Госпожа попаданка

— Протяни руку, — вдруг сказала она.

Лена, недоумевая, исполнила этот приказ и возмущенно вскрикнула, когда Стрыга полоснула ее ножом по пальцу.

— Подожди здесь, — сказала она и вышла в соседнюю комнату, унося окровавленный нож.

Вскоре Лена услышала заунывные песнопения, почувствовала некий едкий запах и увидела ползущие из комнаты завитки желтого дыма.

— Ты не врешь, — вернувшись, сказала Стрыга, — не понимаю и половины того, что ты говоришь, но вижу, что не врешь. А еще вижу, что в Топь тебе возвращаться не нужно — только сгинешь понапрасну. Ищи тех, кто сможет разобраться во всем этом лучше меня: в видении мне открылось, что такие есть там, куда Марко повезет тебя продавать.

— Мне помогут? — недоверчиво спросила Лена, — там, где торгуют рабами?

— Да, — кивнула знахарка, — вот только кто и как — не могу сказать. Ты должна сама понять это. Хочешь верь, хочешь нет, но это для тебя единственный выход — в Топи пропадешь, заблудишься, снова заразу какую подхватишь, если только тебя раньше кто-нибудь не сожрет. Ты Топь краешком задела, а она знаешь какая огромная?

Лена недоверчиво покачала головой, с подозрением смотря на Стрыгу — не пытается ли она ее обмануть, заставить смириться с участью быть проданной на рынке, как скотина? Но тут же она подумала, что знахарке нет смысла врать — ведь Лена все равно не сможет отсюда удрать, да и куда — в болото? Поэтому она просто молча кивнула.

И все же выбор у нее появился. Когда она лежала, расслабленная после очередного напитка, в дверях появилась Стрыга, со странным выражением на лице.

— К тебе тут гость, — сказала знахарка, пропуская в комнату светловолосого парня. Глаза Лены полезли на лоб, когда она узнала одного из молодых спутников Марко.

— Ты меня узнаешь, — спросил он, — я Звенко…я тебя тогда.

— Я помню, — усмехнулась Лена, — что пришел? Понравилось?

Она отбросила шкуру, открыв обнаженные бедра и светлый треугольник между ними. Лицо парня залило густой краской и Лена поняла, что угодила в точку.

— Я тут лишняя, похоже, — хмыкнула Стрыга, — схожу к Вийлоку, он как раз звал.

— Ну так что? — развязно спросила Лена, когда за Стрыгой закрылась дверь, — еще захотелось? Нет? А что пришел тогда?

— Марко Басарвак сказал, что завтра придет за тобой, — выдавил, наконец, красный как рак парень, — чтобы везти на продажу.

— Так это я знаю, — пожала плечами Лена, стараясь не выдать, как ее саму тревожит приближение этого дня, — тебя-то это каким боком?

— Давай сбежим! — наконец решился Звенко, — вот прямо сегодня. Я Топь знаю, не раз туда ходил… Правда, недалеко, но все равно. Сбежим вместе, перейдем в Росковию, будем жить там… Вместе.

Первым побуждением Лены было рассмеяться, но потом в ней внезапно вспыхнула надежда — а что если и вправду? Ни в какую Росковию, конечно, она не побежит, но ведь можно найти тот самый курган. Он приметный с этим кругом камней — вдруг удастся перенестись обратно, к Щучьим Зубам? И весь этот кошмар кончится. А паренька можно взять с собой: судя по тому, как он смотрел на Лену, через пару недель обработки его можно будет на цепь сажать, вместо собачки.

«А если не получится? — мелькнула здравая мысль, — курган в тот раз не сработал, с чего бы сейчас быть по-другому. А второй раз из того чертова болота можно и не выбраться».

Память о блужданиях по Топи и недавней хвори была слишком жива в девушке, чтобы она набралась смелости вернуться туда снова.

— Звенко, ну сам подумай, — уже мягче сказала Лена, — до Росковии почти месяц идти, через Топь, напрямик. Я-то может и пройду, да и то, кто его знает — в прошлый раз нам повезло несказанно. А ты ведь в глубине болот и не был вовсе, а там знаешь какие страхи? Я уж лучше с Марко на рабский торг — росковские купцы меня обязательно выкупят.

Звенко понуро слушал ее, выглядя еще более маленьким и юным, чем на самом деле. Когда Лена закончила, он поднял на нее глаза, полные одновременно обиды и надежды.

