Госпожа попаданка

— Может и назвался он тебе не просто так, — задумчиво произнесла Саломея, — мне надо будет кое с кем посоветоваться.

Лена переглянулась с Кайрой — она уже поняла, с кем может советоваться архидиаконесса.

— В общем, нож останется у меня, — сказала архидиаконисса, — а что касается тебя…

— Она достойна держать кнут диакониссы, — сказала Кайры, — я…

— Ты видела, как она отхлестала кнутом двух торгашей на площади Тоема, — усмехнулась Саломея. — Если бы ты ее не спасла, чем бы все кончилось? Достойно, но маловато для того, чтобы встать вровень с сестрами.

— Испытай ее, — упрямо сказала Кайра, — или я когда-то ошибалась в выборе послушниц?

— В тебе кровь мерков, — сказала архдиаконисса, — они ошибаются реже, чем люди, но все же чаще, чем боги. Пусть ее испытывает сама Скилакагета.

Она поднялась с кресла и рядом с ней бесшумно поднялся пес, зыркнувший на Лену настороженным взглядом. Саломея, поманив за собой девушек, отодвинула одну из занавесей. За ней обнаружилась небольшая железная дверца, в которую Кайра с Леной шагнули вслед за жрицей.

— Ничего себе! — Лена не смогла сдержать изумленного возгласа, осматривая огромный зал, отделанный черным, белым и кроваво-красным мрамором. Стены его покрывали искусно сработанные барельефы, изображавшие сцены из жизни богов и богинь. На специальных возвышениях, в чашах с тремя рогами, полыхало зеленое пламя. Призрачным светом мерцали зеленые, красные и синие кристаллы, вставленные вместо глаз у изображенных на стенах чудовищ. В особых нишах красовались статуи богинь: скалились акульи пасти на щупальцах Скиллы; расправляла перепончатые крылья змеевласая Стено; кокетливо выставляла изящную ножку с ослиным копытом оскалившаяся клыками Эмпуса.

От места, где стояли три женщины, начинались ступени из кроваво-красного мрамора. Поднявшись по ним, Лена увидела алтарь — плоский трапецоид из странного камня, маслянисто-черного, словно застывший деготь. Над ним высилась исполинская статуя, в четыре или пять человеческих ростов, не просто трехликая, но и трехтелая. Слева виднелось изваяние из красного мрамора, изображавшего юную девушку с копной густых волос, с венком из трав и лукавой улыбкой на полных губах. Одеяние с глубоким вырезом на груди и подолом, едва прикрывавшим округлые бедра, не могло скрыть прелести пышного тела. В левой руке девушка держала кнут, свитый кольцом у бедра, правую руку обвивала большая змея. Рядом с ней находилась иная статуя, уже из белого мрамора — изваяние императрицы, в строгом, ниспадавшем до пят одеянии, с лунным серпом, венчавшим тщательно уложенную прическу. Лицо, не менее прекрасное, чем у ее юной сестры, было преисполнено спокойного величия. В одной руке богиня держала факел, полыхавший настоящим пламенем, во второй — связку ключей. И, наконец, справа стояло изваяние из черного мрамора — красивая женщина в доспехах на голое тело и рогатом шлеме. Лицо ее искажалось кровожадной гримасой, в приоткрытом рту щерились острые клыки. Когтистые пальцы одной руки сжимали клинок, а второй — серп.

— Три лика Триморфы, — произнесла Саломея. — Блудница. Императрица. Убийца. Если ты и вправду хочешь служить Ей — пролей на алтарь три капли крови.

Она протянула Лене ее нож и та, затравленно оглянувшись на застывшую с каменным лицом Кайру, неуверенно шагнула вперед. Преисполненная необычайной робости, она полоснула себя по пальцу и протянула руку, позволив крови стечь на алтарь.

В следующий же миг все чудовища на стенах изрыгнули клубы алого пламени, тут же сменившегося черным дымом. В считанные минуты он окутал зал непроглядной тьмой. Множество чудовищных ликов разом проступило во мраке, в сотни глоток взвыли черные псы, исполинский дракон, расправив крылья и оглушительно взревев, испустил сноп адского пламени. Тысячи образов, мыслей и чувств, разом охватили все существо Лены, распавшейся на множество сознаний. Она ощущала и хищное приволье охотящейся стаи, и бесшумное скольжение чешуйчатого тела в водной толще, и копошение могильного червя на разложившейся плоти. А потом все эти образы слились в один, и перед глазами Лены вдруг предстали три лика, разом улыбнувшиеся ей.

