Госпожа поневоле или раб на халяву

— Потому что… ты… остановилась, — процедил он чуть хрипловатым голосом.

— Только поэтому?

Хватит, сегодня я наигралась в сочувствие. Хуже сделала и себе, и ему.

— Ну да… Хаааискорт! Потому что ты сейчас не хочешь продолжать, твое желание ушло…

— А это было мое желание? Ты уверен?

Я внимательно посмотрела ему в глаза. Опять. Но твердо зная, что вот сейчас справлюсь.

Главное, у меня на него даже злости не было. Нет, я злилась, но на себя. Получила, фиалка прекраснодушная? Так тебе и надо. Уясни, наконец, что не просто так этот образец мужской неотразимости явился в твою жизнь не на белом мерседесе, и даже не на белом коне, а на поводке и в ошейнике.

Собак, котов, крокодильчиков, детей. Любых существ, не имеющих возможности, умения, разума или желания жить самостоятельно и отвечать за себя, можно жалеть, опекать, заботиться о них, учить и воспитывать. Даже любить.

Нельзя одного. Сажать их за руль, на шею, на голову. Позволять им перехватывать контроль. Категорически нельзя. А я сегодня сделала именно это. И сразу получила, с размаху и не отходя от кассы. Сама дура, впредь зато буду умнее.

Темный снова, с какой-то умоляюще-злобной ненавистью, зыркнул на меня из-под челки и выпрямился, медленно, плавно, сейчас больше напоминая змею, а не кота.

Теперь он стоял передо мной на коленях, эдакая красивая возбужденная статуя совершенства. И смотрел из-под копны волос глазками отпетого… по-русски и без лишних экивоков это называется "блядун вульгарис".

Полураскрытые губы, которые он то и дело покусывал или скользил между ними кончиком языка. Всем своим видом это… существо без слов излучало нечто такое… Манило, призывало…

И голос, когда он, наконец, заговорил, был соответствующий. Чуть хрипловатый, низкий, вибрирующий.

— Конечно, твое. Я просто в тебе его разбудил, — Владис снова облизнул губы. — И… слегка усилил. Но если бы в тебе его совсем не было — ничего не получилось.

Ну, для начала стоит признать, что он прав. А значит, оскорбляться или давиться праведным гневом тем более глупо и нечестно. Сама подставилась, чего уж. Просто учтем на будущее.

— Да, пожалуй. Больше так никогда не делай. Никогда, — произнесла я, без злости, обиды, спокойно, но твердо.

— Тебе не понравилось? — чуть кривовато улыбнулся Темный, меняясь на глазах.

Передо мной снова был смущенный подросток, невинный и поставленный злыми Светлыми в очень интересное положение.

Самое смешное, что он почти не притворяется. Ключевое слово — почти. Не знаю, какой переключатель щелкнул у меня в мозгах, и какой предохранитель сработал. Но теперь я это видела. И не испытывала ни малейшего желания издеваться над парнем или мстить за попытку изощренного мозготраха. В его положении это естественно.

Но и стелиться под ноги Темного не собиралась.

— Ты очень красивый. И умеешь быть чертовски соблазнительным. Если уж тебе нужны мои комплименты. В какой-то мере мне действительно… понравилось. Но не настолько, чтобы этот опыт хотелось повторить. Ладно. Шкала упала, значит надо начать все с начала, я правильно поняла?

— Опыт, когда я усиливаю твое желание? Я только хотел сделать как лучше, — невинный и искренний взгляд плохо сочетались с воспоминаниями о том, что только что происходило. — Извини. — Владис смущенно пожал плечами и едва заметно улыбнулся. — И… да… надо начинать ВСЕ с начала.

— Извиняю. Но больше так не делай, — повторила я, почти спокойно констатируя, что чертячье возбуждение действительно… упало. То, которое родное. А то, которое стеклянное, так в нем и торчало все это время. Ну и ладушки, зато теперь я знаю, с какого конца за это дело браться.

— Вставай, как раньше, — я не командовала, не отдавала приказов. Просто четко знала, что делаю и кто здесь главный.

Он покорно кивнул, повернулся и встал, быстро и лишь с легким намеком на эротичность в движениях, очевидно, природную. Я села на диван так, как сидела раньше, и уже трезвым взглядом оценила картину. Мдя, сюр полный. Может, мне тогда уже пойти дальше и представить себя, к примеру… ну… не знаю, боевой медсестрой. Оказывающей срочную помощь тяжелораненому бойцу… блин. Сексуального фронта, не иначе, кого еще могли тяжко ранить в жо… нижнюю голову, да еще и обеспечить проникающее ранение.

Как всегда, буйное воображение понеслось по кочкам вразнос, но зато мне стало смешно, а не страшно и не противно.

И вообще, задолбала ты, мать, хныкать и жаловаться на тяжкую судьбину. Тоже, нашла несчастье — чуть в мозг не поимели. Клюв не разевай, как ворона в опере, и будут твои мозги девственны до самой старости. Главное, сама себе их не насилуй.

Тем более что от всего устроенного чертячье-крылатыми персонажами представления уже есть одна существенная польза. Стоящий раком у моих ног паразит больше не кажется мне малолеткой, так что метания на тему педофильства сгинули в туман. Этот "мальчик" сам кого хочешь отпедофилит по самые рога. Это первое. А второе — мне действительно больше не противно до него дотрагиваться даже с таким вот… сексуальным подтекстом. Он и правда очень красивый и приятный на ощупь.

Никаких особенных желаний этот процесс и эта поза во мне не будит, но и протеста больше не вызывает. А если вспомнить, как чертенок тут извивался, сам насаживаясь сначала на мои пальцы, а потом на дилдо… ну что мне, жалко что ли, в конце концов.

С такими мыслями я пересела удобнее, а чертенка за талию притянула к себе немного ближе, между колен. И машинально успокаивающе погладила напрягшуюся спину. Тепленький. Гладкий. Ну… приятно. Почти как кота. Нет, даже лучше.

Продолжая ласково поглаживать его одной рукой, и с каким-то по-детски азартным любопытством следить за его реакцией и своими собственными ощущениями, я поймала так и торчавший между шелковистых на ощупь круглых ягодиц "шашлычок". Он в нем почти полностью, снаружи осталось только гладкое основание, а все шарики внутри.

Поймала, легонько качнула и потянула, медленно извлекая из тела. Владис, замерший от моих неожиданных ласк, изогнулся, почти касаясь грудью пола. Покосившись на чертов градусник, я убедилась, что золотистая полоска уверенно ползет вверх.

Стеклянная "пирамидка" уже легко скользила внутри него, я чувствовала только мягкое короткое сопротивление, когда очередной шарик раздвигал послушную плоть, то выскальзывая наружу, то снова погружаясь. От этого движения приобретали ритмичную волнообразную вибрацию, отдающуюся в пальцах.

Темный, постанывая, пытался двигаться вслед за шариками. Выгибался в пояснице, раскрываясь передо мной, пытаясь раздвинуть ноги. Явно намекал, что жаждет поглаживаний не только по спине и по попе. Но я больше никуда не торопилась. Продолжая ритмично двигать одной рукой, второй медленно исследовала переливы сильных мышц под упругой, уже снова чуть влажной и горячей кожей. Прослеживала на ощупь каждую, поглаживая и ловя момент, когда она проступит особенно четко, стоит чертенку у моих ног шевельнуться или выгнуться. Потянулась и провела пальцем вдоль позвоночника. Спустилась ниже и обхватила ладонью теплое полушарие, сжала несильно, чтобы опять поймать упругое биение мышц.