Готова на все

По лягушачьи растопырив руки-ноги, Эля ухнула поверх сугроба. Под ней забилось что-то большое и сильное, но в эту секунду она увидела просвечивающееся сквозь снег красное и обеими руками вцепилась в прорезиненную ткань куртки. Изо всех сил дернула – снег раздался и Эля покатилась, крепко прижимая Яся к груди.

Сугроб взметнулся, словно под ним взорвалась мина и над ним воздвигся красный от ярости и холода камуфляжник. Завертелся на месте, как потерявший след пес, увидел сидящую в снегу Элю с ребенком на руках, взревел и низко опустив голову, ринулся на них…

Крепко обхватив Яську, Эля заскребла пятками, пытаясь отползти прочь, завязла в снегу…

Длинные ноги беззастенчиво перескочили прямо через нее и Цви встал между ней и нападающим. Сбоку, развевая пейсы по ветру, летел молоденький еврейчик. Не снижая темпа, камуфляжник заложил крутой, прям как у истребителя, вираж и помчался в противоположную сторону – обратно к стене.

Цви и юный еврей рванули за ним.

Сзади послышался слаженный топот ног, Эля судорожно дернулась, стискивая Яську, и тут они налетели на нее – черно-белый мэтр посредине и зеленые охранники по краям.

– Хоть кого-то догнали, - по-рыбьи хватая ртом воздух, прохрипел метрдотель и плюхнулся в снег рядом с Элей.

Они дружно поглядели туда, где опередив преследователей всего на несколько шагов, камуфляжник тяжело перевалил через стену парка. Исчез из виду. Следом, быстро и слаженно цепляясь руками и ногами, Цви и его молодой напарник почти взбежали по каменной кладке и тоже скрылись за гребнем.

За стеной послышался глухой рев мотора, а потом тихие, на самом пределе слуха короткие хлопки. Выброс дымно-темного пламени пузырем вспучился над стеной, опал и следом глухой взрыв мягкой колотушкой бомкнул по ушам.

– Во дает еврейский спецназ! – выдохнул мэтр и ошалело покрутил головой.

И только тогда Ясь оторвал мордашку от Элиного плеча. Внимательные серо-зеленые глазищи поглядели на нее из-под капюшона и Яська тихонько спросил:

– Мама, а где папа? Та тетя сказала, что папа приехал. Я по нему так соскучился.

Глава 41

– Тетя, значит, сказала, - пробормотала Эля, разглядывая закутанную в теплую шубу няню, все также нелепо и неподвижно восседающую в снегу под стеной. – Говорливая тетя… - От дикой головокружительной ярости кровь прилила к заиндевевшим губам, снова заставляя отступить разом навалившийся холод, - А ну-ка, маленький, слезь с меня на минуточку, пожалуйста, - она ссадила Яську с колен, поднялась и проваливаясь в глубокий снег, неумолимо двинулась к няньке.

Та бросила на нее вызывающий взгляд – и тут же лицо ее изменилось, отразив самый настоящий ужас. Девчонка отчаянно заметалась в снегу, словно к ней шла не молодая женщина в заледеневшем свитере и джинсах, а сама смерть в саване и с косой.

Эля почувствовала, что пальцы ее скрючиваются, как когти. Ох она сейчас…

– Дамочка! – отчаянно завопил перепуганный мэтр, хватая Элю за плечи, - Прошу вас! Умоляю! У нас и так, похоже, горелый трупак прямо под стеной образовался, - он кивнул на черный дымный столб, вздымающийся над гребнем стены, - Если и на территории один будет, все посетители разбегутся! Меня хозяин со свету сживет, что не предотвратил!

– Пусти! – выдираясь из его хватки, орала Эле, разбрызгивая со щек горячие от ненависти слезы, - Она ребенка моего унесла! На смерть!

– Сударыня, пани, леди! Христом-богом прошу! – вопил метрдотель.

– Они ж евреи, - охнул сзади охранник.

