Гость из мира Death Note

Катя испытала настоящее удовольствие, лишая “божественного” Киру его главного оружия. Оу, подумай только, Лайтик, его утянула у тебя простая студентка с биофака, с вполне себе средним интеллектом. Теперь в её жизни уже не будет Эла, зато два других человека живы и здоровы. И Катя мечтала застрелиться, вспоминая детектива, и радовалась, видя каждый день своих друзей.

Не зря она всегда так боялась влюбиться. Как говориться, любовь – это сначала счастье, а потом разбитое корыто, которое разве что в топку. Катя обзывала себя сопливой дурой, которой только не хватало для полного образа начать постить на стену ВКонтакте цитаты о вечной любви, и не могла не думать о нём. Вспоминать мельчайшие подробности их недолгого, но яркого знакомства. Едва начавшихся отношений, и какими они могли бы быть, не разделяй их пространство и время.

Иногда ей казалось, что она его уже просто ненавидит за то, что он далеко и не знает о ней. Она начинала его винить, в том, что не нашел тогда выхода получше, чем просто изменять судьбу. Сомневалась в том, а действительно ли он любил ее, потому что, если бы любил, то уж точно придумал бы выход для них обоих. Но он просто ушел из её жизни, оставив одну разбираться со всем тем, что ей теперь осталось. Всего лишь воспоминания. И действительность, в которой его нет. И уже никогда нет будет. Как же она порой его ненавидела, думая обо всем этом. И скучала. И мысленно представляла, как говорит ему всё это. Раз за разом прокручивая всё это в голове. Весь мир как будто сосредоточился лишь в одном-единственном человеке. Которого здесь нет. И некому было даже пожаловаться и рассказать, как ей хреново. И в каком она ужасе, понимая каждую секунду, что такого, как он, она нигде не встретит. Никто не мог выслушать. У друзей, с которыми Катя все пережила, эти несколько недель были вычеркнуты из жизни. Если бы они только знали!

====== Часть III. Глава 11. Книга ======

– Вы готовы к завтрашнему? – спросила Алина. Это был вопрос из разряда “Умоляю, скажите кто-нибудь, что вы тоже в жопе, мне полегчает, как только я пойму, что не единственный лох...”. Катя на неё не смотрела, но была уверена, что на лице подруги печальная улыбка, а в глазах – тоска и безнадега. Ну не лежала у Али душа к математике.

Катя прикрыла глаза, пытаясь подавить грустный вздох и очередное чувство дежавю. Оно преследовало и преследовало её день за днем, что она заново переживала уже прошедшие числа мая. И этот вопрос, заданной такой же интонацией, в это же время, на той же лекции, тем же человеком она уже слышала. Разница была лишь в том, что тогда справа от неё сидел Эл. Сейчас же это место пустовало, вызывая уже ставшие за это время привычными тоску и грусть.

Он исчез. Не было его вещей в её квартире. Никаких следов пребывания в университете. На работе. Его голос словно бы никогда не звучал в этом мире. Его и не было. И всем было все равно. А её продолжало преследовать чувство, что вот-вот она увидит его выходящим из ванной, проснувшись, откроет глаза и увидит его спящим рядом. Услышит его голос из другой комнаты, зовущий её по имени.

– Что там готовиться, я эту фигню всю наизусть знаю, – небрежно отмахнулся Мак. Да, кажется, он это тогда тоже говорил. Эх, мог бы и соврать или промолчать, не расстраивать бедную Алину. Все-таки завтра экзамен по высшей математике, а она нифига не готова.

Эх, как же скучно было проживать все эти дни заново. Не даром один писатель как-то сказал: человек, хоть раз испытавший весь вкус жизни, полной приключений, уже не сможет просто так жить дальше в обычно повседневной рутине.

Катя украдкой посмотрела на Максима. В этой версии событий настоящий Влад Корсаров тоже умер. В этот раз ни Катя, ни Маруся не виделись с ним в тот роковой вечер возле магазина. Но на следующий день Катя слышала об этом в новостях, а чуть позже и от Мака. Хотя тот предпочитал об этом не говорить. Оказалось, смерть Влада не дело рук Лайта, ни в тот, ни в этот раз. Его отец имел дело с опасными людьми, и поплатился за это. Катя не имела понятия, насколько тяжело Мак переживал смерть друга, тот никак это не демонстрировал. Её посещала мысль, что Тетрадь Переселения могла бы помочь спасти жизнь Корсарова. Она думала о том, как сказать друзьям, что на самом деле находится в их руках, насколько мощный артефакт. Но правда была в том, что после того, как она потеряла Эла, желание делать что-то было все меньше и меньше. Да, это эгоизм. Это чертовски огромный эгоизм по отношению к Маку, но Катя проживала день за днем на автопилоте, ощущая лишь почти полное безразличие ко всему, что происходит вокруг, и желание делать... ничего. И надеялась, что это все же пройдет. Ведь нет ничего вечного в этом мире. Кроме тараканов разве что. Так, по крайней мере, утверждает Мак, а Катя не видела причин ему не верить.

