Горячо

Поддавшись порыву, беру. В горле плотный ком, не позволяющий выдавить из себя даже элементарное "да".

– Мариш, привет. Не спишь?
– бархатный обволакивающий голос как издевка.

Удавка на моей шее затягивается. Шумно тяну воздух, собираясь с силами, чтобы не разреветься прямо в трубку.

– М-м, - отрицательно мычу.

– Может я заеду тогда?
– предлагает ласково.

Какая же сволочь, а!

Рвано выдыхаю. Беспомощная ярость взрывается в голове пулеметной очередью.

– Что, та на ночь не осталась?
– выпаливаю истеричным голосом, и мне плевать что звучу как расстроенное визжащее пианино. Плевать!

– Уже всё успел или пока не даёт?!

– Что?
– так искренне, что я сжимаю до хруста телефон, представляя его шею!

Мне хочется выплюнуть в ответ миллион гадостей, но эмоциями топит, я в них захлебываюсь и лишь срываюсь в плач. Опять. Прямо в трубку.

Слушаю мёртвую тишину в динамиках сквозь свои неконтролируемые всхлипы. Она плотная, тяжелая, осязаемая.

– Марин, ты в "Сплетнях" была что ли?...Ты всё не так поняла, - через бесконечную паузу выдает Тимур глухо.

– Ты её целова-а-ал!
– реву.

– Нет, - твердо. Словно издевается!

– Я с- слепая что ли по - твоему?!

– Нет, накрутила себя. Марин...Я приеду сейчас. И мы поговорим.

– Я тебя не впущу! Не трать время!
– но ответом мне служит сброшенный вызов.

Зарываюсь в подушку, закрываю глаза. Крупно трясёт, а внутри всё сильней и сильней натягивается тревожная струна ожидания.

Ночью, без пробок до меня из центра можно доехать минут за сорок. Тимур справляется меньше, чем за полчаса. От настойчивой трели дверного звонка цепенею. Потом накрываюсь с одеялом. Сердце бухает в груди, больно колотясь о ребра. А он всё звонит в дверь и звонит! И я задыхаюсь от этих звуков.

Начинает стучать. Слышу приглушенный стеной рык: "Марин, открывай". Бесконечное треньканье звонка…Сжимаюсь в комок, ощущая себя мышью, которую лапой из норы пытается выковырять кот.

Тимур тарабанит в дверь. Его нарастающая злость как ядовитые испарения проникает внутрь квартиры, отравляя тут всё.

Через минут пять, кажется, хлопает чужая дверь на лестничной клетке. Ворчание Нины Алексеевны - соседки. "Что вы тут шумите? Я полицию вызову". "Вызывайте". Опять звонки в дверь. "Да нет ее, мужчина! Устроили тут…” Ещё пара настойчивых звонков. Удар кулаком в дверное полотно.

И шум прекращается. Становится тихо.

Выжидаю несколько долгих минут и только потом показываю нос из-под одеяла. Завороженно смотрю на телефон, валяющийся на прикроватной тумбочке, будто сейчас он может ожить и тоже начать звонить, хотя я выключила его сразу после разговора с Тимуром, предварительно отправив Керефова в бан.

Прислушиваюсь к шорохам в парадке. Ничего. Тишина.

Наверно ушел.

И у меня будто и душа тоже куда-то уходит. Такая вакуумная чёрная пустота образуется в груди.

Измученная этим ужасным вечером, закрываю глаза и проваливаюсь в муторный сон.

49. Марина

49. Марина

В субботу не встаю совсем. Выходной, а у меня нет ни планов, ни желания вылезать из постели.

Сегодня мы хотели с Тимуром съездить куда-нибудь за город на сутки, потому что в воскресенье мне к обеду необходимо в студию. Но всё так внезапно рухнуло...

Боль из острой, надрывной преобразовалась в тупую и ноющую, и я позволила себе тихо плавать в ней, примиряясь со случившимся.

Я всё уже это проходила с Вадимом. Пять лет ада - моих слёз, его вранья, пустых обещаний, телефонов экраном вниз и неожиданных "командировок" неизвестно куда и зачем. Я знаю всё, что мужчины говорят в таких случаях - Керефов бы просто не смог придумать что-то новое и меня удивить. Она - его подруга, родственница, коллега, надо было поддержать - у нее квартиру затопило или кошка умерла. И конечно без сочувствующих поцелуев просто никак, а я глупая и просто ничего не понимаю, раздувая из мухи слона.

Пф! Нет уж...

Остаётся только тихо радоваться, что его истинное лицо я увидела через две недели знакомства, а не через два года, когда связей между вами в сотни раз больше и сил рубануть с плеча практически нет. В итоге ты веришь во все эти дурацкие оправдания, которые способен логически опровергнуть даже школьник, и тянешь-тянешь-тянешь, всю жизнь вымывая из себя.

Включаю телефон после обеда. Он молчит, не считая звонка от сестры. Вечером поддаюсь тоскливому порыву и достаю Керефова из бана, но ничего не меняется. Мою трубку не разрывает от не принятых входящих и пиликанья смс. Тишина.

Что ж. Ему есть куда идти - это я уже увидела собственными глазами. И почти приняла.

Было слишком быстро и идеально, чтобы быть правдой.

Ночью ворочаюсь, не в силах нормально уснуть. Маюсь духотой, хотя под утро уже и окно нараспашку. Это духота откуда- то изнутри душит, заполняя голову тяжелым вязким туманом.

Встаю разбитая. По инерции принимаю душ, почти не крашусь - так лень! Да и зачем, для кого? Собираю волосы в низкий хвост, выбираю джинсы и простой свитер крупной вязки. Думая, что надо бы что-то поесть, плетусь на кухню, но от одного вида еды воротит. Останавливаюсь на кофе. Пью обжигающе горячий напиток, поглядывая на так и не оживший телефон. Я только за временем слежу. Правда. Не хочу опоздать.

Пуховик, удобные ботинки, вязаная шапка, большая сумка, ключи от машины...

Перед тем как открыть входную дверь, замираю на секунду, испытывая совершенно иррациональное чувство, что Керефов стоит в парадной. Глупо...Толкаю ручку и не могу сдержать волну опустошающего разочарования, пробегающую по телу. Конечно, его не оказывается на лестничной клетке. Чтобы ему тут делать? Он даже не звонит...

На улице солнечно, но ветер такой, что щеки моментально леденеют. Опустив голову, задираю повыше ворот с капюшоном пуховика и торопливо иду к своей машине, ощущая как кусачие порывы воздуха пробираются под одежду. Пикаю сигнализацией, поднимаю взгляд и останавливаюсь как вкопанная, потому что рядом с моим мигнувшим фарами автомобилем стоит внедорожник Тимура, намертво перекрывший мне выезд с парковки.

Я будто крепко спала всё это время, а сейчас меня резко выдернули из кровати и с размаху швырнули в прорубь. Лёгкие обжигает колючим жаром, кровь с бешеным ревом шумит в ушах. Вижу его профиль за автомобильным стеклом.

Тимур, хмурясь, смотрит на часы на запястье, а потом поворачивает голову в мою сторону. Его взгляд застывает на мне, и даже с такого расстояния я ощущаю, как он выжигает меня дотла.

Первая реакция - попятиться и юркнуть обратно в парадку, но невероятным усилием воли заставляю себя расправить плечи и продолжить идти к машине.