Господин штабс- капитан

Тот факт, что Россия смогла сама построить танки, причём пусть и маленькой, но серией, заставил немецкое командование отдать приказ в кратчайшие сроки разработать собственные машины и приказ выполнили. К весне 1916 года немцы построили первые 40 танков, причём их разведка смогла добыть им некоторые документы в Англии, а потому они и имели представления, какие танки будут строить англичане. Немцев тоже впечатлило вооружение английских танков, более чем в два раза более мощное, чем на русских машинах и они взяли себе за образец именно английские машины. А французов, как и в реальной истории более привлекли мои машины. В итоге 17 мая в Белоруссии произошёл первый в истории этого мира танковый бой, в котором сошлись немецкие и английские машины. По иронии судьбы, их количество оказалось одинаковым с обоих сторон. Русское командование решило не дробить полученные танки и использовать их единым отрядом. Немцы решили точно также и в итоге днём 17 мая, у безызвестной небольшой белорусской деревушки в первом встречном танковом бою сошлись два бронеотряда. Немецкие танки были очень похожи на английские, только вооружение они расположили немного по-другому. На немецких танках отсутствовали пулемётные башни на верху танка, но не смотря на это у них оказалось на два пулемёта больше. Немцы также расположили два пулемёта в лобовой части своей машины, а вот дальше пошли изменения. Вместо спонсонов, где у англичан кроме орудия, размещалось также и по пулемёту, немцы оставили в спонсоне только пушку, а пулемёты расположили в боковой стене, спереди и сзади, а также два пулемёта и в кормовой плите корпуса. Таким образом со всех сторон танка было по два пулемёта, а орудия держали практически круговой обстрел вокруг боевой машины. Даже калибр орудий оказался одинаковый, 57 миллиметров, только пулемёты были разными, у английских танков поставленных в Россию, по настоянию русского командования, стояли пулемёты Максима под русский калибр, в отличие от оригинала, сами англичане использовали пулемёты 8 миллиметров Гочкис или 7,7 миллиметра Виккерс, но русскому командованию не захотелось зависеть от английских патронов.

И вот два этих отряда достаточно неожиданно столкнулись в встречном бою, в принципе калибр орудий вполне позволял пробить броню соперника, особенно если стрелять бронебойными снарядами, рассчитанными на пробитие брони кораблей, только ни кто в командовании обеих сторон даже и не помышлял о встречных танковых боях, а потому и бронебойных снарядов не оказалось у обеих сторон, исключительно осколочные и шрапнель. Танки намеривались применять против пехоты противника, а по ней бронебойными снарядами не постреляешь. В итоге стрельба велась шрапнельными и осколочными снарядами, которые причиняли бронированным машинам минимальные повреждения. Бой шел больше часа, оба отряда маневрировали на своей стороне, не предпринимая попыток сблизится в плотную, нанеся друг другу незначительные повреждения и наконец разойдясь, они окончили бой в ничью. Всё бы было ничего, но через четыре дня состоялся новый встречный танковый бой, только уже не на Северо-Западном фронте, а на Юго-Восточном. Второй бронеотряд немцы отправили в Австрию, на помощь своим союзникам, и вот с ним и встретился мой отряд.

