Госпожа Клио. Заходящее солнце

– …Жень, – (он открыл глаза и увидел Свету), – слушай, не знаю, как сказать…

– Да говори уж, – он довольно улыбнулся, предвкушая победу, и протянул руки, еще находясь под впечатлением своих видений, но девушка, вроде, и не заметила призыва.

– Тут, понимаешь… короче, нашли мы с кем доехать, но только завтра.

– Ну и, – Женя знал, что так и должно было случиться.

– А мне завтра, по любому, на работу, и помидоры до следующего выходного испортятся. Тем более, в сумках…

– Ну и…

– Жень, может, ты останешься, а завтра забросишь их моей хозяйке, а то она, знаешь, как вонять будет? Я адрес оставлю.

– То есть, ты сейчас уедешь, – Женя приподнялся на локте; гамак качнулся, и он предпочел сесть, – а я должен…

– Нет, если ты не можешь… – поспешно перебила Света, только другого выхода она, похоже, не видела, поэтому присела рядом, – Жень, ну, пожалуйста.

Женя тут же положил ей на плечо руку; девушка не сопротивлялась, но чувствовалось, что тело ее напряжено.

– А к концу дня заходи в магазин; сходим куда-нибудь, если хочешь… ты ж, наверное, рассчитывал на большее, да? Только не обижайся! – она отвернулась, как делают люди, когда не хотят врать в глаза, но Жене ее эмоции были не важны; он вдруг подумал, что Клио специально выдернула его сюда, чтоб он начал работать над новой темой, а завтра они со Светой встретятся, и потянется ниточка в виде следующей главы.

– Да без проблем! – он отпустил девушку и полез за сигаретами, – на природе даже лучше пишется – только, вот, бумаги с ручкой нет…

– Я тебе найду! – Света вскочила, – ты настоящий друг!

– Да ладно тебе, – Женя видел, как она снова побежала к Владу. …Интересно, спит она с ним? – подумал он безо всякой зависти – данная тема была исчерпана, по крайней мере, на время.

Света вернулась с ручкой и общей тетрадкой.

– Вот. Я тут сзади адрес написала; зовут хозяйку Вера Васильевна; она все время дома. А потом зайди в магазин, ладно?

– Ладно, – Женя смотрел на пожелтевшие листки в клеточку и чувствовал, что ничего не сможет написать; и, вообще, он здесь зачем-то совсем другим!.. – может, поедим? – он поднялся, – я тут захватил кое-чего.

– Конечно! – Света с готовностью бросилась в дом, и уже оттуда сообщила, – у меня картошка есть, хлеб, масло, овощи!..

Войдя на веранду, Женя несколько секунд наблюдал, как она накрывает на стол, а потом полез в пакет и молча выставил свои запасы. Натюрморт навевал вполне конкретные мысли, и он вздохнул. Света, похоже, поняла его настроение.

– Я б осталась, честно, но, если не выйду завтра, с работы меня, точно, турнут. На меня и так зуб точат – типа, у меня самая маленькая выручка из всех точек.

– Не забивай себе голову, – Женя открыл водку, пиво; нашел среди торчавших из банки ложек консервный нож, – надеюсь, мы не последний раз видимся?

– Надеюсь, – перед тем, как чистить колбасу, Света взглянула на часы, – у меня минут сорок, а то ведь еще до станции пешком топать, – торопливо отпила пива, – кстати, если твоя подруга все же надумает покупать шубу, объясни ей, что у нас они самые дешевые и качество фабричное. Пусть не выпендривается. Тебе ж все равно, где она ее купит, а мне с каждой по сто пятьдесят рублей идет плюсом к зарплате.

– Знаешь, я той подруге не советчик – это так… – Женя поставил рядышком открытые банки с консервами, налил себе водки и сел, – тебе книжку-то оставить?

– Конечно. Я в электричке и начну, – Света тоже села, налила себе пива и глядя сквозь желтоватую жидкость, улыбнулась, – люблю читать про всякие приключения.

– У тебя самой жизнь – ни один писатель не придумает.

– Многое нельзя придумать, но, оказывается, можно пережить – Света вытянула левую руку, развернув ее ладонью вверх. На запястье четко просматривался давно зарубцевавшийся шрам, – это я, почти как мать, из-за одного придурка вены резала в пятнадцать лет; а это, – она ткнула в два круглых коричневых пятна на бедре, которые Женя принял за родимые, – это об меня бычки тушили, когда уже ничего больше не могли придумать. Извини, но писатели врут, подсовывая нам всякие истории. Да, они развлекают нас, и это прикольно, но ведь так не было! Что было, остается только в нас, хотим мы или нет. Понимаешь меня?

– Да-да, понимаю! – искренне подхватил Женя, – ты даже не представляешь, как ты права! За сегодняшний день я, наверное, понял больше, чем за последние годы!

– Да? – удивилась Света, – неужто я открыла тебе что-то новое? Неужто раньше ты не видел всех этих оборванных детей; калек, просящих милостыню; девочек, стоящих на обочине?

– Они были мне как-то… неинтересны, – Женя опустил глаза.

– А я вдруг стала тебе интересна, да?

– Да. Я хочу написать о тебе роман.

– Ух, ты! – Света даже поперхнулась, – и его издадут?

– Издадут, – Женя хотел добавить: – Уж я-то знаю, какую чушь издают. Но вовремя остановился.

– Ну, попробуй, – Света неожиданно погладила его руку, – ты умный; у тебя получится. Знаешь, сколько я могу рассказать? И как мы жили в теплотрассе, в пятнадцать лет отвоевав самое теплое место у взрослых мужиков; и как в Питере я сошлась с «австрийским бароном», который оказался евреем-эмигрантом, торговавшим поддельными австрийскими визами. Его потом арестовали, а меня целый год искали питерские менты, и еще… да, а героиню будут звать Ира; Ирка – дырка! Давай, а?

– Подожди, – перебил Женя, – давай, не все сразу. Я пока плохо представляю сюжет целиком… даже совсем не представляю, но ты там, точно, не будешь, ни египетской царицей, ни кем-то другим. Ты останешься, какая есть… очень славная, – закончил он фразу неожиданно для самого себя.

– Если б ты знал все, то не никакая я не славная, – Света взглянула на часы, – пора мне, а то следующая электричка, аж в восемь вечера. Заходи завтра в магазин.

– Зайду, – Женя радостно осушил очередную рюмку.

Прощание не выглядело особо трепетным – Света чмокнула Женю в щеку; потом, дойдя до калитки, помахала рукой и исчезла, а Женя остался на крыльце, весь какой-то восторженно окрыленный. Возможно, солнце светило точно так же, как вчера, но для него оно «сияло», и люди не мучились от жары, а «впитывали его благодатное тепло». Изменилось все, и это было замечательное ощущение!

Женя подождал, не вернется ли Света, уловив его мысленные призывы, и пошел осматривать дом. Заняло это не больше десяти минут, потому что, кроме старой мебели, старых журналов, старой посуды и всего остального «старого», но не представляющего никакой ценности, там ничего не было. Женя вернулся на веранду и вновь уселся к столу. Его так и подмывало выпить еще рюмку, но его ждала работа – целая ночь работы, к которой следовало подготовиться.