Государственный преступник

— Давайте пойдем к насыпи рощей, — предложила Петровская. — Вы ведь хорошо ее знаете?

— Конечно, — уверенно отозвался Михаил.

Какое-то время они шли молча. О чем думала Петровская, приходилось только догадываться, а вот думы Михаила были вполне явственны. Он думал о гостье замка и был полон восторга, что такая прелестная женщина идет рядом с ним, смотрит на него, невзначай касается его своим плечом. Волна чувств к ней уже захлестывала его и продолжала расти.

— Ой, как здесь много травы!

Михаил почувствовал себя виноватым:

— Да, роща порядком заросла.

— А теперь ступайте вперед и указывайте мне дорогу, — потребовала Петровская, когда они подошли к роще.

Пропустив его, она подобрала подол платья и, выверяя каждый свой шаг, пошла следом. Тропинка была едва различима, но Михаил шел уверенно, пользуясь только ему знакомыми ориентирами.

— Вы действительно прекрасно знаете свою рощу, — сказала сзади Петровская.

— А вы сомневались? — обернулся Михаил и не сразу смог оторвать взгляд от ее лица, покрывшегося нежным румянцем. — Ведь здесь прошло все мое детство.

— Вовсе нет, — ответила она, отметив про себя его взгляд. — А кто-нибудь еще знает этот лес так же хорошо, как вы?

— Пожалуй, отец, — снова обернулся Михаил, чтобы еще раз полюбоваться ее лицом.

— Наверняка еще и егеря? — уточнила Петровская.

— Мы давно уже их не держим. Железная дорога распугала крупную дичь. Осталось немного… Так что егеря нам теперь без надобности… Вот черт, — выругался он, останавливаясь.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила барышня.

Он обернулся и указал в чащу:

— Вон там, у березы — видите?

Петровская взглянула в ту сторону, куда указывал Михаил, и увидела бьющегося в траве зайца.

— Господи, заяц!

Михаил выглядел рассерженным:

— Опять этот сопляк расставил свои силки. Ну, я ему устрою…

Он подошел к зайцу, одной рукой взял его за уши, а другой принялся развязывать силки, в которых тот запутался. Потом опустил животное на землю. Заяц не думал убегать, казалось, что он не верил в предоставленную свободу, он слегка пошевелил длинными ушами, как если бы всерьез размышлял о случившемся, а потом, осознав спасение, кинулся прочь, петляя и выделывая замысловатые прыжки.

— Вы это о ком? — спросила Петровская.

— Есть тут один малолетний шалопай с березовских выселок. Силки ставит на нашего зверя. Я его как-то уже проучил, да, верно, мало. Придется ему припомнить урок.

— Он ворует вашу живность? — удивилась Петровская. — Так скажите исправнику, пусть его проучит.

— Я и сам справлюсь, — отмахнулся Михаил. — Кстати, этот паренек знает нашу рощу не хуже нас с отцом, а может быть, даже и лучше. Она для него, как дом родной.

— Да? — задумчиво спросила Петровская. — Где, вы говорите, Мишель, он живет?

— На выселках, в полуверсте от деревни Березовка.

— И как его зовут?

— Сенька. А почему вам это интересно? — удивился молодой Дагер.

— Ну-у… Может, он что-то знает или видел кого-нибудь из посторонних, — непринужденно ответила Петровская. — И как вы только видите эту тропинку? — удивленно спросила она, явно желая перевести разговор в другое русло. — Вот я ее совсем не вижу.

— А как часто, сударыня, вы намерены ею пользоваться? — поинтересовался Михаил.

Худенькие плечики женщины распрямились, отчего ее высокая грудь слегка колыхнулась, заставив Мишеля заволноваться еще более.

— Думаю, довольно часто.

— Тогда я прикажу расчистить ее для вас.

— О нет, не нужно, — с испугом воскликнула Петровская. — Я надеюсь отыскать какие-нибудь следы убийц моего жениха. Ведь его вещи были ими выброшены из вагона где-то здесь…

— Но до железной дороги еще далеко…

— А вы полагаете, что, найдя вещи, они отправились с ними в Ротозеево? — посмотрела на молодого барона Петровская. — Нет, дорогой Михаил Андреевич, они наверняка ушли с ними в вашу рощу, чтобы спокойно осмотреть их, отобрать нужное, а остальное выбросить или спрятать. И, конечно, несомненно оставили свои следы. Их-то я и надеюсь обнаружить.

— Вряд ли это возможно спустя несколько дней, — заметил Михаил.

— И все же я надеюсь, — твердо заявила Петровская. — Ведь дождя же не было. Ой! — через несколько шагов воскликнула она, приподнимая слегка подол платья. — Здесь сыро.

— Здесь когда-то была протока, — объяснил Михаил. — А саженей через десять будет озерцо. Далее тоже будет довольно топко. Позвольте, я донесу вас до него на руках?

— Ну, если иначе нельзя, — потупила взор молодая дама.

Михаил одной рукой обвил стан Петровской и поднял ее. Горячая волна желания захлестнула его, когда он нес ее, поневоле прижимая к себе. Его состояние почувствовала и барышня, и когда наконец, дойдя до озера, он осторожно опустил ее на землю, лицо его предательски пылало. Петровская тоже покраснела и, отведя взгляд, смущенно поблагодарила его. Повисла неловкая пауза.

— А вот и следы, — заговорила гостья первой, указывая на вытоптанную у озерца траву.

— Верно, — глухо отозвался Михаил, всматриваясь в следы. — Вам повезло, что здесь всегда сыро и листва очень густая и не пропускает солнечные лучи. — Он наклонился и внимательно осмотрел следы. — Вот что я вам скажу… Здесь было четыре человека.

— Четыре? — почему-то удивилась Петровская.

— Ну да. Вот, посмотрите на этот след. Он маленький и узкий. А этот, — указал он на другой отпечаток, — большой и широкий. А вот еще два следа, поменьше второго. Но и они разные. И эти вторые следы выглядят несколько свежее.

Петровская побледнела, закусив губу.

— Что с вами? — с тревогой спросил Михаил.

— Ничего. Просто я вдруг подумала, что на этом месте были люди, убившие моего жениха, и пришла в ужас.

— Вы чересчур впечатлительны, — вздохнул Михаил. — Может, на сегодня хватит? Пойдемте лучше домой.

Мишель попытался взять женщину за руку, но та уверенно и мягко освободилась.

— Да, пожалуй, — согласилась молодая дама. — Только теперь я пойду впереди, чтобы лучше запомнить дорогу. Ведь мне придется еще возвращаться сюда. Ну вот, — остановилась она через несколько шагов. — Кажется, я замочила ноги.

— Позвольте, — решительно подошел к ней Мишель и снова поднял на руки, поймав ее взгляд, как ему показалось, обещающий нечто большее в будущем. Сердце его забилось чаще, и он пронес Петровскую несколько дальше необходимого.

— Благодарю вас, — тихо сказала она, когда он мягко и осторожно опустил ее на землю, оставив руку на ее талии.

— Можно я задам вам нескромный вопрос?

— Все зависит от того, насколько он нескромный.

— Мне важно это знать… А вы… сильно любили своего жениха? — тихо спросил молодой барон.