Гость из моря (журнальный вариант)

Осьминоги действительно нередко проявляли совершенно удивительную сообразительность, я убедился в этом, ныряя вместе с биологами среди рифов.

Местами осьминоги, которым не досталось «квартир» в расщелинах рифа, устроили себе «индивидуальные домики» прямо на песчаном дне, среди камней. Меня удивило, как ловко они выбирали себе подходящие груды камней. У некоторых гнезд широкие плоские плиты, прикрывая их сверху, будто в самом деле служили крышей.

Но Логинов сказал, что осьминоги не только выбирают себе подходящие места для гнезд, а сами их строят, притаскивая камни издалека.

Я этому не поверил. Тогда Андрей Васильевич разрушил один из домиков, далеко разбросав камни в стороны. Перепуганный хозяин забился куда-то, спрятался, прикрывшись от нас «чернильным» облаком. Мы оставили его в покое.

Но, приплыв сюда на следующее утро, нашли осьминога опять сидящим в уютном домике! За ночь он восстановил его, притащив все камни обратно и даже аккуратно возведя над своим гнездом каменную крышу.

А однажды нам удалось подсмотреть, как ловко головоногие «мыслители» охотятся на моллюсков.

Большой осьминог, распластавшись на скале и приняв такой цвет, что почти слился с нею, терпеливо ждал, пока крупная раковина приоткроет свои створки. Наконец створки медленно раздвинулись…

В тот же миг щупальца пришли в стремительное движение и просунули между створками обломок коралла!

Раковина уже не могла закрыться, и обитательница ее стала добычей хитрого осьминога. Как хотите, а для такой охоты нужно иметь соображение!

А с какой ловкостью и изобретательностью не раз обманывали эти причудливые существа наших ученых, пытавшихся их поймать! Кажется, уже все: осьминог пойман и посажен в прочную коробку. Для верности она несколько раз обвязана веревкой…

Но приносят ее в лабораторию, торжественно открывают — а коробка пуста. Как ухитрился выбраться из нее осьминог сквозь щелку всего в три миллиметра толщиной — полная загадка. Ведь это в самом деле все равно, как если бы лошадь убежала, протиснувшись сквозь тесный хомут…

Работы исследователям хватало — и в море, и за лабораторными столами.

Наблюдая, с какой виртуозной ловкостью Логинов с помощью особого манипулятора, смонтированного с микроскопом, делает операции на одной-единственной нервной клетке, я хорошо понимал восхищение Волошина, однажды сказавшего мне:

— Мы-то что, грубые кузнецы по сравнению с ним. А ведь он, Андрей Васильевич, ухитряется отдельную нервную клетку перекраивать. Такие фокусы легендарному Левше и не снились. И сама задачка-то какова, которую он перед собой поставил: найти, где память прячется. А что такое память? Нечто такое бестелесное, пар один. Хорошо замахнулся, красиво!

— Но чем это может помочь в разгадке, скажем, тайны ориентации угрей? — недоумевал я. — Что могут они запомнить, странствуя в морских глубинах, где вечная ночь, почти постоянная температура и нет никаких ориентиров, — вы ведь сами об этом не раз говорили?

Волошин ничего толком не мог ответить, но не сдавался:

— Все узнаем, все!

Сам он успевал увлекаться не только осьминогами, но и летучими мышами-рыболовами, которых много оказалось на острове. Днем они отсыпались в своих подземных норах, а в тихие вечерние часы вылетали на охоту.

Серыми призраками летучие мыши бесшумно носились над морем, потом камнем падали в воду и тут же взмывали, цепко зажав в когтистых лапках зазевавшуюся рыбешку.

— Ловко? — восхищался Волошин. — И ведь как они ухитряются своим гидролокатором с такой точностью нащупать рыбешку под водой. Вы-то профан, вас это, может, и не слишком удивляет. Но я-то в физике разбираюсь и отлично знаю, что через границу между водой и воздухом проникает лишь одна тысячная звуковой энергии, остальная отражается, рассеивается. Представляете, какой мощности у них локатор? И весит орган, испускающий ультразвуковые сигналы, у мышки всего-навсего одну десятую грамма при объеме около кубического сантиметра. А мой звуковизор…

Сергей Сергеевич так обескураженно махнул рукой, что мне стало его жалко.

— Зато ваш прибор видит в разных лучах и сквозь любые преграды…

— Плохо, плохо еще видит. И по многим показателям природа-матушка нам еще сто очков вперед даст. Но постараемся, поломаем голову. Не в лоб, так обходной хитростью возьмем. Вся история бионики учит, что не обязательно слепо копировать природу, чтобы превзойти ее изобретения. Порой лучший результат дает совершенно иной принцип, а природа лишь подсказывает заманчивую задачку. У кого из животных вы видели, к примеру, колесо? А человек до него давно додумался и неплохо ездит. — Оглянувшись, Сергей Сергеевич добавил: — Но голову поломать придется.

Однако через неделю нашим ученым пришлось свернуть свои увлекательные исследования и покинуть обетованный рай прогретых солнцем и богатых всякой живностью прибрежных вод.

Пора уже было отправляться на поиски новорожденных личинок, пока они не исчезнут в глубинах океана, чтобы двинуться в свой таинственный путь к устьям далеких рек.

Рано утром мы покинули остров.

— Уф, слава богу Нептуну! — сказал Волошин. — Наконец-то снова выходим в море и хоть немного отдохнем от приключений.

Я посмотрел на него с подозрением. Такие речи больно уж не соответствовали характеру Волошина.

— Нет, в самом деле, я хочу отдохнуть и заняться настоящей тихой исследовательской работой, Только она служит истинной отрадой настоящего ученого, — продолжал он, покосившись на меня. — Чтобы не нырять, не драться с акулами, не попадать в объятия ужасных кальмаров, не заглядывать в глаза кашалотам. Тихо и мирно трудиться у себя в лаборатории…

— А что у вас там вчера был за взрыв? — спросил я.

— Где?

— Да в вашей тихой и мирной лаборатории.

— Слухи. Ложные слухи, мой дорогой. А слухам никогда не надо верить.

Мы стояли на баке, облокотившись на планшир, с наслаждением подставляли лицо бодрящему ветерку и бездумно смотрели, как острый форштевень «Богатыря» вспарывает набегающие волны. Голубая вода вскипала чистейшей белой пеной и мчалась вдоль борта, постепенно становясь изумрудно-зеленой. Любоваться этой игрой воды можно часами.

— Что взрыв? Пустяки взрыв, — вдруг решительно сказал Волошин. — Но если бы видели, какой красоты это явление! Надо будет в нем как следует разобраться. Кажется, могут получиться любопытные вещи.

И, уже сразу забыв и о приключениях, и об океане, и обо мне, он торопливо направился в мастерскую.

На палубе было пусто. Все ученые уединились в своих лабораториях. Кажется, в самом деле начинался более спокойный этап нашего плавания. Впереди предстояла будничная, размеренная работа, не предвещавшая особенных приключений. Сложные задачи стояли перед исследователями. Предстояло не только выяснить, где в глубинах моря расходятся пути личинок, направляющихся к разным материкам — одни в Америку, другие — к берегам Европы, но и отдельно проследить за теми личинками европейских угрей, которые поплывут через Гибралтар в Средиземное море. Как каждая группа крошечных угорьков станет искать себе дорогу?