня в холодный пот кидает. Дебил, убери!

Но всё это какие-то секунды, которые в обычной жизни я бы даже не заметил - просто моргнул и всё. Толком никто не успевает ничего - ни сделать, ни сообразить, как дверь уже выносят, и забегают ребята в балаклавах, по форме, с автоматами. Рычащими злобными окриками всех укладывают на пол. Мещерюк получает по рукам, а затем и по морде, и подкошенный падает рядом со мной.

Чисто сработали.

Выдыхаю. Блять...

Дальше как в тумане. Пока всех обыскивают. Наручники, по очереди поднимают. Где-то на заднем фоне кто-то в доме тонко визжит . Видать девчонок, разгуливающих тут, вылавливают. И персонал.

Девчонок.

Сейчас и Маринку мою до смерти перепугают. И так вдруг колет беспокойством за балбесишну эту сладкую, что жалею, что в последний момент не сказал.

Уж наверное бы не сдала...

29. Марина

29. Марина

Тимур уже ушел, а мне теперь не уснуть.

Неясное тревожное предчувствие зудит холодком где-то внизу живота.

Я не понимаю, почему он меня не отпускает. Зачем я ему?

Хочет настоять на продолжении? Но это ведь глупо. Он должен считать, что для этого достаточно обратиться к Каперскому. Задело, но что не дала личный контакт?