Господин Лянми Часть вторая
Шрифт:
Тишина. Лишь дыхание людей и слабый шум падающих капель воды где-то далеко нарушали ее.
Зал тоже был наполнен грудами чего-то, что некогда было железными и пластиковыми конструкциями, столами, кабинами, шкафами, деревьями в вычурных металлических кадках, стойками, компьютерами, десятками длинных столов и сотнями удобных кресел, информационных экранов и еще тысячью разных вещей и предметов, которые окружают людей.
Все это было. Когда-то.
Сейчас - лишь пепел и пыль под ногами. Лишь проржавевший металл и растекшийся в бесформенные груды пластик. Кое-где из мусора торчали обломки почти вечных пластокерамических
Серж мрачно осматривался.
Громадный человеческий муравейник. Некогда шумный, наполненный светом и деловитым движением - ныне он был пуст, как скорлупа давно съеденного ореха, и захламлен, как заброшенная хижина в лесу.
Люди молчали, оставаясь у самого входа в зал и рассматривая величественное сооружение. Лишь Серж прошел чуть вперед и остановился, когда натянулась веревка, которой он был связан с Гин-Фаном. Потом веревка провисла, позади него раздался шорох песка и скрип ржавого металла под ногами и к нему приблизился цан-ханза. Серж повернулся к Гин-Фану. Перед лицом ханза появлялся и быстро рассеивался пар - внутри рукотворной пещеры было довольно холодно. Гин-Фан чуть дрожал - может от холода, а может - чего-то еще.
– Это то, что мы искали?
– спросил он и потер руки в тщетной попытке согреться.
Серж мрачно поглядел на него и промолчал. Он все еще рассматривал зал - и никак не мог понять, куда же его забросила воля случая и ошибка в расчетах. Это был вовсе не резервный склад одного из городов и не хранилище одного из Кубиксов.
Несколько минут он бродил по пещере, оглядывая стены, груды мусора под ногами и осыпающиеся ржавчиной обломки. Под ногами что-то блеснуло. Серж нагнулся и вытащил из мусора под ногами керамическую табличку. Очистив ее от пыли, он поднес ее ближе к фонарю. Его сердце забилось - на желтоватой, изъеденной за прошедшие тысячи лет, поверхности керамики он увидел контуры знакомого зеленого символа и надпись "…пад-7…тдел…олевых иссле…".
"Запад- 7"?
В душе его поселилась ледяная пустота. Родился и тут же застыл во тьме и льду подавленный крик. Он слишком хорошо знал этот символ и это название. Слишком хорошо. Одно время он видел его каждый день по много раз. Одно время… Время? Какая смертельная ирония.
Марахов поднял голову и посмотрел на стоящего рядом Гин-Фана.
– Мы нашли не то, что искали.
Цан- ханза дернулся и открыл рот, собираясь что-то сказать. Серж тихо продолжил:
– Мы нашли много больше.
Как печально.
Глава 21 - Самоубийство влюбленных
– -
Медленно взмахивая резными крыльями из ярко-голубого картона, на левое плечо Хацуми опустилась бабочка.
Синий свет падал узким снопом, раздвигая в стороны тьму вокруг тонкой фигурки девушки и изящной скамейки из ясеня, на которой она сидела. Девушка была укутана в тонкую белую рубашку до колен. Сверху на рубашку была накинута светло-желтая хаори без герба и узоров, а из-под накидки выглядывали изумрудного цвета хаккама. Длинные, распущенные тесемки спускались по ее одежде, зеленеющие, подобно весенней траве.
Хацуми плавно поднесла к плечу левую руку и бабочка, все так же лениво взмахнув крыльями,
перелетела на ее ладонь. Девушка вытянула вперед руку, указывая ею куда-то в темноту зала, и произнесла:– О, мой возлюбленный Токуро, твои мысли обо мне столь сладки, что даже цветы неба прилетают, привлеченные их ароматом!
Под потолком медленно разгорелся второй светильник, и яркое желтое пятно упало к ногам девушки. Там сидел юноша в старой темно-синей куртке-увагхи с небрежно зашитыми дырами. На его фиолетовых хаккама светились белым и алым большие заплаты.
Юноша встал на одно колено и прикоснулся щекой к ноге девушки. Затем поднял лицо к возлюбленной и громко прошептал:
– О, мой цветок ночи, мои мысли не столь приятны, как приятен голос твой и лицо!
Девушка опустила руку на голову Токуро и произнесла:
– Но слышу я яшмовой флейты звук. Поет печально так она - то не странно, что слезы сжимают мое сердце!
Юноша схватил ее руку и прижал к лицу.
– Если Небо подарило нам счастье сегодня быть вдвоем - то знак! Мы будем вместе!
Синий свет чуть пригас, а желтый - разгорелся.
Юноша поднялся с пола и присел на скамейку справа от девушки.
– В ночной тишине проносится свежий ветер, и слышу я сладкий аромат цветов унохана - то рука твоя убрала паутину слез с моих глаз!
Хацуми печально откликнулась:
– Воды светлой реки между нами - кто сможет переплыть ее? Не дают покоя мне мысли, - что если разлука ждет нас в будущем близком?
Токуро порывисто обнял ее и громко произнес:
– На речном берегу не расстанемся мы! Одинокий парус исчезнет вдали - лишь мы будем вместе. Закатное солнце откроет нам путь - никто не в силах помешать нашей любви!
Девушка медленно склонила голову на плечо юноши.
Картонная бабочка неспешно порхала над ними.
Синий светильник неровно замерцал, в левом углу сцены загорелся белый свет и озарил сидящую на полу фигуру в белой одежде. Лицо человека было выкрашено белой краской, едва заметными угольными штрихами были обозначен нос, губы и обведены глаза.
Фигура чуть повернула голову в сторону девушки и прошелестела:
– Она плачет.
Через несколько ударов сердца белый свет погас и бесполая фигура вновь скрылась во тьме.
Влюбленные минуту сидели без движения, лишь картонная бабочка перелетала с левого плеча Хацуми, на правое плечо Токуро и обратно. Затем за их спиной разгорелись алые светильники. Стало видно, что юноша и девушка сидят на скамейке посреди большого сада. В глубине его виднелся маленький красивый дом. Изогнутая крыша его, покрытая новенькой посеребренной черепицей, и изящная резьба столбов говорили о том, что дом принадлежит состоятельному человеку. Или же о том, что это Дом-на-озере для девушек, услаждающих богатых гостей.
Один из алых светильников требовательно полыхнул. Из глубин сада раздался женский голос, громко и зло звавший девушку. Хацуми порывисто поднялась на ноги и застыла, опустив голову и прижав правую руку к сердцу. Левая безвольно висела вдоль тела.
Вновь загорелся белый фонарь и осветил сидящую белую фигуру. Бесплотный голос произнес:
– Ей надо идти. Она боится.
Затем фигура скрылась в полутьме.
Хацуми медленно направилась в сторону дома. Юноша упал на колени и протянул руки ей вслед: