«Гостья из будущего». Сценарий фильма

Коля с Фимой в Колиной комнате.

— Ты почему уверен, что это та самая Алиса?

— Не нужно быть Шерлок Холмсом.

— Яснее.

— Она внедрилась к Юльке Грибковой, пользуясь её наивностью. Я сразу её усёк. Откуда приехала, с какой целью? Ты бы видел — ну прямо завертелась, как чёрт на сковородке. Ты бы видел!

Ребята уже идут по улице.

— Надо срочно отдать ей миелофон.

— Не спеши, — разглагольствует Фима. — Будем рассуждать, как старик Холмс. Вариант первый: она имеет задание — добыть миелофон и ликвидировать одного человека, который слишком много знает.

— Ну почему ликвидировать? Я же у них был — самые обыкновенные люди, очень приличные.

— Мы не о них говорим, — обрывает его Фима. — Может, против тебя лично они ничего не имеют. Но их долг — уничтожить свидетеля. Если каждый, пойми ты наконец, если каждый будет шастать туда–сюда из прошлого и обратно, никаких тайн не останется. Встань на их точку зрения…

Фима разгорячился, он размахивает руками, на него оглядываются.

— Чего только такие бродяги не узнают — и когда кто умер, и когда землетрясение… Знаешь, чем это кончится? Это кончится тем, что будущее изменится.

— Как так?

— А вот побежишь ты в библиотеку и узнаешь, что через три года в Крыму наводнение.

— В Крыму?

— Условно, пускай в Сахаре, ты что должен тогда сделать как пионер и патриот?

— Спасти людей, — твёрдо отвечает Коля.

— Ага, молодец, это и опасно. Тебя, допустим, не приняли за психа, а послушались. Землетрясение произошло, никто не пострадал.

— И отлично.

— Для тебя отлично, а для истории трагично. Допустим, один человек спасает людей, раскапывает развалины. В них находит одну красивую раненую девушку, он в неё влюбился, и они поженились. У них родился гениальный сын, который изобрёл двигатель для галактической экспедиции. А не было бы землетрясения, они бы не встретились и гений бы не родился. Надо фантастику читать!

— Но я же не ходил в библиотеку, ничего не узнал.

— А где гарантия? Главное, и я, клянусь, на их месте это сделал бы, — убрать тебя, пока ты не проболтался.

— Убить?

— Да, грустно… Впрочем, есть вариант. Я могу им его предложить.

— Какой?

— Перевезти тебя в будущее и держать там.

— А как же мои? Мать не переживёт.

— О матери забудь.

— Дурак ты, Фимка.

— А ты — несчастная жертва легкомыслия.

Они подходят к школе.

— И что же предлагаешь?

— Она тебя видела?

— Только издали.

— Может, не узнает. Перекрасим тебе волосы, наденем чёрные очки…

— Да погоди ты! Что в классе скажут…

— Стой! Ты говорил, что пираты могут превращаться в какого хотят человека?

— Да.

— Если она не послана, чтобы тебя найти и ликвидировать, значит, это пиратка. То есть пират. Ты погоди, она ещё проберётся в школу.

— Что же делать?

— Исчезнуть. У тебя есть родственники в Конотопе?

— Почему в Конотопе?

— Неважно. Берём билет в Конотоп, и ты сегодня ночью уезжаешь. Там переждёшь опасность.

— Нельзя, — говорит Коля.

— Почему? Это так просто. Это, можно сказать, гениально.

— Ты забыл.

— Что?

— Завтра контрольная по математике. А ты знаешь, какое у меня положение.

— Ясно. Конотоп придётся отменить.

С мокрыми волосами, в халатиках девочки сидят на краю ванны и тихо разговаривают.

— Значит, три Коли, — говорит Юлька. — Три. Первый — Коля Сулима. Он лучше других. Математикой увлекается, шахматист. В планетарий ходит.

— Как раз такой побежал бы в будуще[м] на космодром.

— Похоже. Только он физически не очень развитый.

— Но бегать умеет?

— Конечно, умеет. Нет, за него я не поручусь. Мог бы забраться и в будущее.

— Второй Коля?

— Садовский. Легкомысленный, учится ниже среднего. Выдумщик. Вполне подходит.

— Третий?

— Третий Коля Герасимов. Он спортсмен, закаляется, зимой в спальном мешке на балконе спал, потом три недели с бронхитом лежал. С Катей Михайловой дружит на почве волейбола. Знаешь, я боюсь, что каждый из них мог бы в будущее сгонять.

Раздаётся стук в дверь ванной.

— Девушки! — спрашивает бабушка. — Вы не утонули?

— Идём! — кричит Юлька.

Очень толстая женщина с сумкой, из которой торчит батон колбасы и буханка хлеба, чуть пошатываясь, возвышается над медсестрой, которая сидит в окошке справочного бюро больницы.

— Слушай, моя миленькая, — подмигивает она сестре. — Тут моя племяшка у вас лежит. Я ей гостинца принесла, а не знаю, в какую палату идти.

Голос, без сомнения, принадлежит Весельчаку У.

— Как фамилия вашей племянницы.

Толстуха суёт в окошко колбасу и хлеб.

— Видишь, в магазине купила. Дай, думаю, порадую девочку, она у нас иногородняя, без фамилии.

— Как без фамилии? — удивлена сестра.

— Алиской кличут, а фамилия, какая придётся. Какие у нас в глухомани фамилии?

— Этого быть не может, — говорит сестра.

— Всё может, всё может, склероз у меня, старая стала. Что Алиска, помню, а как фамилия наша — забыла.

— А вы загляните к себе в паспорт.

— Я и паспорт забыла. Ну сделай милость, помоги инвалиду. Видишь, без ноги я.

И тут же обнаруживается, что женщина стоит, опираясь на костыль.

— Чем хоть она болеет?

— Стукнутая она, в аварию попала, вот и стукнутая.

— Травматология, — говорит сестра и начинает искать по списку. Тут она видит, что к ней за загородку проходит Мария Павловна.

— Оленька, — говорит она сестре, — пометь у себя, что Грибкова и Алиса из восьмой палаты выписаны.

— Вот хорошо, что ты пришла, а тут как раз её тётя интересуется.

— Гражданка, нашлась ваша Алиса, выписана она.

Но гражданки нет, только толстый мужчина спешит прочь.

Мы, конечно, догадываемся, что это Весельчак У.

— Только что здесь была, — говорит медсестра.

— Вот что, Оленька, — говорит Мария Павловна, глядя вслед толстяку. — У меня к тебе личная просьба. Если кто–нибудь будет спрашивать, где Алиса, как её найти — направляй прямо ко мне или к Алику Борисовичу. Странные у этой девочки родственники… Даже если это будет Александр Борисович.