Госпожа попаданка

— Ты посмотри на это! — нахмурившаяся Стрыга ловко поддела ножом несколько опарышей. — Все сдохли! И эти тоже — смотри!

Лена скосила глаза — на ладони знахарки лежали почерневшие дохлые личинки.

— Тебя чем пырнули-то? — спросила Стрыга, — отравленным чем или заколдованным?

— Но. жом, — прошелестела Лена.

— Вот этим? — в руках Стрыги появился отцовский нож, — Марко говорил, что ты его в руках держала, пока тебя из болота тащили.

— Не этот, — прохрипела Лена, — но очень… похожий. На этом птица какая-то, а там солнце было. С длинными лучами.

— С лучами, говоришь? — еще больше нахмурилась Стрыга.

— Да, — кивнула Лена, — тот…кто порезал меня…. на шее монету носил… с таким же солнцем. Из…чистого золота…монету.

— Чего только не водится в этой вашей Росковии, — покачала головой Стрыга, — не знаю, связано это как-то или нет с твоей раной. В Топи можно любую заразу подхватить и без всякого колдовства. Ладно, полежи пока.

— Куда же я отсюда денусь, — с внезапно проснувшимся гонором буркнула Лена и губы Стрыги искривила слабая улыбка.

— Раз ворчишь, значит еще не конченая, — сказала она, склонившись с ножом над Леной, и девушка снова взвыла от боли, когда знахарка принялась доставать остальных червей. Покончив с этим, Стрыга сполоснула рану настоем из трав и вышла из комнаты. Вернулась она со склянкой, в которой копошились новые личинки — длиной и толщиной чуть ли не в мизинец Лены. Поместив парочку червей в рану, Стрыга уложила сверху новый пластырь из мха и паутины, шепча над ним слова заговора.

— На восточной стороне, в подболотной глубине, стоит погост незнаемый, не помянутый, не заклятый. Ворочаются там мертвецы неспокойные, чьи тела тлен и тленом растекаются, по земле хворями разбредаются. Посеред того погоста стоит шест, на шесте кобылья голова, а на той голове — сам Великий Ктырь, Король Вельзевул. Ты Архонт поднебесный, всеми хворями владеющий, отведи ветра чумные, нашли ветра здравые, унеси в Топь всю хворь лихую да гниль покойничью. Пусть черви трупные сгрызут падаль больную, а мясо да кровь живую не трогают…

Она еще что-то бормотала себе под нос и в слова этого заклятия вливалось, разносящееся неведомо откуда монотонное жужжание. Все эти звуки странным образом успокаивали Лену и она, сомкнув глаза, провалилась в глубокий сон без сновидений.

Проснулась она вся мокрая от пота. Жар отступил, а рана в груди хоть все еще болела, но значительно меньше, без прежних мучений.

— Ну что, — Стрыга пощупала покрытый испариной лоб и довольно хмыкнула, — полегчало, я смотрю? Давай посмотрим, что у тебя.

Она наклонилась над Леной и та, сжав зубы, стоически терпела боль, пока Стрыга пыталась подцепить кончиком ножа глубоко зарывшихся червей. Наконец, знахарка, довольно хмыкнув, выковыряла извивающихся опарышей, еще толще, чем раньше.

— Славно они на тебе отъелись, — усмехнулась Стрыга, — а ты сама-то как, есть хочешь?

— Хочу! — неожиданно сказала Лена, действительно ощутив жуткий голод.

Внезапно она вспомнила, что за все время пребывания в этом жутком мире она еще ничего не ела. Стрыга, словно и не ожидала ничего другого, взяла со стола глиняную плошку, исходящую ароматным дымком. Протянула ее Лене и та с огромным аппетитомвыпила наваристый бульон с кусочками мяса.

— Умница, — с улыбкой, сказала Стрыга, — а теперь спи. На, выпей только.

