Гость из мира Death Note

Сразу после экзамена решено было ехать на тридцать третью квартиру, которая принадлежала Алининому папе. Катя поначалу была против того, чтобы устраивать пьяный дебош, как они это умеют, прямо на глазах детектива, а ведь на тридцать третьей квартире они только этим и занимаются. Но отмечать больше было негде, поэтому Катя все же сдалась.

Поскольку было принято решение сделать Элу сюрприз, то ему было рассказано только о намерении отметить День Рождение Кати и сделано очень настойчивое предложение составить компанию. Алина всерьез боялась, что тот откажется, не посчитав должным проводить время в их чересчур веселой и шумной компании. На память пришло День Рождения Мака, на которое они пригласили старосту своей группы, с которой иногда общались. Бедная староста сбежала от них, даже не доехав до места назначения. Они достали её еще в автобусе, где чересчур громко ржали и трындели, что их слышали все пассажиры.

Но к великому облегчению Али, Эл согласился почти сразу, чем немало её удивил. Думая об этом спустя время, она размышляла о том, а согласился бы детектив, если бы заранее знал, что его ждет?

Вручив Кате ключи от тридцать третьей квартиры и отправив её и Эла дожидаться их там, Алина вместе с Маком и Марусей отправились в магазин за продуктами. Вообще-то так уж повелось, что за жратвой и спиртным традиционно Мак и Аля ходили вдвоем. Причем, первое было на парне, второе – на ней. Но сегодня Максим попросил Марину пойти с ними, и та, хоть и нехотя, но согласилась.

В этот раз Мак не так сильно их доставал, ворча по поводу спиртного, которым «вы, алкаши, отравляете свои и без того хилые организмы», и даже предложил купить венский пирог с клубникой, хотя в отличие от остальных не очень любил торты как таковые. И вообще выглядел слегка уставшим, будто экзамен по математике выжал из него соки. Аля в серьез начала ощущать на себе дефицит его шуточек. На вопрос о том, все ли с ним в порядке, Максим лишь сказал, что у него немного побаливает голова, но этот пустяк совсем не помешает ему оторваться сегодня как следует.

Наконец они оказались возле дверей квартиры, и Аля мысленно уже с удовольствием уплетала венский пирог.

– Позвони в дверь, – попросил её Мак, и Алина на мгновение оторвавшись от сладких грёз, подошла ближе к двери, оставив Максима и Марусю позади, и нажала на звонок.

Дверь спустя минуту открыл детектив. Но прежде, чем он успел отойти в сторону, пропуская их в квартиру, на всю лестницу раздался громкий вопль «С ДНЮХОЙ ТЕБЯ, ЧУВАК!!!», и подскочивший к Элу Мак со всей скорости впечатал открытый венский пирог прямо в лицо охреневшему, но не успевшему среагировать детективу.

От неожиданности Аля выронила из рук пакет с продуктами, со стороны Маруси донеслось тихое «О, Господи!», и Алине даже не нужно было оборачиваться, она и так ярко представляла себе, как та стоит с выпученными глазами и проложенной ко рту ладонью. Мак сложился пополам от дикого хохота, держась руками за живот.

====== Часть II. Глава 25. Самый ужасный День рождения ======

– Але! Але, Петь, слышишь меня? – уже едва ли не проорал в телефонную трубку потерявший последнее терпение Павел.

Однако ответом его по-прежнему не удостоили. Зато пронзительные вопли, шум, грохот слышны были прекрасно. Павел раздраженно вздохнул и нетерпеливо побарабанил пальцами по столу.

– Черт! – от души выругавшись, он уже хотел было нажать на сброс, когда из динамика наконец донесся жалобный скулеж старого друга:

– Паха!!! Пашунчик! Меня убивают!..

Павел лишь закатил глаза.

– И поделом! Какого черта опять поперся к соседке? – с раздражением спросил он, прекрасно понимая, что бессмысленно взывать к совести неисправимого Казановы.

– Да я только чайку выпить, слово мужика! – пробормотал в трубку Петр, не забывая также усердно сопеть, отчего Павлу захотелось отнести сотовый как можно дальше от уха. Набегался от жены по всей квартире, бедолага.

– Ага. И утюг починить? – с сарказмом спросил Павел, опираясь рукой на стол.

– Да нет...

– Выходи из ванной, скотина! – донесся до Павла крик Лизы с той стороны телефона.

– Ой... – простонал Петр в трубку.

– Похотливый кобель! Испоганил мою жизнь!! – дальше пошел фонтан брани, который Павел предпочел не слушать, хотя искренне сочувствовал бедной женщине. Однако конец фразы из общего потока невольно вычленил: – Да лучше я к твоему другу Павлу уйду, чем с тобой жить буду!!!

Перепугавшись, Павел едва не выронил трубку, сильно ударился бедром об угол стола и чуть не взвыл, потирая пострадавшее место.

– Слышь, Паха, – хрюкнул на том конце провода Петр. – Лиза собралась к тебе, баррикадируй дверь, пока не поздно. Может быть, ты еще успеешь. – Секундная пауза. – Хотя, я думаю, это не поможет...

Новый грохот заставил Петра обреченно вздохнуть.

– О нет... Кажется, это была моя любимая чашка с дядей Степой... – простонал он. – Не может быть!!!

– Петя...

– Прости, старина. Позже поговорим. Я вынужден предпринять отчаянную попытку и совершить вылазку... Иначе она доберется до...

Ответ потонул в новом грохоте, и Петр нажал на отбой, оставив Павла с пикающей трубкой в руке и огромным разочарованием в старом друге, который с завидной регулярностью захаживал к нему в гости жаловаться на свою жену, работу, зарплату и жизнь в целом. Но как всегда не пожелавший выслушать то же самое уже от Павла, который как раз собирался пригласить приятеля в гости и в свою очередь поведать о больно тяжелых рабочих буднях следователя. Но все закончилось как обычно. Полным игнорированием.

Вздохнув, постаравшись вложить в этот вздох как можно больше горечи и разочарования, Павел уже хотел было швырнуть сотовый на стол, но в этот момент он кое о ком вспомнил.

Ему ответили почти сразу.

– Але, привет, Влад. Можешь ко мне подъехать?

* *

Все следующее утро после гулянки по случаю Дня рождения Катя мучилась небольшими угрызениями совести, ужасным настроением и желанием сделать всё, чтобы детектив L свалил к чертям в свой гребаный мир. Она чувствовала, что ей всё трудней терпеть его на своей территории, тем более учитывая то, что он, похоже, воспринимал её гостеприимство как данность, а не как одолжение, сделанное из жалости. О Боже, да и как вообще можно делать одолжение столь великому человеку, как он!

Никогда за всю её жизнь Катя не могла припомнить такого отвратительного Дня рождения. Даже её шестнадцатилетние, когда тётка подарила ей идиотские сережки с пушистыми розовыми сердечками, которые так мило потом смотрелись в мусорном ведре, она не чувствовала себя настолько по-идиотски.

Катя понятия не имела, что на неё нашло, и как она вообще умудрилась так влипнуть. Отныне её имя навеки покрыто позором, а ей самой лучше всего уменьшиться раз в сто и спрятаться в спичечный коробок.