Государство и рынок: механизмы и методы регулирования в условиях преодоления кризиса

– в условиях глобализации осуществление трансакционных затрат в пределах новых рынков с учетом толерантности поведения субъектов, обладает значительным экономическим потенциалом, что определяет позитивную тенденцию экономических отношений.

Глава 2 Государственные и рыночные методы антикризисного регулирования

2.1. Глобальный экономический кризис как предмет исследования экономической науки

На подходе мирового экономического кризиса ведущий бизнес-журнал «Экономист» перепечатал архивную статью, из которой видна реакция Уолл Стрита на рыночную ситуацию 1929 года [60] . Общий вывод из статьи: в ходе кризиса происходило падение процентной ставки и фондовых индексов, сокращались золотые резервы, отзывались деньги с фондового рынка, росли плохие долги и банкротства банков; кризису предшествовал отрыв спекулятивной игры от реальности, беспрецедентное процветание США на заемные деньги, взлет цен на недвижимость и американские ценные бумаги, глобализация финансового рынка. Все перечисленные проблемы знакомы нам и сегодня.

Алгоритм движения кризиса прошлого века к глобальному XXI века позволяет выделить и проследить его текущие тенденции. Бытует мнение, что современное состояние экстраординарное и не поддается описанию экономистов – выходит за рамки существующих научных знаний. Однако нестандартность действующей рыночной ситуации, из которой апологеты антинаучности экономической теории сделали такие выводы, вполне поддается научному описанию и объясняется с позиции предшествующих научных знаний. Однако это не означает наличия глубоких трансформаций не только в хозяйстве, но и в самой экономической науке, которая переоценивает многие свои положения и подходы. Но так происходило каждый раз при сломе привычных тенденций и переходе к новому этапу общественного развития. История свидетельствует, что при каждом таком переходе актуализировалась необходимость переоценки многих привычных действий и знаний.

В ходе эволюции хозяйственных систем выделяются экономические категории, институты, явления и процессы, которые позволяют поддерживать хозяйственные взаимодействия, производство и обмен на том или ином этапе и на разных фазах цикла. С переходом к новому уровню производства и обращения одни категории, способные отвечать интересам и требованиям рынка, выживают. Другие – напротив, не выдерживают исторической поверки, и отмирают или временно замирают – выжидают изменения ситуации и сохраняются в зачаточном или гибридном состоянии (например, современное ломбардное кредитование, кассы взаимопомощи, наличные расчеты между организациями, бартер). Успешные экономические категории и институты сохраняют свое действие на разных стадиях развития. К ним, в частности, относят кредит, банки, биржи, деньги, векселя, акции, облигации и закладные. Они не только удерживают свои исходные позиции и свойства, но и мутируют. Тогда появляются различные модификации известных процессов, инструментов и институтов.

Нередко хозяйство действует «методом проб и ошибок»: главное создать побольше разновидностей, а там уже выживут те, которые лучше отвечают требованиям времени. Так, в 1980-х гг. специалисты Чикагской торговой биржи для стимулирования торговли и повышения конкурентных позиций разработали и внедрили производные бумаги. Получили неожиданный результат: новые торговые инструменты добились безусловного успеха не только у биржевых спекулянтов. Оказалось, что они позволили хеджировать (страховать) различные риски, что вовлекло в оборот ненадежные активы, повысило ликвидность низколиквидных и даже полностью не пользующихся спросом ценных бумаг и активов. За последнее десятилетие биржевой оборот (фондовых ценностей и товаров) вырос в 10 раз. Накануне кризиса объем производных ценных бумаг значительно превысил мировой валовой продукт [61] . Биржевая торговля и оборот производных бумаг стали крупными потребителями кредита. Но резкий рост кредитования определялся не столько биржевой торговлей и ростом производных, сколько вовлечением в кредитные процессы конечных потребителей, что позволило расширить спрос и, соответственно, форсировать экономический рост.

В итоге – суперразвитие с типичным кредитным «перепроизводством», перевернули наши представления о мировой финансовой системе. В лексиконе выделились три термина: «кризис», «финансовый капитал» и «глобализация». Такое внимание к ним обосновано не столько развернувшимся финансовым кризисом.

Проблемы экономического кризиса не сходят с повестки дня политиков, экономистов, управленцев и средств массовой информации. Под их прессингом находится практически все население, хозяйство и государственный бюджет. Глобальность, связанная с реализацией космополитической природы финансового капитала в условиях расширения и становления мирового рынка, и есть пример новых условий его господства. Однако достичь таких результатов без мобилизации креативных способностей невозможно. В финансовом капитале заложены противоречивые начала: он представляет собой сплав свободы и зависимости, духовных и материальных, развивающих и сдерживающих и, даже, регрессивных сторон.

Финансовый капитал богат противоречиями. В их число включены не только указанные выше противоречия между субъективными и объективными, вещественными и духовными, но и предметно-материальными и поведенческими, всеобщими и личными, прогрессивными и регрессивными, инновационными и консервативными началами, а также сверхдоходными и убыточными операциями. За последние годы происходили сильные искажения в системе отношений к доходности. Извратилось само понятие «доход». За последние четверть века произошла фиксация двух типов дохода: материального и идеального. Современное их взаимодействие отражает переход реального рынка в особое, оторванное от жизненных потребностей состояние, которое все чаще сводят к виртуальному. В США, Японии, на Тайване и в ряде других стран буквально все население участвовало в движении виртуальных ценностей, и многие играли на фондовых биржах. Там складывались новые приоритеты, особые ценностные установки и критерии. Все шло в пользу нематериальных рынков, которые, как и в период становления фондовых бирж (в Европе в XVII–XVIII вв., Америке и России на рубеже XIX–XX вв.), казалось, становились основами для прирастания богатства. В результате произошел перекос в системе доходов в пользу идеального, за счет сокращения дохода от реального сектора. Быстро сформировалась и закрепилась привычка получать сверхприбыль. Предкризисная лихорадка, казалось, вернула всех к временам «золотого века» становления капитализма, когда норма прибыли зашкаливала за показатели с двумя цифрами и приближалась к трехзначным показателям.

Однако в сентябре 2008 г. все в одночасье поменялось. Кризис не только восстановил понятие «нормальный доход», но и пересмотрел отношение к убыткам. Все возвратилось на круги своя: переоцененные бумаги оказались под воздействием резкого падения цен на нефть и все ценовые характеристики вернулись на уровень 3–4 летней давности; капитализация акций котирующихся на биржах, входящих в Международную федерацию фондовых бирж сократилась на 45 %, убытки от ипотечного долга составили 1,5 трлн долл. [62]

Переход к реалиям сложен и болезненен для многих. В ходе его происходила переоценка целей и интересов. Оказалось, что приоритеты и параметры, которые при обычных обстоятельствах не работали, в экстремальных условиях, в одних случаях, сработали, в других – были чрезмерно переоценены; появились также новые мотивы и цели. В таких условиях все неожиданно осознали, что произошло чрезмерное преувеличение значения новизны и инновационности финансового капитала. Более того наметилась переоценка подходов: снова востребованными оказались классические финансовые операции. В ходе кризиса традиции победили. В финансовой сфере впервые после ряда лет резкого динамизма восторжествовал консерватизм. Но это уже был новый консерватизм, характеризуемый креативностью, что наметило перестройку всей финансовой системы.

В ходе кризиса выкристаллизовался следующий постулат: при внешней чрезмерной подвижности и изменчивости, финансовый рынок в целом не меняется как в краткосрочном, так и долгосрочном периодах. В первом случае все определяют спрос и предложение, которые, как и в прошлом, устанавливают поведение его участников и цены. Именно они продолжают определять рынок как в годы подъема, так и кризиса. Во втором – в обиходе фундаментальные обстоятельства, в основе которых находится прирастание стоимости, что связано с производством, трудовыми затратами и переходом к дефициту сырья, который в рамках краткосрочных колебаний не всегда заметен и в ходе кризиса нередко предстает в извращенном виде. Но есть еще и внеэкономические обстоятельства, которые определяются психологическими, спекулятивными и чисто личностными факторами.

В прошлом веке было 6 фаз развития фондового и кредитного рынка: три фазы «медвежьего» – 1901–1921, 1929–1949, 1965–1982 гг. и три фазы «бычьего» – 1921–1929, 1949–1965 и 1982–2000 гг. Новый век начался резким падением курса акций интернет-ориентированных и высокотехнологичных компаний. Кризис продолжался три года и касался только незначительной его части. С марта 2003 г. по июль 2007 г. индекс MSCI более чем удвоился. Характерная особенность начала кризиса – резкое возрастание отношения цены акций к доходу. Так, в канун кризиса 1929 г. данное соотношение при расчетах по индексу Dow Jones достигло 32,6 (в 1930 г. – 7), в январе 2000 г. – 44,3, летом 2007 г. почти 50, а в начале 2009 г. оно скатилось уже до однозначной цифры [63] . Перевод инвесторов от «медвежьего» поведения к «бычьему» не сводится только к изменениям экономических показателей. Во многом он строится на смене менталитета инвесторов. Опыт прошлого века свидетельствует, что на рынке самый короткий срок преодоления подавленного состояния составил 17 лет.