Друзья, маман, даже отчим не могли не заметить такое её состояние, но она с характерным для неё умением игнорировала все настойчивые расспросы. Это она умела.

Алина в ответ на реплику Мака тяжко вздохнула и уткнулась в свой конспект. Маруся, закончившая тем временем делать запись, отложила ручку. Лицо у неё было крайне довольное. Она прямо-таки сияла, словно лампочка на сто ватт. Разница была лишь в том, что сияние лампочки не пророчило какие-нибудь скорые неприятности и вынос мозга. А вот Марусино – очень даже...

– Знаешь, у меня приятная новость, зайчоночек, – пропищала она тихонько, разминая уставшие от чистописания пальцы.

– Угу, – отозвалась Катя, продолжая флегматично пялиться то на доску, то на с деловым видом что-то говорящую Татьяну Ивановну Тарелку с мелком в руке. Вопреки обыкновению даже не возникло желания послать Марусю куда подальше вместе со своим “зайчонком”.

Марина обиженно засопела, расстроенная такой вялой реакцией и отсутствием любопытства к её несомненно важным новостям. Вопреки негодованиям Марине нравилось любое внимание к собственной персоне, даже маты по поводу «зайчиков», хватаний за руки и прочего. Катя отнеслась к сопению безразлично. Было путешествие в другой мир или не было – Маруся никогда не меняется. Во всяком случае – её привычки и поведение. Надо будет после биофака пойти учиться на режиссера с тем, чтобы в скором времени выпустить на экраны новый увлекательный триллер, который будет называться коротко, но весьма интригующе – “Маруся”.

Бросив взгляд на Катю и поняв, что та не собирается осведомляться, в чем состоит причина её радости, Маруся решила взять все в свои ручонки.

– Знаешь, я вчера искала новые фанфики по “Тетради Смерти”... – начала она.

“О не-ет...” – мысленно простонала Катя. Меньше всего на свете ей хотелось слышать что-либо на эту тему, говорить об этом и даже думать. Но Маруся же есть Маруся. Её любовь к этому аниме была на пике, в самом разгаре, в расцвете своих сил! А в частности и к одному её герою. И Маруся, ни о чем не подозревая, все эти дни (как и до появления Тетради Переселения в их жизни) выливала на неё тонны своих мыслей, рассуждений, умозаключений, восторга и прочего, связанного с тем, что она читала, слышала или смотрела по этому сериалу. “Ох, если б я была там...”, “Вот бы знать Эла получше...”, “Если б можно было там всё изменить!”, “Жаль, что его не существует на самом деле”, “Я не встречала с Элом лично, но уверена, что он не думает так, как описано в этом фанфике...” и прочее и прочее.... Это было так странно слушать все от человека, который сам недавно был побывал в этом мире и знал некоторых его героев лично. Если б она только знала!

Но для Марины всё шло своим чередом, её жизнь не была разделена на две части: до тетради Переселения и после. У Кати она поделилась навечно: в одной части её жизни был Эл, в другой его не было.

Маруся тем временем продолжала:

– Знаешь, уже давно ничего стоящего не встречала, к сожалению, – тут последовал драматичный вздох.

– Маруся, я пишу лекцию, – с нажимом произнесла Катя, по-прежнему пялясь на доску с написанными на ней расчетами матриц.

Конечно же, намёк был не понят. А если и понят, то должного впечатления не произвел. И не остановил приставалу от необходимости поделиться своими поисками фанфика, где “достаточно хорошо были бы переданы чувства такого уникального персонажа, как Эл, и раскрыта глубина его души” или что-то в этом духе.

И после всего этого возникает только один вопрос: какой нормальный мужик может вытерпеть Марусю, и не сойти с ума от постоянного писка, дикого щенячьего восторга, философских размышлений, уверений о хорошем знании человеческой психологии, стискиваний руки и прочих заёбов, которыми та страдала? Что-то подсказывало Кате, что такого субъекта среди нормальных парней не существует в принципе. Тогда где же искать его, о избранник Маруси, который, есть надежда, что не сойдет от неё с ума (может быть...)? Правильно! От Мани может не свихнуться лишь тот, кто сам свихнулся уже давно, ещё до неё... И это Мак.

Катя бы ни за что не призналась ни Марусе, ни Маку, что слышала часть их разговора тогда в парке, когда они остались вдвоем. Хотя её признание теперь не имеет значение, разговора ведь уже никогда не было. И тем не менее, теперь Катя знала, что между ними что-то есть. И понимала, что инициатором их тогдашнего сближения в парке был Мак. Одно только не понятно: если ему нравится Маруся, чего же он сейчас молчит, словно воды в рот набрав? Подходящего случая ждет что ли? Ему нужно особенное окружение, нужные погодные условия, пейзаж на фоне? Так или иначе, у них всё получится, во всяком случае, Катя на это надеялась. Ей хотелось бы порадоваться за друзей, но подталкивать их к этому она не спешила. Мак сам все сделает, как посчитает нужным. У него всегда есть какие-то свои мотивы. По крайней мере, хоть у кого-то может всё получиться.