Госпожа Мусасино

Цутому подумал, что если постараться, наверху плато можно было бы найти более удачное место для обзора. Однако сегодня он привел с собой Митико. А влюбленные, как известно, предпочитают воду. И он решил вместе с Митико обойти искусственный водоем кругом.

За аллеей из деревьев сакуры, создающих прекрасный вид в городском стиле, дорога поворачивала вдоль края возвышенности направо. Со стороны озера откос из краснозема спускался между красными соснами к самой воде. Этот откос, по плану того же городского планировщика, был засажен энотерой, [43] цветы которой излучали эфемерный желтый цвет. Снизу, вдоль кромки озера, шла едва заметная тропинка. Скорее всего, для того, чтобы содержать озеро в чистоте, с этой стороны переход к тропинке был запрещен. Влюбленные, поклонявшиеся воде, были жестоко обмануты в своих ожиданиях.

43

Энотера — травянистое растение Oenotera tetrapteris, осенняя энотера.

Чайные павильоны, поставленные вдоль дороги для отдыха посетителей, были закрыты и находились в запустении. И людей на дороге не было, вокруг царило безмолвие.

Цутому был счастлив. Со времени их с Митико путешествия вдоль Ногавы, когда они не осознавали еще своей любви, это была их первая прогулка.

Цутому не мог не сказать этого Митико. Митико вспомнила, что именно в Коигакубо она впервые назвала любовью свое чувство к Цутому. С того момента не прошло еще и двух месяцев. А как она изменилась! Раз так, значит, прежняя ее жизнь была ложью, а то, что сейчас, — правда ли это? Или, может быть, нынешние мучения — ложь, а раньше все было правдой?

Пока Митико размышляла об этом про себя, Цутому, напротив, был опьянен счастьем. Ему казалось, что, пока они будут идти вот так вдвоем, ближе их не будет никого на свете.

Временами дорожка, по которой они шли, сильно удалялась от воды: она вела напрямик, а не вдоль берега озера. Озеро образовалось из скопившейся за тысячелетия в горной впадине воды. Из-за причудливых контуров сердцевины этого кургана, не подвергшейся природной эрозии почв, берега озера были сильно изрезаны. Вода в: озере смешивалась с прибрежной глиной, отчего её цвет у берегов становился желто-коричневым.

С наружной стороны такая же долина глубоко врезалась в плато, на ней уютно расположились старые рисовые и чайные поля, здесь и там виднелись крыши домов. Эта сторожа хребта издавна была обжита людьми, теплый (склон и сейчас давал хороший урожай чая.

Отсюда тоже открывался неплохой обзор. Вдалеке простиралась зелень Мусасино и можно было разглядеть лесок возле «Хакэ» и еще более дальние курганы Тама. На небе чернели клубы туч, предупреждающих о приближении урагана. Порыв ветра, словно вспомнившего о своей! работе, разом смел придорожные ковыли, взметнувшие колоски вверх.

— Кажется, гроза идет? — сказала Митико, глядя на небо. Под низкими тучами, сверкая серебряными крыльями, на располагавшийся поблизости аэродром спускался двухмоторный самолет.

— Да все нормально. Если дождь пойдет, вернемся, — откликнулся Цутому.

Вдоль берега медленно шел старик, одетый в униформу, — видимо, охраннике. Он рассеянно смотрел мимо парочки, беспечно гуляющей в такую погоду. Когда фигура охранника исчезла за поворотом, Цутому неожиданно сказал: «Войдем?» и под табличкой «Посторонним вход воспрещен» вступил в лес на склоне у озера.

— Не будут ругать?

— Да ну, вот и он туда пошел, значит, здесь безопасно, — демонстрируя солдатскую хитрость, засмеялся Цутому в ответ.

Лес, в котором лиственницы смешались с красными соснами, плавно спускался к берегу озера. Цутому хотел пойти до берега по тропке, но обратил внимание, что не только мыс, на который они вступили, но и берег с обеих сторон почти до того места, с которого они вошли в этот лес, глубоко врезается в озеро.

Приблизившись к краю мыса, они опустились на раскрывшиеся цветы энотеры. Митико и Цутому окружала вода, по поверхности которой то и дело пробегала мелкая зыбь, повинуясь воле ветра.

Цутому сжал плечи Митико. Их губы сомкнулись, словно по взаимному уговору.

Цутому почувствовал давным-давно известный ему вкус на губах Митико. Этот вкус был ему знаком с раннего детства. Вкус материнской груди, груди молодой матери.

Митико ощутила в Цутому мужчину. После того как Цутому демобилизовался, она всегда чувствовала в нем нечто темное. Она удивилась, открыла глаза и отодвинулась.

Лицо Цутому было все тем же лицом ее двоюродного брата. Это был все тот же тихий подросток из давно минувших лет. Митико была в смятении.

Второй поцелуй был долгим. Митико запомнила постепенно нарастающую тоску. Цутому же, касаясь ее губ, с удовольствием подумал, что верхняя губа Митико, как у детей, которым в рот кладут кислое, капризно задирается вверх.

Молодые люди долго глядели друг на друга. Цутому целовал нежно, и Митико успокоилась. Раз это любовь, так тому и быть. Их близость была столь естественна. Но и неповторима. Митико навсегда запомнила это впервые в жизни испытанное наслаждение.

Ветер зашумел в ветвях деревьев. Поверхность озера покрылась барашками волн. Показалось, что ветер перемещается по центру озера, словно срезая эти белые завитки.

Дождинки упали на щеки молодых людей. Они встали и вернулись на дорогу.

Равнина Мусасино уже была покрыта дымкой, тучи низко опустились. Когда Митико и Цутому пересекали вторую плотину, построенную в центре водохранилища, вокруг них беспрерывно завывал окрепший ветер.

Разница в высоте между верхним и нижним прудами составляла всего около шести с половиной метров, вершина хребта, входившая в западный край плато, была сокрыта в глубине долины, горы возвышенности Канто над ней были укутаны в тучи и вглядывались вниз, словно женщина, расчесывающая волосы. У подножия плотины от места, где спускают воду в нижний пруд, поднимались клубы пара, которые иногда подбрасывало ветром вверх.

Неожиданно припустил сильный косой дождь. Торопясь, молодые люди пересекли длинную плотину и вбежали в чайный домик у подножия плотины.

Молодой человек в военной форме закрыл ставни, и в комнате с земляным полом, на котором стоял грязный деревянный стол, стало темно. Звуки дождя, бившего по карнизу, усилились. Заказав газированной воды, Цутому засмеялся. Он был бесконечно счастлив. И дождь, и ветер сейчас были ему приятны.

— Дождь припустил… Что же теперь делать?

— Ничего страшного. Тайфун пройдет стороной. Надо было захватить зонтик.

Однако Митико не могла успокоиться. Уже три часа. А ветер и дождь становятся все сильнее. Как там дома? Старушка, помогавшая ей по хозяйству, которую Митико упросила приглядеть за домом, закрыла все двери хорошо, а может… Если ветер усилится, она не вернется домой, что тогда будет? Что скажет Акияма?

Митико в этот миг ненавидела Цутому, хладнокровно пившего газированную воду. И в то же время ей стало грустно: «Ну что я за человек, в такое-то время забочусь о доме!»

Надежды Митико на прекращение дождя были напрасными, ветер все усиливался и усиливался, проявлялись признаки тайфуна. Служащие в чайном павильоне проворно закрыли свое заведение, и им захотелось уйти в нижнюю деревню, поэтому они посоветовали Митико и Цутому идти в гостиницу рядом с первой плотиной.