Господин чиновник
Шрифт:
–Тогда я спрошу вас: любите с Бродским или без него? С Солженицыном или без него?
–То есть вы не можете просто Родину любить?
–Просто? Просто, как послушный раб с призрачными надеждами, которые не
сбываются?
–Это же ваша страна, как…
–Да, я люблю Пушкина, Толстого, Щедрина, Гоголя, Чехова! Люблю Булгакова, Зощенко! Но не люблю страну, как начальника, ведь тогда любовь становится сродни подчинением начальнику?
–Без комментариев!
Со свободой слова все ясно без всяких слов.
–
–А-а… Не понял.
–Слово вроде есть, оно осталось с нами, но свобода этого слова упорхнула, тоже не попрощавшись. Почему так происходит с нами? А мы разве не виноваты в нашем многострадальном бытие? Свобода печати, что, что, скажете снова? Что-то тоже забытое… Опять цензура? Где эта свобода? Свобода Интернета?
–44-
Относительна, как и все относительно в этом мире,
увы… А если еще отнять у нас Интернет? Закрыть международный доступ туда? Осталось только это
для нашего полного счастья?
–Интернет у нас есть.
–Есть… А если закрыть международный доступ туда?
–А-а… Не понял.
–Как всегда, нечеткие ответы… Обидно обижать ура – холуев и квасных патриотов, вешающих на свои портфели и сумочки оранжево – черные ленточки,
будто они все являются георгиевскими кавалерами,
но хочется все-таки спросить их: а неужели вы не понимаете происходящего? неужели вы за само-державие? неужели вы стали соглашателями, молча-щими конформистами? Желаете быть молчащими биодекорациями режима? Будете снова с рабской благодарностью внимать и восхищаться другом
стерхов, тигров, победителем всего и вся на белом свете? Правду мать тяжело слышать… Как писал
один классик, «шумим, братцы, шумим»? Или изменить, сказав иначе: молчим, братцы, молчим? Доколе молчать будем, братцы?..
–Гм, это вы так молчите? Да вы надоели со своими вопросами!
–И не сомневался… Как ранее говаривал известный мастер афоризмов: «Хотели как лучше…». Правду
мать тяжело слышать…
–Ваш вопрос?
–Давайте поближе к нашему бытию. К нашему населению. Я намеренно не говорю «народ». Дол-терпеливое и молчащее население, которое чавкает и пьет водочку, судача только на своих кухнях. Триста лет монголо-татарского ига, четыреста лет крепостного
–45-
права и семьдесят лет совка изменили ментальность, появилась рабская привычка молчать. Непонятная лично для меня восторженность, странноватая любовь к тиранам всех мастей!.. Коммунисты – мазохисты мучили и убивали, хотя и сами многие страдали и терпели: вот через четыре года здесь будет город-сад, а пока потер-пим, поживем в бараках впроголодь в сырости и нищете!.. Рабы призрачных надежд! С таким населе-нием можно делать все, что угодно тирану – все стерпят, потом поклонятся и поставят ему памятник. Скольким тиранам поставили у нас памятники и сколько их славославят?!..
–Ваш вопрос?
–Да вы сначала выслушайте!.. К населению пришла Свобода, побыла в гостях и ушла, обидевшись. Не приняли Свободу люди, не знали, как с ней жить – поживать, на печи лежать! Со Свободой жить трудно – надо самим думать, как жить, как говорить и что говорить, как страну благоустраивать. Гораздо проще жить без Свободы, так, молчащее население?!..
За вас подумает царь, который быстро всех построит в ряды, заставит маршировать, себя любить и сдавать нормы ГТО! Самое страшное, что у этого населения были прекрасные мыслители, философы, поэты, писатели, которые били в набат, которые обращались с призывом думать, не терпеть, критично относиться ко многому, но… Но не услышало население умных проповедников! Население внимает лишь тиранам, увы!.. Но знаете ли вы, что молчаливую корову ведут на убой?–А-а… Не понял.
–Если постоянно молчать, ничего хорошего не будет! Подняли цены на бензин, ответ – молчание. Подняли цены на продукты, ответ – молчание. Подняли
–46-
пенсионный возраст, ответ – некоторое возмущение
масс, но в основном население молчит и матерится на кухнях. Пенсионная оптимизация, пенсионная реформа «Омоложение нации»? Подняли тарифы ЖКХ, ответ – опять молчание. Подняли все возможные налоги и пошлины, ответ – молчание. Доколе? Помните, еще Пушкин писал: «Народ безмолвствует»?
–Гм, это вы безмолвствуете?
–Я-то говорю, а другие?
–Без комментариев.
– Я не призываю ни к красным, ни к оранжевым революциям, нет, я за мир, за свободу мнений, за не кровавые, а мирные изъявления своего мнения! Я просто размышляю, призывая вас к диалогу, размышлению. Есть мирные выражения своего протеста, законные, есть мирные демонстрации.
–Без комментариев!
Черный юмор.
– Господин чиновник, скажите…
–Вот я сейчас вам скажу: юмор-то ваш черный.
–Возможно, но и жизнь у нас не может быть с белыми просветами, похожая на сказку.
–Вы пессимист.
–Точнее, я философствующий пессимист, считая пессимизм не как обретение безысходности, а не безыллюзорности.
–Заумное что-то.
–Я не сомневался, что вам не понравится. Хотите анекдот о пессимисте и оптимисте?
–Фу, мне не до анекдотов.
–Тем не менее послушайте. Пессимист покупает
–47-
пистолет, оптимист укладывает чемоданы в Шереметьево.
–Не смешно.
–Вот тут с вами полностью согласен. Плакать хочется!
–Анекдот, из-за которого плачут?
–Се ля ви или се ля вас…
–Игра слов…
–Оптимист видит свет в конце тоннеля, а пессимист видит в конце тоннеля движущийся на него поезд.
–Опять анекдот?
–Просто мысли вслух… Вы же говорили о пессимисте. Как говорят пессимисты, сейчас так плохо, что дальше некуда, хуже не может быть. А оптимисты уверяют: напротив, хуже будет, обязательно будет.
–У нас все хорошо!
–Не сомневаюсь, что именно у вас все хорошо.
–Ваш черный юмор закончился?
–Если вы против черного юмора, значит, вы расист?
–Вовсе нет.
–Спросите, зачем же смеяться над такой жизнью, если смех ее продлевает?
–Да, если вы считаете, что все так плохо…
–Отвечу просто: успею лечь в деревянный ящик, поэтому лучше смеяться, пока живой.
Прямо в рай с боеголовкой!
– Господин чиновник, скажите…
–Нет уж, лучше вы скажите, вы всем недовольны?