Она поднесла к губам Лену еще одну плошку, на этот раз с травяным настоем, и девушка, не колеблясь, выпила и его. После этого ее сморило — почти сразу она провалилась в сон, который не смогло прервать даже то, что Стрыга вновь принялась копаться в ране, вычищая остатки гноя и поливая рану щиплющим отваром. Когда же Лена проснулась, то получила еще одну плошку бульона с размоченным в нем ломтем хлеба.

— А можно еще? — спустя время спросила Лена, протягивая пустую плошку.

С тех пор она быстро пошла на поправку. Воспаление спало, рана быстро заживала, затягиваясь розовой корочкой, жар и слабость отступили. Вскоре Лена уже сама вставала с кровати, чтобы взять кувшинчик с настоем и плошку с похлебкой. Она все еще много спала, набираясь сил, но с каждым новым пробуждением чувствовала себя все лучше.

Стрыга спала в соседней комнате, куда Лене вход был закрыт, да она особо и не стремилась. Иногда она выходила во двор, но испытующие взгляды проходивших мимо жрецов не располагали к прогулкам, поэтому девушка быстро возвращалась в избушку знахарки. Ее единственным собеседником оставалась Стрыга, от нее Лена начала понемногу узнавать об окружавшем ее мире.

— Что за здание на площади напротив храма? — однажды спросила Лена, — это какие-то местные власти?

— Так, — кивнула Стрыга, грея на жаровне серебряный горшочек с очередным зельем, — это резиденция войта Ктыревского. Ты ведь, когда тебя сюда вносили, флаги видела?

— Ну видела. А что они значат?

— Флаг с бабочками и мухами — это стяг самого Ктырева и его войта, — пояснила Стрыга, — а флаг с гарпией — это знамя великого князя Сарлонского. Сам он живет в Вилоцке, столице нашего княжества, а войт — его наместник в здешних краях.

— Ну, а третий флаг, что значит? — спросила Лена.

— А третий — знамя Империи.

По словам Стрыги, государство, в котором они находились, именовалось Тевманской Империей, состоявшей из множества королевств, княжеств, герцогств и вольных городов. Одним из них, собственно, и было княжество Сарлония — обширное, хоть и малонаселенное государство на востоке. Главным же над всеми князьями и королями был император, проживавший, по словам знахарки, далеко на западе.

— Князь над войтом, император над князем, — поясняла Стрыга, — но в нашем захолустье и войта за глаза хватает, а те, кто повыше его, сюда редко заглядывают. Так и живем — до князя далеко, до императора и того дальше, одни архонты всегда рядом.

— Архонты это кто? — спросила Лена, жадно уминая за обе щеки кусок хлеба с салом.

— Архонты — это те, кто управляют миром, — пояснила Стрыга, — у вас их зовут богами. Меньших духов множество бесчисленное, ими же правят семьдесят два архонта, а из них самых главных — Семеро. Король Вельзевул, владыка Воздуха и Востока; Король Асмодей — владыка Юга и Огня; Король Левиафан, Владыка Запада и Воды; Король Велиал — Владыка Севера и Земли; Король Астарот, Воплощение Луны; Король Плутос — Владыка Смерти и Первый среди Семерых — Император Баал, Лик Черного Солнца. Эти трое почитаются по всей Империи примерно одинаково, остальные Четверо тоже почитаются везде, но по-разному. Сарлония дальше всего на восток и здесь больше почитается Вельзевул, а, например, в Гроскании наибольший почет у Асмодея.

— Так вот что означает ваш флаг! — воскликнула Лена, — все это знаки Семерых.

— Соображаешь, — довольно кивнула Стрыга и тут же спохватилась, — да как же вы в Росковии ничего этого не знаете? Вы ведь тоже архонтов почитаете, пусть и именуете по- иному. И купцы наши нет-нет, да шастают через Топь, и жрецы с ними тоже.

И тут Лена решилась.

— Я не из Росковии, — сказала она, глядя в глаза знахарки, — то есть, похоже, оттуда, но…

И она рассказала Стрыге все. Знахарка внимательно слушала сумбурный, сбивчивый рассказ Лены и по ее непроницаемому лицу никак нельзя было понять, что она думает обо всем сказанном.