Господин следователь. Книга восьмая

Глава 5 Родственники

И тут до меня хоть и медленно, но стало доходить. Нюрка, это ведь Нюшка? То есть, Анька? У имени Анна много вариантов, не враз и упомнишь. А приятеля пристава, который отдал ему в прислуги беременную дочь, Селиваном звать.

— Подожди-ка… Ты, не из Аннина ли часом? — хмыкнул я. — И ищешь свою внучку, которая Анна?

— Ее самую, — закряхтел старик. — Но соплива она еще, чтобы Анной звать.

— Ищешь внучку, а коза тебе зачем?

— Барин, господь с тобой! — замахал руками старик. — Я только во двор вошел, а эта… скотина рогатая, бодаться кинулась.

М-да? Я же сарайку запирал, точно помню. Дверцу закрыл, веревочку плотно намотал. Или плохо намотал?

— Заходи, что ли, — не слишком-то дружелюбно сказал я, открывая калитку.

Войдя во двор, посмотрел, как там верзила? Но тот уже встал и теперь трясет головой. И козлуха никуда не делась. Стоит себе, башку наклонила, рога выставила.

— Манька, домой! — железным голосом приказал я.

— Ме-ее! — замотала коза бородой.

— Тогда шиш тебе, а не хлебушек с солью.

— Ме? Ме-а…

Что удивительно, но рогатая бестия все поняла, послушалась и пошла к себе.

Закрыл дверь за животиной, замотал веревочку вокруг гвоздей, подергал. Вроде, сойдет. Нет, нужен настоящий засов или хотя бы крючок поставить. Кто бы еще изладил?

Повернулся лицом к пришельцам.

— Селиван, значит, из деревни Аннино? — решил уточнить я.

— Именно так, — закивал старик. — Селиван Антипов, у писаря в волости как сын Голицын записан.

Голицын! А ведь прикольно. Если выписать Аньке документ — мол, по отцу Сизнева, по матери Голицына? Но в метрической книге, скорее всего, записано, что мать ребенка Евдокия Селиванова, и все.

Если кто-то считает, что я стану просить прощения за нокаут, в который отправил здоровяка — заблуждается. Ибо, не фиг… Это мой двор. И это моя коза, на которую замахнулись. Покушение, так сказать, на причинение телесных повреждений домашнему животному.

— А это что за бандит? — кивнул я на верзилу. — Сапоги он с кого снял?

— Мои это сапоги! — завопил старик. — И не бандит он, а зять мой, Нюркин дядька.

Похоже. Ноги у старика босые, но слишком белые, чтобы босым ходить.

— Ясно, — решил подвести я черту. — Понял, что вы не разбойники, а родственники моей кухарки. Козу не крали, а просто вышло недоразумение. И что вы от девки хотели?

Не упомню — или мне Анька просто не говорила? — навещала ли ее родня со стороны матери? Кажется, нет.

— Нам бы, барин, с самой Нюркой нужно поговорить, — подал голос Ефим.

— Со мной говорить придется, — заявил я. — Вот, когда ваша Нюрка свой дом поставит, хозяйкой станет, то говорите, сколько вам влезет, а тут я распоряжаюсь.

— Так сама-то девка где? — с недоумением спросил старик.

— Отсутствует она, — со значением сказал я. — Учиться Анна ушла, вернется во второй половине дня.

— Учиться ушла? — в один голос переспросили родственники.

Стоп. Если я Аньку готов считать сестрой, получается, что это и мои родственники? Сколько там у ее покойной матери сестер было? Шесть? Шесть теток, да еще их мужья? Не многовато ли?

— Короче, мужики, мне на службу пора идти, — сообщил я, поглядывая на деда и дядьку.

— Так ты иди, барин, мы Нюрку и здесь подождем, — сказал старик. — Посидим тут, подремлем. Устали мы. Второй день в пути, еще вчера вышли.

Ну да, ну да… смотрел как-то карту, помню, что от Аннино до Череповца почти семьдесят верст.

— То есть, собираетесь в моем дворе сидеть? — решил уточнить я.

В принципе — положено у хозяина разрешения спрашивать. Или решили, что я молод и выгляжу несерьезно? А плюха дядюшке ничему не научила? Повторить, что ли?

На кой ляд мне во дворе два незнакомых мужика? Еще и Манька волноваться станет. Козы — животные впечатлительные. Выгнал бы, на хрен, если бы это не были родственники Аньки.

Ни дед, ни дядька ничего не сказали, а только пожали плечами и стали рассаживаться около дровяника. Дед еще и обуваться стал. Ладно.

Не стал пока ничего говорить, ушел домой. Решил, что чай стану пить уже на службе. Опять переоделся, прихватил папку с бумагами и вышел.

Увидев хозяина внучки в мундире и с крестом, мужики заробели. Вскочили с поленьев, встали едва не по стойке смирно.

А я, приняв совсем строгий вид, спросил:

— Слушать сюда, орлы из деревни Аннино. Вам шесть секунд, чтобы сообщить — зачем вам девчонка нужна? Время пошло.

— Так говорю — навестить хотели, — начал объяснять старик. Потер глаз, выжимая слезу. — Родная кровь, чай.

— Селиван, не свисти, — поморщился я. — Ври, да меру знай. Скажи-ка еще — почему я должен верить, что вы родственники моей кухарки? Паспорт твой где?

— Да какой паспорт? — опешил старик. — Зачем он мне нужен?

— А где доказательство, что вы родственники? — Я пристально вгляделся в лицо старика, пытаясь отыскать хоть какое-то сходство с Анькой. Ни малейшего!

— Барин, — вот те крест, внучка она моя! Игната спроси Сизнева, он подтвердит.

Селиван повернулся в сторону храма, хотя тот и был незаметен из-за соседних домов и перекрестился. Как он и угадал-то?

— Допустим, я тебе верю, — хмыкнул я. — И чего вдруг пожаловали? Небось, захотели с девчонки денег заполучить?

— Барин, вот-те крест, навестить захотели, родная кровь, — замахал руками старик, но креститься на сей раз не спешил.

— Огорчаете вы меня, — вздохнул я. — Придется городовых звать. Посидите пару деньков, Анна потом вас вызволит, если захочет.

Я вытащил из кармана свисток, но свистеть не спешил. Хмыкнул:

— Вы, мужики, прежде чем зайти, поинтересовались бы — а кто у Нюрки хозяин?

— Видим, что барин важный, да еще и начальник, — хмуро сказал старик.

— Я, земляки, судебный следователь. Мне положено следствие проводить — расспрашивать, а коли понадобится, таки допрашивать. Поэтому, лучше не ври. Селиван, скажи-ка мне — когда ты свою внучку в последний раз видел? Ты ее вообще-то хоть раз видел?