— Ну, если нет… может, мне можно хотя бы… как там на болоте.

— Обойдешься, — фыркнула Лена, окончательно развеселившись, — я только что из самого Лимба еле выкарабкалась, а ты мне, глядишь, опять заразу какую-нибудь занесешь. Можешь ножку поцеловать на прощание.

Она шутила и совсем не ожидала, что Звенко, опустившись на колени, быстро чмокнет ее босую ступню и выскочит за дверь. Лена откинулась на лежанку и от души расхохоталась, чувствуя, как впервые за все это время приходит в хорошее настроение.

— Правильно сделала, Оленка, — Лена так и не заметила, когда в комнате снова очутилась Стрыга, — с этим хлопчиком пропала бы, и он бы пропал. А так — может и прорвешься. Ну что, выпьем перед расставанием?

В руках она держала небольшой поднос, где дымилось парком жареное мясо с зубчиками чеснока, лежали порезанное сало и ржаной хлеб, а главное, стояла запечатанная бутыль из черного стекла и две глиняные чарки. Лена кивнула и уселась на кровати, скрестив ноги по-турецки и предвкушая грядущее пиршество. Еда оказалась вкусной и сочной, а настоянное на травах вино — крепким в меру, достаточно, чтобы развеселить, но не так, чтобы наутро подняться с больной головой. Прихлебывая из чарки и болтая со Стрыгой, Лена изо всех сил старалась не думать о завтрашнем дне.

Утром явился Марко Басарвак — в черных шароварах с желтыми лампасами, в черном же кафтане, с пуговицами в виде золотых мух. Атаман по-хозяйски задрал рубаху на Лене и довольно хмыкнул, увидев под грудью розовый рубец.

— Я в тебе не сомневался, Стрыга, — заверил он, отсчитывая серебряные монеты в руки знахарки, — ну что, Оленка, собирайся. Засветло надо в море выйти.

Остров и судьба

Из храма Лену вывели в том же виде, в каком ее везли с Топи — со связанными руками, верхом на коне атамана. Марко держал ее за талию, то и дело беззастенчиво лапая морщившуюся пленницу. К счастью, долго терпеть этого не пришлось: выехав из Ктырева — иными воротами, не теми, что въезжали — они оказались на берегу широкой реки, противоположный берег которой терялся в тумане. У пристани стояло несколько рыбацких лодок и одно большое судно, с широкой палубой и двумя парусами.

Взойдя на борт, Лена увидела небольшой загон, где сидели, привязанные к мачте уже знакомые ей пленницы.

— Тебе не к ним, — усмехнулся Марко, проводя Лену мимо девок, — глянь, как отощали, того и гляди сожрут ночью.

Это, судя по всему, была шутка, поскольку Марко расхохотался, а вслед за ним и его люди. Однако Лена и впрямь порадовалась, что ее не помещают к пленницам с Топи, мерившими ее хмурыми взглядами. Сожрут не сожрут, а до утра в такой компании запросто можно не дожить. Стрыга рассказывала о нравах болотных жителей — по сравнению с жителями Топи, яма со скорпионами, ядовитыми пауками и змеями, выглядела почти симпатично. Болотники, или «дрегва», по-здешнему, постоянно нападали на пограничные селения, для чего войты и учреждали отряды Приболотной стражи. Атаманы таких отрядов совершали карательные рейды в Топь, стараясь, впрочем, не забираться далеко. Мужское население беспощадно истреблялось, но женщин брали в плен — на каких-то южных островах рабыни с Топи ценились как ныряльщицы за жемчугом. Так или иначе, нравом они вышли под стать своему обиталищу, и Лена не сомневалась в том, как они отнесутся к чужачке, которую так явно выделяет хозяин.

Марко также не питал особых иллюзий по отношению к своей собственности — а еще он надеялся выручить за Лену хорошие деньги. Поэтому он поселил ее в своей «каюте» — своеобразной хижине из камыша на корме судна, покормил и выдал новую рубаху, взамен грязной, а также грубые, но добротные башмаки. Однако при этом Лена оставалась его собственностью — атаман и не подумал выйти, нагло глазея на переодевающуюся девушку. Когда она закончила, Марко крепко связал ей руки и ноги и вышел на палубу. Лена, уложенная на ворох подгнившей соломы, слышала, как он отдает команды гребцам, затем послышался громкий плеск, и судно тронулось с места.