Госпожа удача

Нина молча слушала своего начальника, а потом, словно проснувшись, сказала:

– Пальцем на звезды и я не показываю, а вот отчет госпожи Бикаревич я не подпишу.

Генеральный директор резко поднялся с кресла, подскочил к столу и стал молча подписывать один за другим акты. Затем вызвал секретаря и приказал передать отчет в бухгалтерию. Когда дверь за секретарем закрылась, он обратился к сидевшей за столом Нине.

– Вы, наверно, думаете, что я это делаю ради себя. Ничего подобного. От Бикаревич я имею столько же, сколько и вы. Тут дело ни в нас с вами. К каждому празднику торг везет подарки и в обком, и в облисполком, и в районные подразделения. А сколько уходит правоохранительным органам, вы даже себе представить не можете. И все это как-то нужно списывать. Вот мы и списываем через овощную базу.

– Я не против, чтобы отпускали товар всем тем нужным людям, но пусть они поимеют совесть и платят каждый за себя. Ведь вы знаете, что все убытки, которые отражены по нашему балансу, это в основном убытки овощной базы.

Генеральный директор подошел к окну, долго молчал, что-то разглядывая за стеклом. Потом резко повернулся к Нине.

– Если мы не будем носить сегодня бесплатные подарки лицам, находящимся у власти, то завтра нас в торге не будет. И если вы не хотите подписывать отчет Бикаревич, то это буду делать лично я, а вам пусть когда-нибудь станет стыдно.

Нина молча вышла из кабинета. Настроение у нее было ужасным. Тут же по торгу поползли слухи, что у Александра Григорьевича и нового коммерческого директора произошли разногласия по поводу работы овощной базы. Почувствовав к себе недоверие, Роза Бикаревич перестала даже здороваться с коммерческим директором, давая всем понять, что она женщина со связями и ей ничего не стоит столкнуть с должности Нину Николаевну.

Выйдя из кабинета генерального директора, Нина пошла в бухгалтерию, забрала отчет по овощной базе и еще по четырем крупным магазинам, через которые, как она считала, Бикаревич получала деньги, и стала детально изучать каждый документ. Вскоре ей стало понятно, что магазин отписывает базе возврат испорченного товара, а на самом деле снимались с кассы деньги и передавались заведующей базой, которая несуществующий товар включала в акты на списание. В результате таких махинаций было списано товара на один миллион двести тысяч рублей.

Поняв всю цепочку хищения денег, Нина даже испугалась. Она прекрасно понимала, что если передаст в правоохранительные органы свои аналитические выкладки, то в торге начнется такая война, что и ей самой придется уволиться с работы, а, быть может, даже уехать из города. Поразмыслив над сложившейся ситуацией, Нина решила дождаться того дня, когда генеральный директор уйдет в отпуск, а она по приказу станет исполнять его обязанности. Но ждать отпуска руководителя ей не пришлось. Александр Григорьевич внезапно попал в больницу, где ему удалили желчный пузырь. Операция была сложной, и ему надолго пришлось задержаться в больнице.

Используя этот момент, Нина Николаевна пригласила к себе в кабинет главного бухгалтера, и они вместе решили избавиться от Бикаревич, как основного нарушителя социалистической законности. Пока ее помощница в этом нелегком деле готовила людей к ревизии, Нина Николаевна написала распоряжение на проведение инвентаризации на овощной базе и еще четырех интересующих ее магазинах. Для проведения столь масштабного мероприятия она задействовала половину сотрудников из торгового отдела и почти всех бухгалтеров. Место проведения инвентаризации держалось в секрете. На микроавтобусе она развезла людей по точкам, а с оставшимися сотрудниками отправилась на овощную базу.

Предъявив заведующей овощной базы распоряжение на проведение инвентаризации, Нина попросила председателя комиссии – заместителя главного бухгалтера – женщину очень принципиальную, проследить, чтобы процедура проводилась в точном соответствии с распоряжением. Сама же взяла предварительный отчет, в котором имелась расписка от Бикаревич о том, что все приходные и расходные документы полностью включены в отчет и что весь товар находится на складе и нигде больше не числится. Подписав этот акт и, пожелав членам инвентаризационной комиссии успеха, уехала на работу в торг.

Не успела Нина Николаевна переступить порог конторы, как старший товаровед Иван Саввович рассказал ей по секрету, что кадровик Кирилл Ефимович развел против нее в торге бурную деятельность и даже обещал строгий выговор по партийной линии, после которого последует и увольнение с работы.

– Иван Саввович, уважаемый, никакой самодеятельности не устраиваю. Конец года и мы по положению обязаны провести годовую инвентаризацию. А это значит, что обязаны все пересчитывать, перемеривать и перевешивать. А вот тот факт, что подобные инвентаризации прежде проходили только по бухгалтерии, меня не устраивает. Насколько мне известно, на овощной базе уже много лет не ступала нога инвентаризационной комиссии. В результате такого попустительства ни вы, ни директор, ни главный бухгалтер не знают, что же все-таки мы имеем на этой базе.

