Господин метелей

— Я не могу причинить ей зло, — сказал Николас глухо и швырнул маску на мраморное крыльцо.

— Ловите!! — завизжала Хольда, теряя человеческий облик и на мгновение становясь таким же туманным облаком, как и другие духи.

Но из четверых только один рванулся вперед и успел подхватить маску прежде, чем она коснулась мраморных плит.

Однако и этого оказалось достаточно, чтобы Близар оказался рядом со мной, я лишь успела заметить, как блеснул на солнце клинок.

— Беги! — приказал Николас, зажимая рану на руке — он вонзил нож себе в плечо, щедро полив кровью ледяные цепи, сковывавшие меня.

От крови осколки оплавились и распались, давая мне свободу. Но вместо того, чтобы бежать, я приникла к колдуну.

— Беги! — повторил он.

— Уйду только с тобой, — ответила я. — Или останусь здесь с тобой.

— Как же вы мне надоели, со своими человеческими глупостями! — почти прорычала Хольда, и от ее показной ласковости не осталось и следа. — Надень маску на девчонку! — велела она духу. — Немедленно надень!

Николас заслонил меня, и протянул руку к духу:

— Отдай маску! Пока Хольда заперта, вы подчиняетесь Близарам! Таков уговор!

Но дух медлил, и все мы смотрели на него, не зная, что произойдет дальше.

— Отдай ему маску, Шани, — попросила я, высунувшись из-за плеча Николаса, потому что ждать дальше не было уже никакого терпения. — Просто покажи, что ты по-настоящему свободен, и решаешь сам за себя!

— Заткните ее! — взбесилась Хольда. — Наденьте маску! Вы слышите?!

— Ты меня узнала? — спросил дух, и я по голосу поняла, что не ошиблась.

— Разве тебя можно не узнать? Ты самый ловкий, Велюто самый озорной, — я указала на второго духа, которого до сих пор держали за шкирку, — Фаларис сияет ярче всех, а госпожа Аустерия — самая грациозная.

Сияваршан поднял бесформенную голову, глядя на остальных духов. Мне показалось, что они разговаривают, но мы не слышим слов. Потом Сияваршан повернулся к нам с Николасом, и… разжал бесформенные пальцы.

Маска полетела вниз, и никто не задержал ее падения.

Хрусталь встретился с мрамором и проиграл — маска разлетелась на сотни, если не тысячи, кусочков. Вопль Хольды, свист ветра и рев бури — все это смешалось, слилось воедино. Николас схватил меня в охапку, защищая от метели из осколков, которая вмиг поднялась в Ледяном чертоге.

— Пролитой кровью заклинаю, — услышала я голос Николаса, — исчезни, порождение зимы! Исчезни, Хольда!

Закрывая лицо, я смотрела сквозь пальцы, потому что не могла пропустить этого. В сверкающей круговерти осколков показались белые фигуры — нет, не снежные духи. Шесть девушек кружились вокруг меня, но теперь они не протягивали ко мне руки, а лица их не выглядели мертвыми — они были живыми, хотя и прозрачными, и они улыбались.

Хольда из последних сил держалась за раму, потому что ее затягивало в зеркальный коридор.

— Близар — предатель! — проскрежетала она. — Меня невозможно уничтожить!..

Но пальцы ее соскользнули, и она улетела в глубину зеркала, дико завывая — будто зимний ветер задувал в печную трубу.

Четыре снежных духа ударили в зеркальную поверхность, и новый дождь осколков посыпался на нас с Николасом. Он подмял меня под себя, и держал, пока метель не утихла, и только тогда отпустил.

Вид у нас был жалкий — расцарапанные лица и руки, а прекрасный камзол Николаса и вовсе превратился в лохмотья, изрезанный стеклом.

Призраки девушек исчезли, и только четыре снежных духа парили над Ледяным чертогом, чей стеклянный потолок дал трещину и грозил вот-вот рухнуть. Аустерия облетела нас, заметая подолом, и осколки, больно впившиеся в руки, застрявшие в одежде и в волосах, стекли с нас хрустальными ручейками.

— Лучше нам убраться, — сказал Николас и потащил меня вон.

Когда мы выскочили на лестницу, позади раздался оглушительный грохот и звон — это рухнул стеклянный купол.

— Славно бумкнуло! — восхитился Сияваршан, вылезая из какой-то невидимой щели, а следом за ним показались Аустерия, Велюто и Фаларис, снова принимая привычный мне облик молодого щеголя, элегантной дамы, кота и старика.

— Но как же… — я посмотрела на них и только тут заплакала. — Ведь Хольда говорила, что вы погибните…

— Опять соврала, — сказал Николас, подхватывая меня на руки и сбегая по ступеням. — А ты опять поранилась, Антонелли! И почему тебе спокойно не живется?

— Но теперь Хольда исчезла навсегда? — спросила я, обнимая его за шею, и чувствуя, что весна началась прямо сейчас, не дожидаясь календарного окончания зимы.

Синие глаза колдуна затуманились:

— Не знаю, — сказал он. — Но уверен, что мы ее больше не увидим.

Эпилог

— Значит, в песне про Изабеллу Колвин все неправда, — сказала я задумчиво, сидя на коленях у Близара, в то время как четверо духов парили вокруг нас. — Первый Близар не принес возлюбленную в жертву, он пытался ее спасти, чтобы Хольда не вселилась в ее тело.

— Он поздно понял, что Хольда его обманывала, — сказал Близар, накручивая на палец прядь моих волос. — И когда во всем разобрался — попытался расправиться с ней. Но разве можно уничтожить зиму? Он смог только лишить ее сил, разбив маску и заперев в Ледяном чертоге. Но Хольда смогла обольстить его сына, и начались поиски девиц, чтобы собрать маску.

— Но почему требовались именно девицы? И именно влюбленные в Близаров?

— Маска была разбита из-за любви, Хольда была побеждена любовью, поэтому именно любовь она хотела унизить, чтобы вернуть свободу. Семь дев должны были быть принесены ей в жертву, семь душ должны были быть заперты навечно в замке Близаров, чтобы Хольда обрела силу и плоть. Было придумано Снежное Пророчество — вовсе не первым Близаром, потому что он умер к тому времени. Была придумана легенда о доброй фее, которую поработили злые колдуны, пожелавшие стать повелителями метелей. И все шло по плану — каждый из Близаров приносил в жертву по влюбленной в него девушке, расплачиваясь за грех убийства собственной жизнью — ведь Хольда не щадит никого. Она безжалостна, у нее нет ни души, ни сердца. Мои предки приходили и уходили, оставаясь рабами этого замка. Зима — женщина ревнивая, она не позволяла Близарам надолго покидать ее. Боялась, что найдется девушка, которая сможет растопить ледяное сердце, разрушить ее магию. Она же запретила Близарам жениться — разве можно было позволить, чтобы в замке появилась другая хозяйка? Но однажды сюда пришла Стефания — и план дал сбой. Мой отец не захотел приносить ее в жертву — и отпустил.

— Как ты меня, — вставила я. — Только он не отказался принести в жертву другую девицу, в которую не был влюблен.

— Да, и он совершил грех убийства в угоду Хольде, — кивнул Николас. — Он думал, что ради великой цели можно пожертвовать чем-то незначительным…

— Чужой жизнью? Вот уж точно — что-то, действительно, незначительное!

— Чужой жизнью всегда жертвовать легче, когда сердце оледенело. Я сам думал так же. Пока ты не пришла.

— Но ты не только отпустил меня, — сказала я, прижимаясь к нему, — ты отказался продолжать поиск девицы на роль жертвы.