Гостебник

Надо было видеть их рожи, когда они увидели мои глаза. Могу предположить, там была не любовь к ближнему. Панасу я хорошо так заехал пятками в грудак. Мужик, взмахнув ручками, улетел в глубь сарая. Думаю, он не скоро очухается. Попал я хорошо. А теперь я немножко обнимаю его сыночка. Как шея того удобно легла между связанных в кистях руках.

Чёрт, раздался хруст, пацан сильно дёрнулся и обмяк.

Пипец котёнку, не подрасчитал я силёнок, но этот паразит тянулся к ножу на поясе. А лишних дырок в любимом теле мне не нужно.

Торопливо я перепилил трофейным ножом веревки на ногах. На руках получилось дольше, но вскоре я освободился.

Лучина упала на пол, и я подхватил её, пока не загорелось сено в сарае.

А Панас то того, побежал походу догонять сынишу по пути в долину вечной охоты. Дохлые они тут какие-то. Я не врач, но выступившая кровь на губах намекает, что грудину то я ему сломал. Вот рёбра и проткнули легкие, мужик и кончился. Вернее кончается, это вам не сломанная шея. Процесс более длительный. Но уже похож на покойника. Лицо белое, дыхание не прощупывается. Обыскав обоих, я не нашёл ничего полезного, кроме того же небольшого ножа.

Теперь надо что-то делать с бабкой.

А уже ничего не надо, провидение всё решило за меня. Когда я тихонько вышел из овина, на меня сбоку кинулась тень с вилами. Я на автомате уклонился и махнул рукой. Попал, это бабка меня поджидала. Видать ждала результата, а тут такое дело. Вот она и обиделась, побежала за вилами. В стенку овина был вбит крюк, может вешали на него что. Так бабуля отлетела от молодецкого удара и насадилась прямо на него. Сейчас булькает кровавыми пузырями и с ненавистью смотри на меня.

Извини дорогуша, мне некогда любоваться тремя трупами. Надо думать, как действовать. Никаких сожалений, за последнее время моя душа очерствела. Пришло понимание, что сейчас мягкость и доброту принимают исключительно за слабость. А к слабым известный подход.

Если к примеру, вот в данный момент, на моём месте окажутся два человека из моего прежнего мира. Один американец или европеец, воспитанный на чистом сливочном масле, то есть наполненный идеалами либерализма и толерантности, я за их жизнь не дам и ломаного гроша. Погибнут или будут мыть ноги своим хозяевам. А какой-нибудь необразованный чушок из далёкой глубинки сможет осесть здесь и ему не особо помешает незнание или неприятие тех самых западных ценностей.

Так что — сэляви, такова жизнь. Мне повезло, а этому семейству не надо умышлять недоброе. Но я не сомневаюсь, что местные разбираться долго не буду, быстренько меня прикончат. Если, конечно, найдут.

Так, а чего это я суечусь. У меня есть в запасе несколько часов. Уверен, что эти никому не сообщили о пленнике. Значить, можно надеяться, что ночью сюда никто не кинется и можно спокойно собраться.

Глава 17

За пару часов я перевернул чужой дом в поисках полезного в дороге.

Прежде всего одежда. Тут голяк, ничего. Пара безразмерных рубах, портов на меня нет. Все малы. Зато нашёл медвежью траченную временем шкуру, она меня здорово спасет в лесу. Картуз на голову прихватил. Забрал хорошие сапоги, мне малы, но сменять на другие можно будет. А в сенях нашёл подошедшие мне лапти. С подмоткой в самый раз будут. Нашёл плотницкий топор и приличных размеров нож. Сооружу попозже рогатину из него. Забрал полоски кожи и точильный камень. Всё найденное убрал в мешок. Из жратвы забрал всю соль, небольшой мешочек и крупу. Можно было бы ещё покопаться, но всё это придётся тащить на себе. Разве что взять черенок от вил, выглядит крепким, пойдёт на древко.

Пару часов я покемарил, а потом решительно встал. Мешок и шкуру оставил на улице, все трупы занёс в дом. К лучине привязал шнур, пропитанный маслом. Минут сорок у меня есть, а потом огонёк коснётся шнура и он, по идее должен поджечь раскиданное в комнате сено. А там пусть ищут, чего это изба загорелась. Волов только стало жалко и я раскрыл ворота, пусть уйдут.

Молодой месяц довольно бодро освещает ночную дорогу. Небо безоблачно и мне не приходится спотыкаться. А глаза вскоре привыкли, и я держу направление на север.

Вот же придурок, надо было сразу поджечь хату. А теперь найдут тела и обязательно кинуться вдогонку. Придётся уходить в лес. Прошло достаточно времени, деревенька внизу как на ладони, а пожара всё нет.

И только когда я удалился километра на два, наконец ночь осветило зарево дальнего пожара. Надеюсь, меня не будут искать.

Окончательно я успокоился, когда подошёл к Двине. Хотели бы, давно пустили бы погоню. И по реке, и пешую. А раз нет, значить поверили в случайный пожар.

И только когда меня отпустило чувство, что надо мной раскачивается меч, когда я немного стал соображать, тогда в голову полезли всякие зловредные гадости.

Как я опять попал в неприятности? Какая-то чёрная полоса. Последнее, что я помню, это вечерняя трапеза. Оля, сидящая у меня на коленях, и я опять тону в её глазах. Голова кружится и всё. Дальше эта чёртова лодка людоловов.

Нет сомнений, что мне подмешали дурман в еду или питьё. Могли, к примеру в ягодный кисель, который я просто обожаю. И об этом многие знают.

Хреново то, что без участия жены провернуть всё это было бы невозможно. Вернее, если предположить вмешательство внешних сил, то моя Олюшка сейчас ещё в худшем положении. Но тогда вообще жопа. Тогда конец всем мои планам и всему, чего я добился в этом мире.

Напрашиваются два основных варианта:

— Это чисто внутрисемейные дела и меня подставили близкие. Тут вырисовываются несколько подвариантов. Кто злодей, а кто жертва? Для меня важно только одно, Оля тут с какой стороны?

— Ну, и если вмешался кто-то из сильных мира сего. Кто имеет власть, деньги и желание напасть на помещика. А меня уже смело можно причислить к классу житьих людей, то есть мелких или скорее средней величины землевладельцев. Тут тогда сразу встаёт вопрос. Кому я перешёл дорогу? Причины могут самые разные. Но мне лезет на ум одно, мои коммерческие проекты кому-то сильно мешают. И я бы поставил не на свечи, а на лесопилку. Мои доски приносят мне реально неплохие деньги. А значить у кого-то их становится на ту же сумму меньше.

В любом случае мне предстоит добраться до дома в тайне и опять проводить следствие. Самым худшим вариантом для меня будет предательство жены. Я впустил её в своё сердце, я сроднился с нею. В конце концов она носит под сердцем моего ребёнка. Неужели у неё нашлись причины желать мне плохого?

Но, к сожалению, в пользу этого говорит тот факт, что меня не прирезали спящего, не утопили тело в Волхове. А продали в рабство. Возможно, жена просто не решилась брать грех на душу. Чужой человек поступил бы проще. Нет тела, нет дела.