– Ну и что? Ихний бог нашему Христу папа, все равно родственники! – огрызнулся мэтр.

– Папа! – еще больше разъярилась Эля, - Яська б так не пошел… Она его выманила! На папу! Тварь! – Эля рванулась, пытаясь дотянуться ногтями до лица девчонки.

Метр повис на ней, волочась по снегу:

– Ну хоть детей моих пожалейте, я тоже папа! Не убивайте вы ее тут! Лучше мы эту дуру сами убьем – за территорию вывезем и прикопаем, Аллахом клянусь!

Воспрянувшая было духом нянька Наташа на последних словах начальства испуганно пискнула и съежилась, будто надеялась зарыться в снег.

– «Якщо треба, я их сам вбью…» – останавливаясь, тихо прошептала Эля.

– Что? – словно глухой, переспросил мэтр, - Вы о чем? – и не дожидаясь ответа вызверился на переминающихся рядом охранников – Что стоите? Клиентка раздетая по снегу бегает! Давай сюда куртку!

Охранник торопливо принялся сдирать с себя зеленую тужурку.

Пахнущая табаком и потом куртка тяжело легла Эле на плечи. Только тогда Эля враз почувствовала как нечеловечески, до оледенения замерзла. Крупная дрожь дернула все тело и принялась методично трепать, заставляя дробно стучать зубами.

– Ох, господи боже мой! – словно наседка всплеснул руками мэтр и вытащил из-за отворота фрака мобилку, - Коньяк, пожалуйста и побыстрее. Очень быстро, - скомандовал он, - Какой столик? – он растерянно огляделся по сторонам, - К задней стене парка подносите. – он мгновение помолчал, слушая собеседника и вдруг заорал так, что снег посыпался с заснеженных ветвей, - Какое вам дело, что мы тут делаем! Ваше дело – свое дело делать! – он яростно захлопнул мобилку, - Воспитываешь персонал, воспитываешь, а они… Всюду они лезут, все им надо – кроме собственных служебных обязанностей.
– и он полоснул няньку ненавидящим взглядом.

Над стеной снова показались две головы. На сей раз тяжело и медлительно, как два усталых старика (если, конечно, можно представить себе старичков, лазающих туда-сюда через здоровенную стену), Цви и его напарник в лапсердаке перевалились обратно в парк и побрели к Эле. При этом Цви оживленно жестикулировал и что-то очень серьезно выговаривал своему спутнику, словно занудный дядюшка, воспитывающий непутевого племянника. Тот в ответ лишь смущенно пожимал плечами да руками разводил. В правой у него был зажат здоровенный вороненый пистолет.

Они подошли ближе и Эля почувствовала, что от ствола тянет отчетливой пороховой гарью.

– Здр-раствуйте, - немилосердно картавя, сказал юноша в лапсердаке и неловко улыбнулся – точно как улыбался «наружник» службы безопасности, столкнувшись с Элей нос к носу, - Вы меня узнаете?

Эля коротко кивнула. На самом деле она узнала его сразу, еще когда круглая шляпа впервые замаячила над стеной. Но тогда ей было не до него.

– Вы за мной в кафе следили, - мрачно буркнула она.

– Видишь, она меня запомнила! – провозгласил юноша с той наивной гордостью, с какой вступающие в половую жизнь мальчишки встречают внимание красивых взрослых женщин.

Эля тактично промолчала – не объяснять же ему, что она запомнила не столько его самого, сколько пейсы и лапсердак.

– Только я не следил, - пояснил он, поглядывая на нее из-под очень темных, длинных и пушистых, совершенно девичьих ресниц, - Я пр-рисматривал. Человек не должен быть один. Даже хр-ристиане говорят, «плохо, если человек как остров», а они далеко не все дур-раки, хотя все – гои необр-резанные, - с искренней грустью вздохнул он.

Он сунул пистолет за отворот лапсердака и протянул Эле вымазанную в смазке ладонь: