Господин метелей

— А кто ты? — спросил Близар. — Что замолчала, Антонелли? Отвечай.

Эти расспросы возмутили и обидели меня еще сильнее глупой болтовни Эрны, но я постаралась сдержать гнев и сказала:

— Боюсь, в глазах людей мое проживание рядом с вами толкуют не в мою пользу.

— Бог мой, какие высокопарные выражения! — изумился Близар. — Ты можешь ответить по-человечески? Почему не рассказала, что Эрна обидела тебя? Почему не пожаловалась?

Он и в самом деле был рассержен. Но чем? Моим молчанием? Или тем, что Оливер вмешался не в свое дело?

— Почему ты не доверилась мне, Бефана? — спросил он вдруг, и я вздрогнула — так непривычно было слышать свое имя из его уст.

Но это лишь больше ожесточило меня.

— А с чего бы мне вам доверяться? — сказала я резко. — Только ваша вина, что моя репутация погибла. Вы держите меня при себе, как… как комнатную собачку! И я даже письмо не могу отправить без вашего присмотра!

Близар тут же отстранился. Я увидела, что Сияваршан и Велюто повернули морды и с интересом наблюдают за нашей перепалкой.

— Мы все тут — ваши пленники, — сказала я в сердцах. — И я, и вот эти духи, и горожане — вы поработили всех! И еще что-то говорите о доверии? Как можно верить рабовладельцу?! Тем более, вы столько раз меня обманывали!

Он отвернулся, и я даже не знала — слушает ли он меня.

— Едем к почте, — сказала я уже тише. — Вы обещали, что я смогу отправить письмо отцу.

— Совсем не так ты говорила, когда ухаживала за мной, — сказал Близар глухо.

— Удивлена, что вы помните, о чем я говорила, — не удержалась я от колкости. — Между прочим, вы даже не поблагодарили меня. Хотя бы за заботу, если считаете, что поправились бы без моего участия. Мы доберемся сегодня до почты?

— Она за углом, направо, — сказал Близар. — Иди, мы подождем здесь. Никакого присмотра, обещаю.

Я была обескуражена, и не сразу нашлась, что ответить, а потом уточнила — на всякий случай:

— То есть я могу сейчас выйти из саней, дойти до угла, завернуть за него, зайти в почтовый дом и отправить письмо?

— Да, — Близар обернулся. — А потом вернуться.

— Конечно, еще ведь не Сочельник, — сказала я и распахнула дверцу саней.

— Ты вернешься? — спросил он, хотя спрашивать об этом было глупо. Так же глупо, как пытаться от него сбежать.

— Вернусь, — произнесла я с отвращением.

Колдун больше ничего не сказал и в самом деле позволил мне уйти — до почты, разумеется. В конце переулка я оглянулась и увидела, что он сидит в санях, а призраки смирно стоят бок о бок.

Оказавшись за углом, я бросилась бежать. Нашла почту, взлетела по ступенькам и, заплатив, монетку, передала два письма до Любека седоусому писарю. Он заверил, что отправит письма сегодня же.

Поблагодарив, я вышла на улицу и остановилась. А что если в самом деле сбежать? Вот прямо сейчас воспользоваться еще одной серебряной монеткой, нанять возчика — и умчаться в Любек! Но это было чистейшим безумием. Игрушки колдунов не сбегают, если у них нет трех волшебных предметов — гребня, зеркальца и огнива, чтобы бросать их через плечо и останавливать погоню волшебной силой.

Надо было возвращаться, но я медлила. Оливер де Шанкло говорил с Близаром так дерзко, он вступился за меня даже перед колдуном. Почему Роланд не сделал этого? Почему это незнакомый виконт, а не Роланд говорил обличающие слова, держась за сани?

Я повернулась на каблуках, потому что захотелось вернуться на почту и забрать письмо, предназначавшееся Роланду. Но вдруг он не знал? Ведь нельзя судить о людях, не узнав причин их поведения… Близар плохо подумал о семье Эльзы, его не волновал позор девушки, а ведь… Невидящим взглядом я уставилась в стену дома: а ведь Эльза была готова к позору, она пришла к колдуну, чтобы продать себя за серебро…

К саням я возвращалась, как в тумане. Я села на скамью, и Близар, ни о чем не спрашивая, свистнул коням.

— Куда мы едем? — спросила я, заметив, что сани едут вовсе не к городским воротам.

— Увидишь, — коротко ответил колдун, и мне оставалось только гадать, что он задумал.

25

Мы проехали еще несколько улочек и, сворачивая опять к площади, Близар спросил:

— Что написала отцу?

— Что со мной все хорошо, — ответила я ровно, — и что вы взяли меня в ученицы.

— Врешь, — сказал он, будто бы даже с удовольствием.

— Конечно, вру, — огрызнулась я. — Но что мне надо было написать? Мой отец болен, я боюсь волновать его. А вы так и не сказали, зачем удерживаете меня.

Близар взглянул искоса, и от моего видимого спокойствия не осталось и следа:

— Что вы так смотрите? — сказала я требовательно. — Вы сами-то хоть знаете, зачем я здесь?

Я ожидала, что он опять ответит «не твое дело, Антонелли», но колдун промолчал и остановил коней возле лавки сладостей. Перебросив мне вожжи, он выскочил из саней, легко взбежал по ступеням и скрылся в лавке. Я сидела, как на иголках, и старалась не замечать лукавых взглядов Сияваршана, но когда через четверть часа открылась дверь, и появился Близар, я потеряла дар речи. Колдун нес огромную корзину без ручек, доверху наполненную коробочками, свертками, мешочками, от которых пахло ванилью и корицей, и медом, и жженым сахаром с анисом.

— Ч-то это? — изумилась я.

— Сладости, — Близар поставил корзину у моих ног. — Для тебя. Подарок. Думаю, Эрна наговорила тебе много чего, и от этого тебе горько. Надо подсластить горечь.

— И куда мне столько? — спросила я, разглядывая корзину, которая могла бы утолить голод среднего великана.

Близар сделал неопределенный жест рукой: мол, мое дело подарить.

Это разозлило меня. Подсластить горечь! Как будто пастила и зефирки залечат обиду.

— Значит, все это мне, — сказала я, и колдун немедленно кивнул. — Могу делать с этим все, что захочу.

— Это подарок, — счел он нужным напомнить.

Я достала пакетик наугад и развязала ленточку. Там был засахаренный миндаль. Запахло ванилью, я не удержалась и сунула одно золотистое ядрышко в рот. Удивительно вкусно!

— Раздайте сладости детям на площади, — сказала я, положив пакетик обратно в корзину.

— Раздать? — удивился Близар, брови его полезли на лоб. — Разве тебе не понравилось?

Сияваршан хохотнул, но мы даже не посмотрели на него.

— Хотите произвести впечатление? — сказала я сухо. — Тогда будьте волшебником зимы до конца. К чему давиться сладостями, пока они не станут противны, когда можно накормить полгорода?

Близар некоторое время смотрел на меня, словно пытаясь определить — издеваюсь я над ним или говорю искренне.

— Хорошо, — сказал он, в конце концов, и свистнул.

Кони дружно помчались по улице, и скоро мы оказались на площади. С некоторой тревогой я огляделась, отыскивая взглядом Оливера, но виконта уже не было возле ледяного городка, и я почувствовала себя свободнее. А вот Близар, напротив, вел себя без обычного высокомерия. Он потер руки, и я вдруг поняла, что ему страшно. Страшно? Он боится сделать доброе дело при свете солнца?