– Вы, конечно, правы, – кивнул Иван Саввович. – Помнится, однажды я участвовал в комиссии по списанию гнилых овощей и фруктов. Бикаревич на каждом углу кричала, что в этом году на базу завезли много некачественного товара и что в этом виноваты товароведы. Дескать, мы закупали и завозили уже начинающий портиться товар. Меня это так задело, что я ей сказал, чтобы она пригласила меня для составления очередного акта на списание. Пригласила. Приехал я с комиссией. Смотрю, на складе стоят бочки, доверху наполненные картошкой и фруктами, а над ними тучами вьются комары. Вся продукция покрыта плесенью. Пошел я к ней в кабинет, взял амбарную книгу и стал смотреть поступление и списание товара. Так вот, перед самым приездом комиссии она отвезла большую партию товара на свалку. Спрашиваю: почему так произошло? А она в крик, дескать, сам завез такую гниль, вот теперь сам и расхлебывай. Я молча вышел из склада. Члены комиссии стали взвешивать на весах бочки с гнильем. Рядом стоял один из грузчиков базы. Попросил его принести корзины, чтобы вываливать в них гнилые овощи и фрукты из бочек. Весь испорченный товар приказал погрузить на машину и везти на свалку, а сам отправился к автобусной остановке, чтобы ехать на работу в торг. Но тут начался дождь, а я забыл свой зонтик в кабинете Бикаревич. Пришлось возвращаться. Каково же было мое удивление, когда увидел, что машина вместо того, чтобы ехать на свалку, стояла у входа на склад и грузчики выгружали обратно испорченный товар. Заведующая базой, увидев, что я вернулся, упершись в бока кулаками, громко так, чтобы все слышали, крикнула: «Что это вы, Иван Саввович, бегаете туда-сюда, высунув язык. Хотите уличить меня в нечистоплотности? А сам то ты забыл, как завмаг дала тебе взятку в виде столичной водки. Ты эту взятку взял, но тебе показалось мало, и ты стал требовать еще. Ты уже допился до белой горячки и тебя держат в торге только потому, что мне это было выгодно». Я, Нина Николаевна, не стал больше выслушивать оскорбления этой крашенной кошки, схватил свой зонт и, словно ужаленный, побежал в припрыжку на автобус. – Он немного помолчал, вздохнул и добавил. – Теперь вам долго придется отбиваться от этого негодяя кадровика. Он всем делает только пакости. Своей наглостью он держит всех в страхе. Если что-то ему не нравится, сразу сообщает в ОБХСС. А в торговле работают люди, сами знаете, не без греха.

– Вы хотите сказать, что наш кадровик святой? – усмехнувшись, спросила Нина Николаевна. – Лично я так не считаю. У него на лице написано, что этот человек – исчадие ада.

– Это вы правильно подметили. Я вам расскажу об одном инциденте, который произошел у меня с ним где-то весной. Я здорово выпил на свадьбе дочери моего соседа. Гуляли до самого утра. На работу пришел никакой: голова болит, тошнота душит, одним словом, никакого настроения. И тут ко мне подходит заведующая магазина № 6 и говорит: «Я вам в архиве положила бутылочку московской водки, возьмите и опохмелитесь». До обеда я терпел. Ну, а в обед разложил на своем столе еду, которую с дома прихватил, и пошел, как бы руки в туалет помыть. А сам шасть в архив, все перерыл, а бутылку так и не нашел. Звоню в магазин. Женщина клянется, что завернула поллитровку в газету и положила у самой двери. Я снова пошел искать, но так ничего и не нашел. Тут-то я и сообразил, что мою полулитру стащил Кирилл. Забегаю к нему в кабинет, кричу, мол, верни бутылку на место, не для тебя ее туда ставили. А он мне в ответ: «Вы что, Иван Саввович, хлебнули лишнего? Тогда идите домой спать». Схватил я его за грудки да как кинул на шкаф. Говорю, я тебе, паскуда, покажу, как воровать. Все знают в торге, что ты лазишь по столам и подворовываешь все, что плохо лежит. Помнишь, собачья твоя морда, как перед майскими праздниками все конфеты из тумбочки секретаря стащил? Да тебя за воровство давно из партии нужно поганой метлой гнать. Одним словом, высказал ему все, что думал. Так он три дня на работу не приходил. Жаль, наш покойный секретарь парторганизации хода делу не дал, а мне шепнул, мол, правильно ты, Иван Саввович, этому гнусу все сказал.

– Интересная история, – усмехнулась Нина Николаевна. – Я ведь по натуре человек мирный, не конфликтный, но, чувствую, придется мне отбиваться сразу от двух противников: от кадровика и непотопляемой Розы Борисовны. – Она вздохнула. – Понимаете, Иван Саввович, за людей обидно. Все магазины выполняют план и по товарообороту, и по прибыли, а премию им не выплачивают, потому что, в общем, торг убыточный и на премии нет денег. Морально я уже приготовилась к схватке с этими казнокрадами. А если силы окажутся неравными, то я лучше с работы уволюсь, но шапку ломать перед этими врагами не стану.

– Все правильно. Вам, Нина Николаевна, бояться нечего. Вас поддержит райком партии. Да и муж ваш – не последняя скрипка в оркестре. А вот что мне, бедолаге, делать? До пенсии осталось всего два года, могут турнуть с работы. Особенно опасна Бикаревич. У нее кругом связи, а наставником является лично Кирилл. Как работник – он совсем никчемный, а вот интриги плести, на это он мастер. Поэтому эта кукла-мыка Роза, поступает так, как он ей велит делать.

В этот день Нина не стала брать в руки никакие документы, так как организация инвентаризации в пяти подразделениях торга потребовала от нее затрату многих сил. Возвратившись домой, она решила немного полежать, но тут кто-то постучал в дверь квартиры. Оказалось, что пришла соседка по дому Екатерина. Женщина уже немолодая и к тому же чуть глуховатая.