В отличие от других, я всегда учитывал возможность встречи бронетехники противника, хотя это и было очень маловероятно по причине практически очень маленького её количества. Вот именно на этот маловероятный случай я и держал в комплекте боезапаса по десятку бронебойных болванок. Учитывая, что калибр орудия был небольшим, то и боекомплект к нему был достаточно большим, а потому десяток бронебойных болванок особо погоды не делал, заменяя собой обычные шрапнельные и фугасные снаряды. Вот потому, когда нас бросили отражать австрийскую атаку, я заранее знал, что нам предстоит встретится с равным противником. Австрийцы, при поддержке 20 немецких танков, пошли в атаку на наши позиции и им удалось достаточно легко их прорвать, сказался эффект неожиданности. Когда после артобстрела, на позиции нашей пехоты двинулись громады немецких танков, при этом ведя огнь из орудий и пулемётов, то наша пехота не выдержала и в панике ломанулась в тыл. Мгновенно осознав опасность положения, генерал Иванов приказал немедленно бросить на встречу противнику мой отряд, а в качестве усиления придать нам казачий эскадрон. С командиром эскадрона я сразу договорился, что его казачки держатся позади нас и не мешают нам воевать, ещё не хватало, что бы они мельтешили между мной и противником, мешая вести бой. Командир казаков остался этим очень доволен, так как вовсе не желал атаковать металлические громады. Вот они и двигались позади нас, только выслав вперёд дозор, который вскоре и встретил драпавших в панике пехотинцев. А вскоре мы встретились и с немецкими танками, местность оказалось открытой, так что мы ещё издали увидели друг — друга. Приказав бронеавтомобилям держатся позади, а то толку от них сейчас не будет ни какого, против танков их пулемёты не плясали, я двинул вперёд танки и самоходки, причём самоходки в первом ряду. Всё же они ниже танков и их лобовая броня была чуть толще, а потому они лучше могли противостоять вражескому огню. Самоходки были минимум раза в полтора меньше немецких танков, а по высоте более чем в два раза, так что попасть в них было достаточно сложно. Рядом с ними встали вздыматься фонтаны разрывов вражеских снарядов, но достаточно малый калибр не давал опасных осколков, которые смогли бы пробить их броню, даже боковую, которая была более тонкая. Зато мои наводчики, которые уже получили в прошедших боях достаточный опыт, промахивались мало, а использованные экипажами бронебойные снаряды достаточно легко пробивали броню немецких танков. Вскоре на поле заполыхали первые костры горящей техники, два передовых немецких танка встали и стали медленно разгораться, а из всех щелей вверх, к небу, тянулись чёрные и жирные струи дыма. Бой прошел достаточно быстро, не более получаса, но его итогом стали 13 оставшихся на поле немецких танков, причём четверо из них оказались вполне ремонтно-пригодны и через несколько дней, подшаманив, их утащили в наш тыл. Со своей стороны я не потерял ни одной машины, лишь у двух из них разбили гусеницы, да ещё одной самоходке повредили пулемёт, попав осколочным снарядом в пулемётную башню. В течение недели все машины вернули в строй, а вот позже и разразился грандиозный скандал. Пронырливые журналисты разумеется узнали об обоих боях, и всё бы ничего, но вот их результаты…

Оказалось, что при равном количестве боевых машин с обеих сторон, при бое немецких и английских танков результат оказался ничейным, причём ни кто не потерял свою технику, а вот при бое с моими машинами, немецкие танки были разбиты наголову. Тот факт, что я использовал в бою бронебойные снаряды журналисты опустили, и для всех получалось, что русские танки, в отличии от английских, могут эффективно бороться с бронетехникой противника. Когда эта новость дошла до царя. То Николай снова пришёл в ярость, получалось, что приёмная комиссия ГАУ его обманула, подсунув худшую технику. Лишь с огромным трудом и то, после досконального изучения обоих боёв, им удалось немного успокоить царя, приведя решающим аргументом то, что в отличии от нас, англичане могут быстро наладить массовый выпуск бронетехники. Мне за этот бой отломился очередной Георгий, вот только зная, чем всё в итоге закончится, я остался к этому награждению равнодушен.

Глава 9

Глава 9

А на следующий день, после моего сражения с немецкими танками началось общее наступление русских армий. В марте, а точнее 17 числа вместо генерала Иванова, должность командующего Юго-Западным фронтом занял генерал Брусилов, который перед этим отлично показал себя, как во время наступления 1914 года, так и во время отступления 1915-го. Лично для меня и моего отряда эта смена командующих прошла совершенно безболезненно. Так вот, на следующий день. После моего сражения с немцами начался знаменитый Брусиловский прорыв, о котором, я к своему большому стыду совершенно ничего не знал. Всё, что мне было известно, так это то, что был такой царский генерал, талантливый, и он устроил своим противникам козью морду, которую и назвали прорывом в его честь, но вот когда именно и где, я не знал.

