Говоруны: Везучие сукины дети

Светящийся силуэт останавливается, глядит по сторонам, опускается на землю и выключает яркое ксеноновое сияние. Стягивает с костистых кулаков черные кожаные перчатки без пальцев, облизывает пересохшие губы, шумно сглатывает и говорит совершенно обыкновенным голосом:

— Послушайте, парни… Налейте мне уже кто-нибудь выпить и объясните, если не сложно, какого дьявола здесь творится!

— Ильяс?!

***

Они сидели на облаке и разговаривали. Вокруг было только насыщенно-синее осеннее небо, мягкое солнце прихотливо разливало свои теплые лучи, а на земле царила робкая ранняя осень, и сквозь капельки водяного пара нет-нет да и проглядывал сплошной желтый ковер опавших листьев. Облако было взято в плотное оцепление боевых ангелов в силовой броне, сжимавших в механизированных руках скорострельные артиллерийские установки. Они сидели по-турецки, пили что-то горячее и обжигающе-крепкое из древних расписных пиал и разговаривали.

— Ты… Бог? — зачем-то еще раз спросил Лейтенант. — Тот самый?

— Поверь мне, парень, я и сам был в шоке. Просыпаюсь как-то рано утром, в голове ни единой мысли, кроме боли, в животе словно рептилоиды нагадили, в глазах резвятся маленькие кровавые лошадки… И вдруг я понимаю, что я — бог. Тут у любого ум за разум зайдет. — Ильяс засмеялся и отхлебнул из пиалы.

— Ты создал наш мир? И всю Вселенную?

— Не спешите винить меня, ребята, я же говорю — колоссальный был отходняк. А еще понос. Накануне я, должно быть, нажрался какой-то просроченной дряни… Скажем так, все, что бы я ни съел, выходило из меня приблизительно со сверхзвуковой скоростью. Возможно, кстати, именно тогда…

Он задумался.

— И все, что пишут о тебе в священных книгах, тоже правда? — Чумного Доктора интересовали менее глобальные вещи. — Новый завет, Евангелие от Луки и прочих фанбоев… Тебя на самом деле прибили к кресту, словно преступника? Распяли на солнце и прикончили ударом копья?

— Какому кресту? А, нет. То был совсем другой парень.

— Совсем другой? — переспросил Клэм. — Эй, как насчет того, чтобы рассказать все? Как так получилось, что ты оказался Богом, зачем ты связался с нами и украл ложки, что случилось с мистером Светом…

— И что теперь произойдет со всем этим, — закончил Чумной Доктор, описав закованной в перчатку рукой полукруг, означающий, вероятно, Вселенную.

Ильяс скорчил гримасу.

— Черт, не думаю, что вам понравится то, что вы сейчас услышите, но… Можно сказать, я услышал ваши молитвы. Я вас написал.

— Что?

— Что?!

— Присоединяйся, — Ильяс обернулся к безмолвному и недоверчивому Клэму.

— Что?

— Так-то лучше. Я писатель. Каждый писатель всегда немного бог. Со мной это вылилось в терминальную стадию. Я написал вас всех. Людей, инопланетные расы, демонов, Хелайна, Рай, Ад… Это был просто пьяный литературный эксперимент. Вдохнуть жизнь, настоящую жизнь, с настоящими душами в этот придуманный мир, всю эту Вселенную… Целиком.

— Ерунда.

— Чушь.

— Херня.

— Немного однообразно, но сойдет. Не совсем мой словарный запас. Видите ли… все пошло не так с самого начала.

Он сделал паузу, поковырявшись в зубах. Облако парило в вышине, прямо под самым схватившимся золотистой прижаристой корочкой солнцем, разреженный воздух пролетал сквозь легкие с реактивной скоростью, над пиалами курились шапочки пара, словно тучи над Везувием перед самым роковым днем Помпеи.

— В какой-то момент весь этот мир… и все его персонажи отказались мне повиноваться. Зажили своей собственной жизнью, принялись совершать свои поступки, и проклинать меня за собственные ошибки… И я ничего не мог больше исправить. Я перестал быть их всемогущим богом. И стал просто Создателем. Отцом, чьи сыновья выросли и ушли в пьяный загул. А разве это не судьба любого отца?

— В какой момент это случилось? — Чумной Доктор был деловит и сосредоточен.

— А ты не сообразил? — Язык у Ильяса уже немного заплетался. — Аккурат в тот самый, когда парень на кресте спросил: «Отец мой, для чего ты меня оставил?» Он напугал меня до усрачки — бухал после этого дня три, наверное.

Он помолчал, разглядывая дымящееся содержимое пиалы.

— Но суть в том, что после этого я уже не имел над вами власти. Так что если вы вдруг захотите спустить на меня всех собак за голод, бедность, войны, разрушения и прочее, мой вам совет — взгляните для начала в зеркало. А что до всех бед и неприятностей, что сыпались на ваши глупые головы почти всю историю человечества… Можно сказать, что я не сбрасывал те бомбы. Я только их снаряжал.

— Что было дальше? — тихо спросил Лейтенант.

— Дальше не было ничего интересного. Вы увлеченно убивали друг друга и не менее увлеченно трахались, баланс был в пользу второго, иначе мы бы сейчас здесь не разговаривали. Я иногда перекидывался парой слов с Сатаной, то есть мистером Светом, как его называли ваши… Он забавный парень, в чем-то похожий на меня, только более собранный, предполагалось, что со временем он станет Властелином мира, но с этим немного не срослось. А порой я и сам спускался вниз, жил там по нескольку десятков лет… Как раз так я и познакомился с Бадом. В армии.

— И как служилось?

— Если нормально себя поставишь — в любой армии служится одинаково. Мы сдружились, я начал за ним приглядывать, особенно когда он перебрался в Город-минус-один и собрал вокруг себя шайку разнообразных отбросов — это я сейчас про вас, парни.

— Ничего обидного, — Лейтенант закинул руки за голову. — Клэм и Фикус те еще канальи.

— Вы принялись работать на мистера Света, но меня это не волновало — свободный выбор, вы помните. Но только потом решили соскочить, и вот отсюда начались неприятности. Хелайн решил, что Баду, как лидеру вашей маленькой группы, охреневшему пророку, кормящему стаю голодных уток, пора откинуть коньки. Мне пришлось вмешаться.