И вдруг все кончилось. Лена вновь стояла перед статуей богини, ее тело колотила крупная дрожь, а ноги настолько ослабели, что девушка без сил опустилась на пол.

— Что же, Скилакагета дала знак, — Саломея выхватил нож из ослабевших пальцев, — ты и вправду достойна стать послушницей. Не забывай только, что богиня может указать тебе путь, но не обещает, что ты далеко пройдешь по нему. Помни об этом, когда начнешь свое послушание. Кайра, зайди ко мне.

— А я? — хрипло спросила Лена.

— А ты пойдешь к послушницам, — сказала Саломея, — вон тебя уже ждут, чтобы проводить. С наставницей встретишься, когда время придет. Пойдем, Кайра.

Лена проследила за тем, куда указала Саломея и слабо улыбнулась, увидев стоявшую возле статуи Эмпузы Амолу.

— Никому там не верь, — поучала чернокожая воительница Лену, — сестры — это после жреческого посвящения, а средь послушниц каждый сам за себя.

Они обе находились в большом подъемнике, медленно спускавшемся в глубокую шахту. Внизу и вверху царил кромешный мрак — лишь факел в руке Амолы освещал кабину.

— Много желающих получить долгую молодость, магическую силу, власть и богатство, — продолжала амазонка, — но не все доживают до посвящения. Богиня сама выбирает сильнейших — и лишь от тебя зависит, войдешь ли ты в их число.

— А что мне делать? — спросила Лена.

— Учиться жить в змеиной яме, — сказала Амола, — не бойся заводить ни подруг, ни врагов, а главное — вовремя понимай, когда одни превращаются в других. И еще — возьми это.

Она вложила что-то в руку Лены, и та с удивлением увидела костяной нож с треугольным лезвием и причудливым рисунком на рукояти.

— Знак Мвене-Путо, бога смерти, — пояснила Амола, — этот нож был заклят его именем еще на моей родине в Матазулу, а сделан он из зуба слоновой акулы. Особо им не свети и не применяй без нужды, но и не пропусти миг, когда это все же придется сделать.

— Но что скажет Кайра?

— Кайра знает, — улыбнулась Амола, — это она велела дать тебе его.

Лена спрятала нож в складках одеяния и тут подъемник ткнулся о землю, завершив свой ход. Амола распахнула двери кабины и Лена почувствовала внезапную робость, увидев ворота из черного дерева. По центру скалился череп, судя по всему, вполне настоящий. В пустых глазницах мерцали светящиеся кристаллы. В зубах он сжимал железное кольцо. Видя, что Лена колеблется, Амола ободряюще усмехнулась и, развернув девушку спиной к себе, мощным шлепком по заду вытолкнула ее из кабины. Вновь заскрипел механизм, унося вверх черную амазонку, а с ней — и факел, оставляя Лену у светящегося черепа. Передернув плечами, словно от озноба, девушка взялась за кольцо и громко постучала.

Новые знакомства

— Привет! Ты ведь новенькая?

Усевшаяся напротив Лены сероглазая девушка, с рыжевато-каштановыми волосами и задорными веснушками на хорошеньком личике, заговорщицки улыбнулась. Обе находились в большой трапезной, где у длинных столов, на столь же длинных скамьях, рассаживались послушницы. Каждая держала в руках поднос с нехитрым завтраком: деревянная миска с кашей, напоминающей пшенную, в которой лежал кусок рыбы, облитый сладковатой подливой. Кроме этого к завтраку прилагался кусок черного хлеба и кружка с теплым молоком.

Все девушки торопились проглотить свою порцию перед началом второй службы, — на первую их разбудили еще перед рассветом, — находя при этом время, чтобы переговариваться друг с другом. Здесь были и смуглые уроженки Деваманда, могущественной империи к востоку от Некрарии, и еще более смуглые девушки с резкими «орлиными» чертами — дочери Амдуата, таинственной страны за Зеленым морем на юге. Немало послушниц прибыло из Тевманской Империи — от светловолосых и голубоглазых валькирий до темноволосых смуглянок с карими глазами. Но больше всего, конечно, было уроженок Некрарии — черноволосых, с бледной кожей и темно-синими глазами. Все послушницы поступили раньше Лены, давно перезнакомились и уже разбились по стайкам, сейчас шушукающихся между собой. Лену они игнорировали, уроженок Росковии, за которую продолжали выдавать девушку, здесь не имелось, что, в принципе, было отлично — ей бы не хотелось нарваться на «землячку». Однако, чувствовать себя изгоем ей тоже не нравилось, поэтому Лена, несмотря на все предупреждения Амолы, искренне улыбнулась подсевшей к ней девушке.