В действительности русское командование готовило большое наступление на лето 1916 года. Основной удар должен был нанести Западный фронт под командованием генерала Эверта, а Юго-Западный и Северный фронты должны были нанести вспомогательные удары. К этому времени русская армия имела численное превосходство над противником, причём на Западном фронте оно было двукратным, но поражение итальянцев от австрийцев в районе Трентино спутало все планы. Итальянская армия оказалась на гране полного разгрома и русское командование было вынуждено раньше времени начать операцию, при этом Юго-Западный фронт начинал на неделю раньше. Хотя полностью эта операция поставленных целей не достигла, но в общем итоге можно считать её вполне успешной. В её ходе русские войска отбросили противника на 80 — 120 километров, заняли почти всю Волынь и Буковину и часть Галиции. При этом австро-венгерская и немецкие армии в общей сложности потеряли в этом сражении около 1,5 миллионов человек убитыми, ранеными и попавшими в плен, кроме того было захвачено большое количество артиллерии и оружия. Потери русской армии были примерно в два раза меньше, но она потеряла гвардию в ожесточённых боях в Припятских болотах. Итогом этой операции стало спасение итальянской армии от полного разгрома, а также облегчило союзникам битву при Сомме. Также после неё произошёл переход стратегической инициативы от стран Центральных держав, к Антанте, а кроме того, глядя на этот успех, к Антанте присоединилась и Румыния.

Мы довольно успешно стали продвигаться вперёд, при этом мой отряд вносил свою, очень существенную лепту в это дело. Нас активно использовали для прорыва обороны противника. После артобстела вражеских укреплений, мы, еще до его окончания, начинали выдвигаться вперёд, и когда обстрел заканчивался, то мы уже оказывались в непосредственной близости от вражеских укреплений. Первыми двигались самоходки, их покатые морды очень хорошо держали обстрел немногочисленных уцелевших вражеских орудий, а следом за ними двигались танки. Своими корпусами, достаточно тяжёлые машины с лёгкостью проламывали следовавшей за ними пехоте дорогу в проволочных заграждениях, а кроме того пехота пряталась за их корпусами от огня противника. Бронеавтомобили держали в резерве, и когда тяжёлая техника проламывала в буквальном смысле этого слова вражескую оборону, бронеавтомобили уходили вперёд, они, двигаясь по дорогам, создавали хаос и панику в тылах противника. Врываясь в населённые пункты, они огнём своих пулемётов подавляли вражеское сопротивление, уничтожали склады и попавшуюся им по пути технику и орудия, после чего снова исчезали. Таким образом они полностью дезорганизовывали вражескую оборону. Вместе с ними было и два эскадрона казаков, и тут возникали некоторые проблемы. По сути я создал КМГ, конно-механизированную группу, и тут были, как плюсы, так и минусы. Бронеавтомобили могли двигатся быстрей и долше казаков, но при этом зависили от топлива и дорог, а казаки, хоть и были медлительней, зато мало зависели от дорог, да и с прокормом их коней летом не было ни каких проблем. Топливо мы добывали у противника, благо, что и он уже вовсю использовал технику, в основном грузовики, собственно говоря, бронетехника у австрийцев и немцев была довольно редким зверем. Меня это кстати сильно удивляло, ладно Россия, у нас с производством пока можно сказать одна большая беда, но вот немцы имели достаточно сильную и развитую промышленность, а потому мне было непонятно, почему они так мало строят хотя бы бронеавтомобилей. Ладно танки, они только появились, но вот машины производят уже минимум десяток лет, и делать бронеавтомобили начали ещё перед войной. Так почему сейчас не наладить их массовый выпуск, особенно учитывая, что производственная база и у немцев и у австрийцев хорошая. Впрочем нам же лучше, хотя думаю сейчас тевтоны начнут массово строить бронетехнику, хотя это им уже не поможет, страны Антанты берут верх и вдвойне обидно, что по моему мнению основной причиной нашего поражения стало откровенное предательство нашей высшей аристократии. Ведь по сути оставалось продержаться всего год, после чего немцы с австрийцами сдались бы по любому, но февральский заговор генералитета и аристократии поставил на этом точку. Выпустив джина из бутылки, они не смогли совладать с последствиями своих действий и итог был ясен, они сами срубили сук, на котором сидели. Правда до этого еще почти полгода. но вот только я всё равно не смогу этому помешать, а кроме того, ещё неизвестно, может это сделает только хуже. Пока же я возглавив отряд бронеавтомобилей, лично носился по вражеским тылам громя склады и обозы, а также по возможности и штабы. Только износ бронеавтомобилей заставил меня всё же вернутся назад, ну как вернуться, просто дождаться своих, которые достаточно успешно наступали, после чего заняться вплотную ремонтом своей техники. Кроме бронеавтомобилей, ремонта требовали и гусеничные машины, так что почти на две недели мы выбыли из боёв, пока не вернули всю технику снова в строй. После чего снова окунулись в самую гущу сражения. Брусилов по достоинству оценил наши успехи и на нас снова пролился дождь наград, если моих солдат и офицеров наградили Георгиями, то мне обломился орден Святого Владимира, правда 4-ой степени, для более высокой я чином не вышел, зато с мечами и бантом.

