Господин судебный пристав

Тревожный текст телеграммы заставил купца собраться в дорогу. Он частенько посылал в Уфу гонца на разведку, чтобы держать всё под контролем, но на этот раз был вынужден ехать сам, чтобы разобраться в том, что там происходит. Любой сбой отлично отлаженного механизма мог быть чреват непоправимыми последствиями и послужить краху всему, на что потрачены долгие годы жизни. А этого Сибагат Ибрагимович допустить не мог…

Промаявшись в одиночестве и в плену тягостных раздумий до полудня, Халилов решил сходить пообедать в вагон-ресторан.

В ресторане Сибагата Ибрагимовича усадили за столик в середине, спиной к перегородке, разделяющей вагон на две части. Ему и на этот раз повезло. За столиком больше никого не было, хотя ресторан был полон посетителей. Изучив меню, он заказал себе скромный обед, и пока официант готовил на кухне его заказ, развернул лежавшую на столике газету.

Он не успел прочитать и строчки, как прозвучавший сзади, из-за перегородки, голос привлёк его внимание.

– Ну и… что полезного тебе дала поездка в этот городок? И стоило ехать за столько вёрст киселя хлебать?

– Плохой результат – тоже результат, – ответил голос, принадлежавший другому мужчине, и Сибагат Ибрагимович замер, боясь пропустить хоть слово. Какая-то смутная догадка, мелькнувшая в голове, подсказала ему, что к разговору за перегородкой стоит прислушаться.

– А каков он, «плохой результат», если не секрет? – полюбопытствовал первый собеседник.

– Я понял схему, по которой работают разбойники, – ответил ему второй. – Мне ещё хотелось бы поработать в Верхнеудинске, но я сделал неверный шаг и засветился. Теперь вся надежда на тебя, господин ротмистр! Теперь уже ясно, что…

Официант принёс обед и на мгновение отвлёк внимание Халилова в самый интересный момент. Досадуя, что часть разговора осталась неуслышанной, он снова превратился в слух.

– А для чего ты продал управляющему в кабаке самородок? – поинтересовался первый собеседник.

Второй что-то ему ответил, но так тихо, что Сибагат Ибрагимович не расслышал его слов. Едва не сломав от досады вилку, он тут же взял себя в руки и замер в ожидании.

– Хитрый ход, – одобрил первый. – А он увенчался успехом, как считаешь?

– Во всяком случае, я на это надеюсь, – усмехнулся второй. – Если всё получится, то этот самородок будет убийственной уликой во время следствия и суда.

– Послушай, а как вы на них вышли? – поинтересовался первый. – Если верить твоим словам, то шайка очень сплоченная, хорошо законспирированная и действует не один год.

– В этом ты прав, – согласился второй. – Её главарь – очень хитрый, изворотливый, умный и чрезвычайно опасный человек. С большим трудом, но мы его вычислили…

– И кто он?

– Так, местный наш, уфимский… С виду очень почтенный человек!

– А чем он занимается?

– Торговлей. Имеет несколько лавок, лабазов и магазинов.

– А к Верхнеудинску он каким боком примазан?

– Верхнеудинск – перевалочная база купцов, торгующих с Монголией и Китаем. Здесь окопался человек из шайки, наводчик. Он вычисляет тех, чьи обозы побогаче, и сообщает в Уфу, а там уже готовятся к их перехвату и грабежу.

– Это касается только тех купцов, кто ещё по старинке, рискуя всем, перевозит товары через тайгу на подводах?

– Да, про них самых… Пока они тащатся через тайгу, наводчик отправляет гонца в Уфу поездом и несчастные страдальцы обречены на ограбление.

– Вы уже вычислили, кто наводчик?

– Если бы… Но подозреваем сына главаря разбойничьей шайки. Талантливый молодой человек выучился на врача, но почему-то не стал заниматься врачебной практикой. Наплевав на возможную блестящую карьеру, он уехал из Уфы в далёкий Верхнеудинск и поступил на службу в судебную канцелярию. Это всё показалось нам очень подозрительным и навело на определённые мысли.

– Ладно, пройдём в купе. Там за бокалами с вином поговорим обо всём более подробно.

Собеседники подозвали официанта, расплатились и ушли в головную часть поезда. А Сибагат Ибрагимович сидел ни живой ни мёртвый, обливаясь холодным потом. Теперь ему стало ясно многое, а особенно то, что…

– Официант, счёт, – подозвал он молодого человека, принимавшего заказ у столика напротив.

– Но-о-о… вы даже не притронулись к пище? – удивился тот, глядя на бледное лицо Халилова.

– Я что-то передумал обедать, – сказал Сибагат Ибрагимович, подавая деньги. – Сейчас меня укачало. Приду вечером и хорошо отужинаю…

8

Поспешный отъезд дяди вовсе не огорчил Мадину. Проснувшись, как обычно, ближе к полудню, она прочитала оставленную им записку и вернулась на кровать. Мадина лежала неподвижно и долго, прислушиваясь к шуму ветра за окном и к биению собственного сердца. Она впервые осталась одна, без дядиной опеки, и не знала, чем заняться в его отсутствие.

«А если мне сходить прогуляться по городу?» – спрашивала себя девушка и мысленно торопливо и сбивчиво ответила себе, что на такую прогулку она, конечно же, не отважится.

«А что, если Кузьму позвать? – думала она. – Сегодня суббота, и у него должен быть выходной. А как бы хотелось провести весь день с ним вместе!»

В присутствии дяди она не посмела бы и мечтать об этом. Страшно подумать: мусульманку только за разговор с юношей с глазу на глаз могли заклеймить позором. Ей могли вымазать сажей лицо и водить по улице, подвергая унижениям и издевательствам. Женщина от рождения считается «низшим существом». Её могли выдать замуж за кого угодно, даже не спрашивая согласия.

Мадина содрогнулась, боясь даже представить такую жизнь. Какое счастье, что она живёт в Верхнеудинске, а не в Уфе или Казани, где подавляющее число населения мусульмане. Дядя, хоть и верующий человек, но не загоняет её в жёсткие рамки, как этого требует обычай…

В дверь постучали, и девушка отвлеклась от своих мыслей, вскочила с кровати и набросила на плечи халат.

– Там большой господин пришёл, – сказала молодая служанка. – Он хочет вас видеть, госпожа…

«Кузьма!» – мелькнула радостная мысль в голове Мадины, и краска смущения и счастья залила её лицо.