Первой степенью ордена Святого Владимира награждали от генерал-лейтенанта и выше, второй, генерал-майоров, третьей, подполковника и полковника, а четвёртой, что ниже.

Слюшай, абыдно, да! Шучу, хотя и было немного обидно, но через год — полтора этот орден уже не будет иметь своего значения, хотя конечно для коллекции в будущем сойдёт. Вот так мы и воевали до самой осени, пока наше наступление не выдохлось окончательно. Для моего отряда оно стоило потери трёх самоходок, двух танков и пяти бронеавтомобилей, причём окончательной потери, без возможности восстановления, а также гибели семнадцати моих подчиненных, при этом трёх унтер-офицеров и одного прапорщика, совсем молодого парня, только пришедшего в мой отряд. Больше всего мне было жалко своих людей, хотя в сложившихся условиях пополнения можно было не ждать, если только бронеавтомобили, с ними было намного проще, хотя единообразия наверное уже не будет. Отец летом всё же продал всё своё имущество в России, дожал я его, в том числе и Брусиловским прорывом. Хотя подробностей я отцу не сообщал, так как сам их не знал, просто сообщил, что будет очень значимая операция окончившаяся успехом под командованием генерала Брусилова. Вот когда она началась, отец окончательно поверил в мои предсказания и продал всё, даже наш дом. Его он правда хотел оставить мне, но я от него отказался. Впереди революция и гражданская война, так что дом мне в любом случае не достанется, а потому пусть лучше отец его продаст, ему лишние деньги не помешают.

Наш отряд пополнили, но до прежнего состава его уже было не довести. На предприятиях отца бронетехнику больше не производили, да и не думаю, что толстосумы снова соберут деньги на танки и бронеавтомобили. Нам прислали четыре бронеавтомобиля, причём все они оказались разными, да еще три трофейных, захваченных нашими войсками в ходе наступления. Правда в армию прибыли два десятка английских танков, я даже не только смог лично их увидеть, но даже и изучить изнутри. Они действительно были почти в два раза больше моих, а в их боекомплекты вошли и бронебойные снаряды, но мне английские танки не выделили. Скорее всего это была такая своеобразная месть со стороны ГАУ, типа воюй на собственных танках и не важно, что их больше не строят, дескать не наши проблемы. Если мне и хотели досадить таким образом, то глубоко ошиблись, мне на это было фиолетово. Зато после завершения этой операции меня поразило словами из старой советской кинокомедии, её ещё Караченцев пел. Правда это было перед самой песней, хотя и песня мне очень нравилась, короче — пришла любовь! Месяц назад в штаб перевели подполковника Терентьева, а чуть позже к нему приехала семья, жена и дочь, Ольга Николаевна. Когда я её увидел, то понял, что не смогу дальше жить без неё, вот и начал осаду по всем правилам. К слову сказать, и сам объект осады особо не артачился, так для виду, а что, я не урод, благо, что реципиент попался хороший, вполне себе, не Ален Делон, но и не Квазимодо, вполне симпатичный, а тут ещё и наградами не обделённый. Короче она на меня тоже запала и начался конфетно-букетный период с прогулкой хоть и не под луной, хотя и это под конец было, когда день сократился, но часов до десяти вечера. Погода стояла сухая и тёплая, так что под звук сверчков или кто там был, мы и гуляли, наслаждаясь хорошей погодой. После того, как мы выдохлись, на фронте наступило затишье, у нас сил наступать не осталось, а противнику пока было не до контратак. Австрийцы сейчас зализывали раны, так что фронт стабилизировался, правда, как долго это продлиться я не знал, так что и ловил момент. Подполковник Терентьев узнав о наших отношениях, препятствовать им не стал. В его понимании я был хорошим зятем, на слуху у начальства, причём не как какой бузотёр или дебошир, а как перспективный офицер, причём награждённый орденами, а кроме того и не голь перекатная, а наследник достаточно богатого заводчика. То, что мой отец продал всё имущество, ни кто не знал, мы с ним об этом не распространялись. Короче в начале декабря всё это закончилось венчанием, разрешение на женитьбу я с лёгкостью получил у начальства, вот и не стал тянуть с этим. Снял поблизости квартиру и поселил там молодую жену и разумеется сам ночевал там каждую ночь. А между тем история продолжала свой неумолимый бег. В принципе сейчас, когда баланс сил стал склонятся на сторону Антанты, достаточно было просто удерживать оборону, но заговор высшей аристократии и генералитета вынудил Николая Второго отречься от трона. После этого начался распад империи, а я старался сохранить свой отряд. Авторитет и власть офицеров значительно пошатнулись, но у меня всё оставалось как и прежде, для своих солдат я по прежнему оставался командиром и они безоговорочно выполняли все мои приказы. В начале октября, я вызвал к себе унтер офицера Рюмина и прапорщика Чернова.

— Садитесь, чай будете, а то разговор чувствую будет длинный. — Сказал я им, когда они зашли в мой кабинет. Приказав денщику принести самовар и сушки, я дождался, пока он не поставил их на столе и не расставил стаканы, после чего денщик ушёл, а я начал.

— Наверное думаете, зачем я вас вызвал?

— Есть такое господин капитан. — Ответил мне прапорщик. Сам он был из студентов технического университета, который после школы прапорщиков был направлен на фронт и попал в мой отряд.

— Рюмин, помнишь тот пикник, когда я шашлыки жарил?

— Помню господин капитан.

— Так вот, когда царь отрёкся от престола, то тем самым он освободил и меня от присяги ему лично, но вот от присяги своей стране и своему народу меня ни кто не освобождал. Вы сами видите, что Временное правительство ведёт страну к гибели. Я с уверенностью могу сказать, что если оно останется у власти, то Россия просто превратится в колонию европейских стран. Сильная и независимая Россия им совершенно не нужна, такую страну легко не пограбишь.

— Извините, господин капитан, — Перебил меня прапорщик Чернов. — К чему вы всё это нам говорите?